- На кой черт я тебе сдался? Почему я?! - в отчаянии простонал он.

- Впервые за много веков встречаю человека, способного мне сопротивляться — и он спрашивает, зачем он мне! Право, люди иногда поражают своей тупостью, - усмехнулась колдунья. - Самого крепкого из твоих воинов мне хватит… пожалуй, на месяц. Крестьянских детей хватает на день-другой. А ты насытишь меня на столетие. И не просто насытишь — я обрету такую силу, что смогу подчинить себе всю эту страну!

Мелодичный голос ее плыл в воздухе языками тумана — и сквозь этот туман просвечивали мысли-образы, смутные, едва различимые:

[огонь, огонь… сколько огня… опасно… он опасен… нет, не отступлюсь…]

И чувства — голод, пьянящее возбуждение, азарт охоты.

Выходит, по этой дороге можно идти в обе стороны? Она вторглась в его разум — но и он слышит ее мысли, даже и те, что явно для него не предназначены…

Это была даже не надежда — лишь тень надежды. И все же он попытался зацепиться за ее мысль об опасности, сосредоточиться на ней, проникнуть глубже — снять слой эмоций, как снимают стружку с дерева, и увидеть суть…

И на какую-то долю секунды — провалился во тьму.

[Темно. Холодно и темно. И — шепот. Еле слышный зов повторяется снова и снова. Слов не разобрать — может быть, там и нет слов. Но есть призыв и мольба…]

В эту долю секунды он принял решение.

Развернувшись, он оттолкнул ее от себя. Толчок был так силен, что ведьма не удержалась на ногах и с грохотом рухнула спиной на мост, но тут же взлетела на ноги — одним движением, неестественно и жутко переломившись назад в пояснице.

Он боялся, что голос снова ему изменит; но с первыми словами родилась и сила:

- Фея Келемринда! Я, Урфин Джюс, король этой страны и защитник ее народа, вызываю тебя на бой!

Сзади кто-то сдавленно ахнул. Несколько мгновений марраны потрясенно молчали, затем разразились приветственными воплями.

Келемринда замерла, подавшись вперед и впившись в него глазами. На миг его захлестнуло волной ее эмоций: изумление — что-то вроде: «Откуда он знает?!», легкая тревога, восторг от того, что ставки повышаются, и игра становится еще увлекательнее…

Но в следующий миг лицо ее посерьезнело, и строгим, официальным тоном, словно соблюдая свою часть ритуала, она произнесла:

- Я, Келемринда Пожирательница Душ, принимаю твой вызов, король людей.

Обернувшись, поманила кого-то рукой — и из-за спины ее, словно чертик из табакерки, появился… Гуамоко, гребаный предатель! Колдунья что-то тихо ему сказала, и филин взлетел на высокую ветку ели на этой стороне ущелья. Короля он обогнул по широкой дуге, справедливо полагая, что бывший хозяин не слишком рад его видеть.

- Согласно древнему закону, - провозгласил он скрипуче и торжественно, - объявлен поединок. Двое взойдут на мост — и лишь один сойдет с моста! Пусть никто из вас, - повернулся он к сбившимся в кучку марранам, - не пытается вмешаться в ход поединка; за ослушание одного — смерть всем!

Марраны, превыше всего на свете ценящие всевозможные состязания, воспряли духом и восторженно загалдели. Не каждый день им случалось оказываться зрителями на поединке богов! Некоторые, кажется, уже начали биться об заклад. Рыжий Харт, с перемазанным кровью лицом, сидел на траве поодаль и смотрел на Урфина, как… ну да, наверное, именно так смотрят на живого Бога, явившегося на землю защитить людей от чудовища.

Взгляды их встретились, и Огненный Бог кивнул своему почитателю, усмехнувшись краем губ.

…Всего несколько месяцев назад в Стране Марранов он стоял лицом к лицу с разъяренным исполинским орлом. Благородный Карфакс понял, что стал орудием честолюбивых замыслов Урфина Джюса, и это привело его в ярость. Огромная птица грозно надвигалась на человека, разинув крепкий клюв. Но Урфин не двинулся с места.

- Что ж, рази! - сказал он. - Бей, только сразу насмерть!

Тогда он блефовал — но не был вполне уверен в успехе. Он спас Карфаксу жизнь — а потом обманул его доверие, сделал пешкой в своей игре; кто знал, что для этой птицы, с ее странными понятиями о чести, окажется важнее? Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Но он не дрогнул.

А сейчас? Сколько у него шансов — один из ста? Или из тысячи?

Подманить Келемринду поближе и все-таки попытаться поджечь — раз. Перехватить ее мысли, понять, почему она считает его опасным, и соответственно действовать — два. Ну и, для ровного счета - «разбудить свою внутреннюю магию», которой, скорее всего, нет. Три.

Негусто.

Что ж. По крайней мере, он не станет корчиться раздавленным червяком в ее руках, шаг за шагом теряя рассудок, под презрительными взглядами собственной армии.

Пока Гуамоко громогласно излагал условия поединка, Урфин подозвал Топотуна. Опустился рядом с ним на одно колено, прошептал что-то прямо в мохнатое ухо.

Медведь отшатнулся, глядя на него с ужасом.

- Ч-что?

- Что слышал. Это приказ.

- Нет, повелитель… пожалуйста… я не смогу…

- Сможешь, - жестко ответил Урфин.

Топотун молча попятился, отчаянно мотая огромной косматой головой.

- Хочешь, чтобы я превратился в растение? Чтобы разучился говорить, пускал слюни и мочился под себя? А она — стала бы в пять или десять раз сильнее, чем сейчас?

- Нет!!

- Значит, сможешь. Ты — единственный здесь, на кого ее чары не действуют. У тебя получится. Только не слишком торопись, ладно? - попытался улыбнуться он.

Стеклянные глаза чучела плакать не могут — и все же в глазах медведя стояли слезы. И, словно угадав его невысказанное желание, суровый хозяин Топотуна сделал то, чего не делал никогда прежде: крепко обнял медведя, на мгновение зарывшись лицом в теплый пушистый мех.

А потом — встал и взошел на мост: легким шагом, с хищной кривой усмешкой, так хорошо знакомой его противникам — и обычно не предвещавшей им ничего доброго.

- Я готов. Начнем?

- Мы уже начали, - с ясной улыбкой ответила Келемринда.

Взгляды их скрестились — и в следующий миг мост под его ногами разверзся, и король людей, бросивший вызов чудовищу, полетел вниз, в непроглядную и бездонную тьму.

Конец первой части.

========== Часть 2: Битва на мосту. Глава 5: То, что Вверху ==========

…

- Спаси меня.

Еле слышный шепот — мольба откуда-то из дальней дали. Человек вздрагивает в забытьи.

Мольба повторяется. Слова почти неразличимы:

- Спаси меня… - или «себя»?

С хриплым стоном человек приоткрывает глаза. Закрывает и открывает еще пару раз, протирает ладонью. Либо он ослеп, либо кругом царит непроглядная тьма.

Холод и тьма.

Он поворачивается… и испускает сдавленный крик, когда ноги его и нижняя половина туловища вдруг соскальзывают и повисают в пустоте.

В последний миг ему удается зацепиться рукой за что-то твердое, угловатое и шершавое. Деревянная балка. Хоть что-то знакомое! Дерево он знает и любит, и сразу узнает его на ощупь — по крайней мере, осязание ему не изменило.

Держась одной рукой за балку, а другой цепляясь за дощатый помост, на котором лежал, он с трудом втаскивает себя обратно. Отдышавшись, начинает осторожно ощупывать место вокруг себя, пытаясь понять, где находится.

Он сидит на неошкуренном деревянном настиле дюймов в тридцать шириной. По сторонам, на равном расстоянии друг от друга — вертикальные стойки. Что наверху и что внизу — непонятно.

Издалека доносится порыв ветра, и вся конструкция начинает скрипеть и угрожающе раскачиваться. Интересно, далеко ли до земли?

Чуть светлеет — или, может быть, просто глаза привыкают к темноте. Над головой, на фоне беспросветно-черных небес, он видит следующий ярус деревянной конструкции. Держась за стойку, свешивается вниз: туда, смутно светлея во мраке, словно возникая из пустоты прямо у него на глазах, уходят бесконечные уровни балок и перекрытий. Земли не видно.

Леса — вот как это называется. Леса для строительства или ремонта больших зданий. Как в Изумрудном городе. Многоэтажные каменные дворцы, блеск хрустальных розеток в стенах, мощеные булыжником мостовые. Он тоже строил дом, когда…