Может на пятом курсе, когда он прикрывал наши занятия в ОД от Амбридж, находясь в инспекционной команде, созданной ею специально для того, чтобы подловить меня на чём-нибудь ” противозаконном “? Или на шестом, когда чуть не убил его в туалете, а потом по ночам сидел возле его кровати в Больничном крыле, спрятанный под мантией-невидимкой? Нет, тогда я чувствовал, в первом случае, благодарность, а во втором — вину. И даже когда он обратился ко мне за помощью, превозмогая свою гордость и независимость, и тогда у меня было только чувство сострадания, потому что он оказался, почти, в такой же ситуации, что и я. Нашим заданием было убить могущественных волшебников. А может это произошло, когда Драко помог нам, мне, Гермионе и Рону, рискуя своей жизнью, сбежать из подземелья Малфой-Мэнора? Или же, когда я, увидев его на куче старого барахла в Выручай комнате, спасающегося от Адского пламени, не смог оставить его там, и вернулся за ним в пляшушее пламя. Тоже нет, тогда мне было не до разбора чувств. А вот, когда я увидел его в зале суда Визенгамота, сидящим в антимагическом кресле, потерянного, избитого, с потухшими сухими глазами, я понял, что не могу его потерять, что он дорог мне, что я не смогу жить без него. Вот тогда и защемило у меня сердце. Я понял, что дороже его у меня нет никого. Первый раз в жизни я воспользовался своим статусом героя. Как мог громил старых маразматиков, прятавшихся во время войны за спины школьников, а теперь с важным видом осуждающих тех, кто не смог пойти против семьи, против отцов. Да, я могу гордиться собой! А почему бы и нет? Я смог отбить от Азкабана всех, кому на момент битвы «Света с Тьмой “, как назвали эту бойню журналисты, было меньше восемнадцати лет, если они не принимали участие в убийствах. Их то я отбил, но сам потерял своих друзей, с которыми прошёл от начала и до самого конца.
Ни Рон, ни Гермиона меня не поняли, Рон сказал, что я, таким образом, зарабатываю дешёвый авторитет у чистокровных. А Гермиона? А Гермиона просто послушала своего парня. Что было довольно-таки странно. Тогда я остался совсем один, в большом, пустом доме на Гриммо 12. Даже домовика не было, Кикимер геройски погиб во время битвы. Он вывел всех домовиков из замка и они, наравне с профессорами и студентами, громили полчища приверженцев Тёмного Лорда.
Когда нас пригласила к себе профессор Макгонагалл, ставшая директором школы, и предложила вернуться и продолжить обучение, чтобы получить диплом, я сначала хотел отказаться. Зачем он мне нужен этот диплом, уже тогда я не собирался оставаться в Магическом мире, но она сказала, что в школу вернутся все студенты со Слизерина, и им будет несладко здесь, среди тех, у кого погибли родные, друзья и просто знакомые. Кто сможет их защитить? Опять я! Гермиона сказала, что уезжает к родителям в Австралию, куда она их отправила перед тем, как мы пошли искать крестражи, и там закончит образование, ну, а Рон, естественно, поедет с ней. В тот момент я подумал о Драко, ему могло быть хуже всех. Ведь его отец был правой рукой у Лорда. И я решил, что ничего не потеряю, если потрачу ещё один год на школу. Может быть хоть в этот раз мне удастся поучиться без приключений. Я посмотрел на портрет бывшего директора Дамблдора, тот отвёл свои нарисованные глаза от моего взгляда. Только я один знал правду о его смерти…
Когда мы с Драко встретились на перроне вокзала, он просто кивнул мне головой в знак приветствия и прошёл со своими друзьями в вагон. А мы с Невиллом и Дином, зашли в другой. К нам присоединились Полумна и Джинни. Джинни буквально висла на мне, при этом отзывалась зло и неприятно о Слизеринцах, планируя, какие гадости им можно будет устраивать в школе. Их ведь ограничили в заклятиях, кроме бытовых чар, и они не смогут защищаться. Слушать всё это было так мерзко, что я не выдержал и вышел из купе. Не хотелось первый день начинать со скандала. Потом проведу беседу, как советовала Макгонагалл. Я прошёл через вагоны к тамбуру, там стоял Малфой. Молча встал рядом с ним.
— Что, Герой, достали фанаты? Или рука устала подписывать автографы? — в своей язвительной манере, спросил Драко.
Я не стал ничего ему отвечать. Зачем? Мы уже не дети, нечего заниматься словоблудием. Я просто повернул его к себе лицом и посмотрел в его глаза, он не опустил взгляд и так же смотрел на меня. Пару секунд колебания, и мои губы прикоснулись к его губам, он сначала пытался оттолкнуть меня, но я не отпускал его и прижимал к себе с неистовой силой. До этого я ни разу не целовался с парнями, да и с девушками тоже, не считать же детское чмоканье с Чанг или с Джинни, это и было то всего пару раз. Мои ноги стали ватными, а колени подкашивались, но я крепко держал в объятиях блондина. Драко перестал брыкаться и расслабился, я ослабил свою хватку и плавно перенёс руки на его талию. Спустя мгновение он нежно запустил руки в мои волосы, прижимаясь близко ко мне. Я оторвался от его губ и взглядом полного дурмана посмотрел ему в глаза и прошептал:
— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Он испуганно отпрянул от меня:
— Нет, ты меня не любишь, ты меня ненавидишь. — прошептал он. — И я тебя ненавижу.
— Позволь мне любить тебя, — шёпотом сказал я и носом прошёлся по его волосам.
— Нет, ты не можешь любить меня, ты должен меня презирать. — ещё тише сказал Драко.
— Но я люблю тебя, — настойчиво ответил я ему. — Не отвергай меня, пожалуйста. Давай попробуем, я ведь не противен тебе?
— Не противен, — и он сам потянулся за поцелуем.
Да, всё правильно. Он позволял мне любить себя, защищать, а сам не испытывал при этом ничего. За всё время нашей с ним близости он ни разу не сказал, что любит… Только твердил, ” Ты теперь мой! ” — как владелец… Так тяжело мне ещё ни разу не было…
========== Часть 7 ==========
Ушедших надо помнить не парадно,
А помнить каждый день и каждый час.
Огнём души, как и огнём лампадным
Не забывая, смерть так беспощадна
В отборе самых лучших среди нас…
Они ушли из жизни очень рано,
Отдав нам всей души своей накал!
Кто утверждает — ” время лечит раны ” ,
Тот никого из близких не терял…
***
Утром я проснулся на диване в гостиной и понял, что не стоило мне смотреть этот журнал. Что мне снилось я не помню, после своей
” смерти “я перестал запоминать сны. Но что-то не давало мне полежать ещё немного и насладиться тишиной и покоем. Стал вспоминать наши с Драко побудки. Я всегда просыпался раньше, сначала любовался сопящей блондинистой головой, лежащей на подушке. Драко всегда спал на правом боку и подкладывал ладошки себе под щёку, как это делают обычно маленькие дети. А потом начинал его нежно целовать, начиная с самого чуствительного местечка под маленьким розовым ушком, он начинал довольно фырчать на меня, что я бужу его в такую рань, но когда я добирался до его губ, он тут же обхватывал мои бедра ногами и прижимался, уже стоявшим во всей готовности, членом к моему паху. Драко не спал совершенно голым и мы после вечернего секса всегда надевали пижамные штаны. Его возбуждало такое ” приличие ” .А потом, перецеловав всё его тело, я неторопливо подготавливал любимого к утреннему сексу. Мы оба не любили позиции на животе или ” раком ” , нам хотелось видеть глаза друг друга во время оргазма и ловить губами крики наслаждения. Драко извивался в моих руках, тело его изгибалось дугой, как будто он пытался соединиться с моим телом, как можно сильнее, он кричал от наслаждения. … Но ни разу за всё время ни говорил, что любит меня. Даже по имени называл редко, чаще всего — Потти!
От таких воспоминаний у меня в паху появилась приятная тяжесть и по телу пробежала дрожь. Тело покрылось испариной и моя ладонь, пропутешествовав по напряжённому животу, проскальзывает под резинку домашних штанов и боксёрок, уверенно обхватывает возбуждённый член. Грубые отрывистые движения вверх-вниз, по всей длине пульсирующего члена. Я двигаю рукой даже толком не смакуя ощущений, лишь просто поскорее кончить, чтобы снять это напряжение тела. Большим пальцем задеваю головку, и довольно громко охаю. Хорошо! Ураган ощущений растёт, набирая обороты и начисто лишая меня возможности связно мыслить. Остаётся лишь дикая потребность и зверское возбуждение. Ещё несколько лихорадочных движений взад-вперёд, словно раскачивающийся в бешеном ритме маятник и я выгибаюсь дугой на диване, вжимаясь затылком на диванную подушку и полностью отдаюсь во власть захватывающего моё тело оргазма:
