Закончив трапезу и распрощавшись с мадам Женевьев, Жюли и Дмитрий отправились в спальню девушки. Но перед этим, Д’Эпинье зашла в детскую и, убедившись, что с ребенком все хорошо, она смогла облегченно вздохнуть. Ведь теперь все, что ей было нужно, это Дмитрий.

Он сидел на кровати и улыбался. Она счастливая, села рядом с ним и положив голову ему на грудь, сказала:

- Я так счастлива, ведь теперь ты здесь, со мной! Когда тебя не было, я чувствовала, что умираю, я боялась, что ты…

Но Дмитрий Павлович не дал ей договорить. Он усадил ее к себе на коленки и, обняв ее, сказал:

- Моя Жюли, с того дня как я уехал из Петрограда прошло много времени. Но каждую минуту я думал о тебе и никогда не забывал. Я уехал из Персии несколько месяцев назад и вернулся в Лондон, в свою квартиру. Перед этим я продал свой дом в Петрограде, получив деньги. Я надеялся, что найду тебя в Англии, но не обнаружил никаких следов и поехал в Париж. Но еще я встретился с Феликсом.

- С Феликсом? И что он тебе сказал?

- Феликс здесь, в Париже. Он также как и я уехал из Лондона, захватив кое – какие вещи. Я купил для нас дом в Париже, недалеко отсюда на улице Сент-Оноре. И я хочу забрать тебя туда с ребенком. Ты согласна, моя Жюли?

- Согласна. Когда маленький Дмитрий подрастет, я снова начну выступать, но для этого мне нужен импресарио.

- Я найду тебе его, Жюли. Я тоже начну заниматься делом, которое принесло бы большие деньги.

- Я верю в нас, Дмитрий. Ведь ты со мной и это самое главное. Когда ты со мной, я ничего не боюсь, - и, обняв его шею, она поцеловала его.

- Госпожа, ребенок плачет, я не могу успокоить его! – из-за двери послышался голос Мари.

Жюли придя в детскую, обнаружила заплаканного ребенка. Он был голоден и не ел из рук служанки. Попав к матери на руки и наконец, наевшись, маленький Дмитрий успокоился и когда он заснул, она вернулась к князю. Он стоял возле двери и ждал девушку. Улыбнувшись ей и подойдя вплотную, он коснулся губами ее плеча и, спустив с нее платье, все также нежно целуя ее, поднял на руки и, положив на кровать, продолжал касаться губами ее груди и живота.

- Моя Жюли, я весь истомился по тебе, - продолжая покрывать ее поцелуями, говорил полушепотом князь.

В этот вечер и в эту ночь они принадлежали только друг другу, и ничего не могло им помешать, ведь так сильна и велика была их любовь.

(1) - При свете Луны, Пьерро, друг мой,

Одолжи мне свое перо, чтобы кое-что написать.

Моя свеча погибла, у меня больше нет огня.

Ради Бога, открой мне дверь.

========== ГЛАВА II ==========

- Я выхожу замуж! – воскликнула Элиза, как только переступила порог дома на улице Риволи.

- Элизочка, ты вернулась! - увидев свою племянницу, мадам Женевьев поспешила к ней в прихожую.

- А где Жюли? Тишина то, какая!

- О, Жюли сегодня утром уехала вместе с великим князем!

- С великим князем? Но как такое возможно? - удивленно проговорила Элиза, садясь на диван в гостиной.

- Я сама так удивилась, так удивилась, Элиза! Ведь я помню князя еще мальчиком, о да, я тебе не рассказывала это! Но сегодня утром Жюли с князем и маленьким Дмитрием уехали, - закончила свою речь мадам Дэглуа.

- Ну ладно, это хорошо, - выдохнула мадам Эттель. – Тетушка Женевьев, я ведь тоже скоро покину ваш дом. Я выхожу замуж тетушка, за богатого французского миллионера.

И Элиза Эттель не обманула. В середине июля устроили пышную свадьбу возле Лувра, на котором присутствовали французские тогдашние аристократы и князья, богачи и миллионеры Парижа.

Женихом Элизы стал молодой, красивый мужчина Жан Ботье. Высокий, с восхитительной улыбкой и манерами, он покорил тетушку Женевьев и понравился Жюли, побывавшей в тот день на свадьбе подруги. «Наконец, - думала про себя Д’Эпинье, - мечта Элизы сбылась. Она выходит замуж по любви, за богатого и красивого мужчину, который в будущем сможет обеспечить ее и дать ей все, чего она пожелает».

Впрочем, помимо радостей мадам Эттель, а теперь мадам Ботье, у Жюли тоже были свои радости, произошедшие в это же время. Прежде всего, для нее нашелся импресарио: это был уже немолодой мужчина, итальянец по национальности он, в сущности, занимал высокую позицию и был довольно дорогим удовольствием, но ради Жюли князь не скупился и сорил деньгами. Впрочем, Жюли так понравилась импресарио, что он готов был взяться за нее бесплатно, обещая в краткие сроки затмить всех мировых звезд, оставив на сцене одну танцовщицу.

Никколо Папетти – так звали импресарио – среднего роста, излишне упитанный, он представлял доброго и внимательного человека, а его седина уже выступившая кое-где, делала его еще более добрым. Однако так нельзя было сказать. Лицо Никколо – по своей природе грубое, суровое, с серо – ледяными глазами, широкими сросшимися бровями, толстыми губами и щетиной не вызывала умиления, но все высоко ценили импресарио за таланты и умение организовывать выступления, ведь он действительно был востребованным человеком.

Дмитрию Павловичу также несказанно повезло. Одна из крупных, известных американских фирм производителей шампанского предложила князю возглавить свое представительство во Франции, и он охотно согласился.

Так и стали проходить дни августа и сентября 1919 года: Элиза была погружена в семейную жизнь со своим мужем, Жюли усердно готовилась к предстоящим масштабным выступлениям в Париже, а Дмитрий Павлович возглавлял фирму по производству шампанского.

В начале 1921 года в Париже поднялась небывалая шумиха: пару раз выступив в Париже с новым импресарио, Жюли достигла огромного успеха и теперь зрители, которым пришлось по вкусу зрелищность представлений и экзотичность танцев, просто врывалась в залы, дожидаясь очередного выхода Д’Эпинье на сцену.

В один из осенних вечеров, в то время как Жюли репетировала очередной свой танец, к ней пришла Элиза Ботье. Она была не в себе.

- Что с тобой? – прерывая репетицию, Жюли попыталась выяснить причину такой грусти и злобы подруги одновременно.

- Он просто подонок! Да как он мог! - взорвалась Элиза, жестикулируя руками. – Ты знаешь, а ведь уже как год у Жана куча любовниц, но не это самое страшное, не это… - она закрыла лицо руками.

- Что еще, Элиза? Что?

- Он играет в карты, Жюли, и проматывает все деньги, у него почти ничего не осталось, а долги все растут и растут! Но самое страшное это то, что теперь играю и я! И я у меня такие долги, такие долги! Я заложила все свое золото, все свои шляпки, лишь бы избавиться от этого, но я не могу… - она начала плакать.

- Чем я могу помочь тебе, Элиза? Ты только скажи!

- Я хочу развода, - сказала Элиза. – Это даже не обсуждается! Я развожусь, развожусь, развожусь! Я уже говорила с ним на эту тему, но он не согласен, но что мне - он? Я хочу закрыть свои долги… Жюли, ты могла бы попросить Дмитрия помочь мне?

- Ты хочешь, чтобы я попросила Дмитрия закрыть все твои долги?

- Да, хочу этого. С ним лично у меня не хватает смелости поговорить, но ты! Ты – это другое дело!

- Я поговорю, но не обещаю, - сказала Жюли.

И хотя, ей очень не хотелось просить Дмитрия этого делать, она решила, что отложит эту тему разговора.

- А сейчас пойдем, выпьем кофе? Я так хочу отвлечься…

- Я не могу, прости меня, я должна готовиться, у меня через три дня выступление, - холодно проговорила Жюли.

- Ну, пожалуйста, Жюли! Разве я так много прошу от тебя?

И поддавшись Элизе, через полчаса подруги уже сидели в ресторане, и пили кофе.

- Благодарю, что выслушала меня, ты как всегда мне помогла. Хотя, поможешь, если Дмитрий все же заплатит за меня… - сказала Элиза.

- С чего ты так уверена, Элиза, что он согласится? – негодовала Жюли про себя, но внешне была абсолютно спокойна. Ее раздражало то, что Элиза так нагло просит князя помочь.

- Ну как же, Жюли? Ведь он так любит тебя, так любит, что сделает все! И я думаю, что мне он тоже поможет. Ради тебя, конечно же, все.