Лерика вместе с Колой — скорее подругой, чем служанкой, выбирали платья, и жена крутила в руках какое-то сизое со вставками из алого бархата. Жена выглядела столь соблазнительно, что Кассад подумал: не выгнать ли Колу на двадцать или тридцать вздохов. Он сдержался, решив, что отец так бы не поступил на его месте. Можно посвятить любовным играм ночь или завтрашнее утро. В ознаменовании великого дня лорд-отец разрешил двухдневный пир, перемежаемый одним днем отдыха. Сам Эссад отдыхать не собирался, но люди не кремни — они не могут сравниться с правителем.

Кассад шепнул об этом жене на ухо, и она засмеялась.

— Лучше завтра. Завтра я буду любить сына короля, а не лорда.

— Ты знаешь? — опешил Кассад.

— Про коронацию весь замок трубит!

«О тайне, которую знают двое, говорят все», — вспомнил он поговорку Маурирта. Слухи просочились, и это естественно, — лорд-отец рассылал письма вассалам, призывая в Скит, а по приезду переговорил с каждым, хоть и знал об их поддержке. «Нельзя выказывать людям недоверие, если хочешь взять их жизнь для себя», — разъяснил Кассаду Тимон. Ведь коронация — означает война!

Он напился воды, потом пригубил легкого заповедного вина лорда Алавиго. Кто из лордов проболтался неважно…Может отец Эльвы — Лейд Варайн, говорливый человек, не умеющий хранить секреты? Или отец его нынешнего оруженосца — Харкок Додд из Речного Зоба. Лорд Эссад как-то похвалил, сказал про него: «В землях Хисанн мало злых людей, а Харкок на все пойдет, его кожа зудит, ему не терпится драться и воевать — значит, к войне мы готовы». Речной Зоб, расположенный намного южнее Скита, разграбили в прошлой войне, и перед тем, как отстраивать пепелище Харкок пообещал сжечь дотла Колыбель. Да и в Жарком Предгорье старый лорд Тейт Кунн жаловался, что ему надоели мелкие стычки и набеги на тонка, хорошо бы ему умереть в битве, а не марать дерьмом собственную постель.

Кассад надел парадный, родного цвета сизый костюм с малиновой вставкой вокруг шеи, неловко кивнул жене и вышел из покоев. За окнами смеркалось быстро — все-таки вскоре придет зимний месяц. По коридорам устанавливали факелы, которые Досид сегодня не жалел. Кассад прошел к дальней башне замка, спустился на первый этаж, вышел через узкую и плотную железную дверцу.

Когда он пришел к четвертой башне, его воины ждали. И они знали — Кассад понял это по таким же праздничным камзолам в толпе. У него в дружине около сотни человек, и некоторые из них самые близкие.

Эльва много лет прослужил оруженосцем, последний год он носит стяг — парень дерзкий, молодой, и силой вырос, как два взрослых мужика. Нерк — оруженосец нынешний: проворный и дерзкий. Тансены пришли вчетвером: наглый горлопан Младой привел еще и двоюродного брата. Марка Луд — товарищ с детства, чернявый, с серо-голубым взглядом вежливых глаз. Кассад всегда завидовал, как Марка галантно обольщает девиц. Его предки бежали в Желток от гнева лорда Хисанн при жизни Седьмого Пророка. Присягнули дому Киоген, четыре сотни лет жили там, но не запачкались — веру сохранили. А двадцать лет назад Гарин Луд вернулся на родину с братом, сыном и дочерью. Лорд Хотт с удовольствием принял беженцев-единоверцев. Гарин воинских надежд дяди не оправдал — он занялся торговлей и перебрался в Индигово Веко — портовый город, находящийся в дельте Слезы. Однако его младший брат Тури отдал долг за себя и за брата, храбро сражаясь в Правой войне. Худощавый, с перебитым носом и седыми усами он стоял за племянником.

— Насколько я понял, вы догадываетесь, что сегодня королевство Хисанн будет восстановлено из руин! — зычно заговорил Кассад. — В Сорокалетнюю смуту оно просуществовало недолго, но я клянусь, положить все силы, чтобы в этот раз устоять! Я не требую клятвы от вас — присягу вы принесете моему отцу в час призыва, но я хочу знать, если среди моих воинов те, кто не хочет жить свободным. Если есть, то отойдите в сторону! Никого не убьют и не накажут — лорд Эссад разрешил трусам покинуть Скит.

Трусов не отыскалось. Впрочем, если бы попался хоть один, то Кассад точно сгорел бы от стыда. Трусы не идут в воины: они торгуют, пашут землю, бегут семьями от лорда к лорду. Зартанг из их числа… «Не думай о войне, брат, ибо когда она придет, ты ни о чем больше думать не сможешь», — что-то подобное он бормотал.

Раздались жаркие возгласы:

— Да здравствует Хисанн!

— Слава королевству Пророка!

— Слава королю Эссаду!

— Пусть Маурирта сдохнут! — выкрикнул кто-то из задних рядов. В густых сумерках лица не видно. Вслед послышался еще голос:

— Кассада в наследники! Слава принцу Кассаду!

— Эй, — решил пресечь дурное принц Хисанн. — Кто там орет? Запомните — я не рвусь к власти! Моему отцу пока наследует Зартанг, а после него Хотт. Вам ясно? — грозно вопросил он в темноту. — Пора возвращаться в Зал Чтений!

Отец уже подписал указ, лишающий Зартанга наследства, но Тимон и Тейт отговорили его от провозглашения внука наследником в день коронации. «Перед новым шагом нужно крепко утвердить власть короны!» — советовал отцу осторожный дядя.

Тури Луд придвинулся ближе.

— Кассад, а в зале-то никто не вздумает сопротивляться?

— Нет. Все люди Пророка поддерживают моего отца!

Все из тех, кого предупредили. Неважно… Никто не посмеет восстать против народа.

Оружие на пиршество Чтений никогда не брали — только кинжалы для резки еды. И на коронации воины будут лишь с ними. «Одеться в кольчужный доспех, взять копья и мечи — значит показать слабость», — так сказал король в канун великого провозглашения. Отец прав — кто осмелится напасть на зал с пятью сотнями лучших воинов Пророка?

Факелы в стенах, толстые свечи на столах давали достаточно света. В зале — оживленный говор, радость и бравые шутки. Лорды сидели в первых рядах вместе со своими семьями полукругом около помоста и перед стеной, примыкающей к Келье Пророка. Их воины усаживались плотными рядами ближе к стенам. Большинство чтецов тоже стояли у помоста, и в их числе Мейд Хирунн, а также главный чтец Скита — Шалид. Последний держал в руках один из деревянных золоченных ларцов — обычно в таких хранились древние книги о пророках. Сейчас в нем обруч-диадема из переплавленного монетного серебра с несколькими белыми алмазами. Отец отказался от большой короны — серебром он намеревался питать войну.

Эссад в атласной сизой тунике и бардовом коротком плаще прислонился лицом к стене Кельи: видимо поминал подвиги пророков, благодарил за веру. За его спиной находился главный стол, занимаемый семьей Хисанн. Лерика сидела на своем месте вместе с женами Зартанга и Тимона.

Кассад указал Марке куда рассаживаться, а сам направился к столу. Зартанг встретил его у одной из колонн, он встал у него на пути, словно поджидал в засаде.

— Отец допускает ошибку!

Кассад почувствовал гнев и неприязнь.

— Тебе-то что?! — процедил он, не разжав губ. — Сбежишь в Завет и там отсидишься, дождешься победы!

В детстве Зартанг поколачивал Кассада, вот бы дал повод…

— Нам Маурирта не победить. А после глупости с Клюющим Долом… Одни мы протянем недолго. Злись сколько хочешь, хотя я тебя разочарую…

Кассад собрался высказать брату — какой он слабак, но тот вдруг закончил:

— …я не побегу в Завет. Буду биться рядом с вами! Надеюсь, что не доживу до разрушения Скита.

— Ну-ну… — пробурчал Кассад, намереваясь пройти, но Зартанг удержал его.

— Скажи ему, чтобы отправил Хотта на север. Лучше моему сыну стать изгнанником.

— Отец никогда не согласится.

Кассад прошел к столу и сел по правую руку от высокого отцовского кресла. Король поклялся изготовить величавый трон не прежде, чем разгромит Маурирта. Рядом с Кассадом сидел Тейт, а с другой стороны Зартанг и Тимон, чему он немного удивился.

«Сказал отцу, что будет сражаться», — догадался Кассад. Пусть, если Зартанг приведет мечи Завета, то отец сможет простить брата.

Лорд Хисанн отошел от стены и уселся в кресло. Отец развернул документ, написанный Кассадом под диктовку дяди Тимона.