- Глупо, - отрезала она. - Очень глупо. Выиграл пару минут, продлил свои мучения — и что дальше? Я же говорила: человеческим оружием меня не убить. Никаким — и живым оружием тоже!

- Разумеется. Тебя он не тронет — он убьет меня.

- Что?!

- Как только я снова вырублюсь, Топотун свернет мне шею, - объяснил Урфин. - Ты не можешь сожрать меня мгновенно, это мы уже выяснили. Тебе нужно время. А он — может.

Топотун, совершенно в этом не уверенный, оскалил клыки и постарался изобразить самый свирепый вид, какой был ему доступен. Старания его, скорее всего, пропали втуне — вряд ли Келемринда вообще различала такие детали.

Ведьма с шипением рванулась к ним. Быть может, стоило подпустить ее поближе — но сил на игры уже не было; Урфин просто выхватил зажигалку и ткнул живым огнем ей в лицо.

- Стой где стоишь!

Келемринда отпрянула. Огня она в самом деле боится; хоть это радует.

- Интересно, - неторопливо проговорил он, - если я умру в тот момент, когда ты будешь во мне — что случится с тобой?

И напрягся, пытаясь перехватить ее реакцию.

Судя по обрывкам ее мыслей, ничего страшного, к сожалению, не произойдет. Она определенно не погибнет, даже серьезно не пострадает; однако ощущения будут не из приятных. Что важнее — на некоторое время она потеряет контроль над марранами. Если они быстро сориентируются и сообразят, что делать…

Должны сообразить. Они ребята храбрые и неглупые — да и он их кое-чему научил.

Но главное — если он умрет раньше времени, она ничего от него не получит! Эта мысль была для Келемринды по-настоящему невыносима. Здесь, в нашем мире, она замерла в неестественной неподвижности, с бесстрастным лицом — но там металась, словно тигр в клетке. Или кошка, которую накормили куском мяса на веревочке. Знакомая картина, только раз в пять сильнее прежнего: голод, нетерпение, ярость — и гастрономические восторги в его адрес, которыми он уже сыт по горло.

- Как же так? - проговорила она наконец с какой-то детской растерянностью в голосе. - Это… бессмыслица какая-то! Тупик! Так нечестно!

Тут Урфин не выдержал. Должно быть, это была нервная реакция: его затрясло от смеха, он привалился к Топотуну, тихо сползая на мост — хохотал до слез, и все не мог остановиться.

- Детка, а кто тебе сказал, что я буду играть честно? - едва выговорил он, утирая выступившие слезы.

Келемринда молчала. Лицо ее утратило всякое выражение; лишь временами по нему пробегала какая-то рябь, словно Урфин видел не саму колдунью, а ее отражение в воде. Ему было очень нехорошо; перед глазами все расплывалось, подступала тошнота — он чувствовал, что снова подняться, скорее всего, не сможет.

- На самом деле, - заговорил он, стараясь на чем-то сосредоточиться и удержаться в сознании, - все по правилам. Я, конечно, этих ваших законов не знаю — но, когда бог Солнце рубил головы змею, вряд ли он делал это голыми руками. Значит, пользоваться оружием не запрещено. А уж как использовать оружие — мое дело.

- Вот именно! - прошипела Келемринда. - Ты не знаешь закона! Ты вообще ничего не знаешь! Полез туда, где ничего не смыслишь, несчастный…. человек! И что теперь делать? Почему ты не можешь просто…

- Просто расслабиться и дать себя сожрать? Ну извини. Не могу.

Келемринда снова застыла, неестественно накренившись, словно сломанная механическая игрушка. Явно о чем-то напряженно размышляла — но перехватить ее мысли ему больше не удавалось. Смотреть на нее было тошно; и Урфин отвернулся и стал смотреть в небо.

День уже клонился к вечеру. Солнце казалось тусклым, его затягивало какое-то марево — как будто Солнечный бог хмуро взирал с небес на своего неудачливого подражателя.

И все-таки здесь было солнце. И небо нормального человеческого цвета, и прочная опора под ногами. И воздух, полный ароматов: смола, хвоя, влажная земля — никогда прежде он не замечал, что в лесу столько запахов… Как же хорошо жить! Просто жить — хотя бы вечность на клочке земли…

- На самом деле времени у тебя не так уж много, - прозвенел нежным колокольчиком девичий голос над самым его ухом.

Урфин отшатнулся, судорожно сжал зажигалку — и в следующий миг обнаружил, что поднять руку уже не хватает сил.

- Да успокойся! - с гримаской проговорила фея. - Не собираюсь я тебя трогать. Считай, что у нас перемирие. Я хочу тебе кое-что объяснить.

Разгладив юбку, Келемринда присела на мост с ним рядом, непринужденно оперлась на Топотуна (тот вздрогнул и попытался отодвинуться). Лицо и движения ее, и даже исходящий от нее сладковатый аромат снова были прежними — человеческими.

Она разжала пальцы; на ладони блеснул ограненный камень цвета красного дерева.

- Помнишь этот камень? Что ты в нем видел?

Он пожал плечами:

- Магию.

Келемринда возвела глаза к небу.

- Вы, люди, иногда такие… такие люди! Произносите звучные слова - «бог», «магия», «закон природы» - и думаете, что это что-то объясняет! Посмотри теперь…

В камне по-прежнему бушевал огонь. Но что-то изменилось: теперь языки пламени бились судорожно, толчками, как струя крови из глубокой раны. Серебристые молнии метались вверху, словно вороны над пожарищем. Черные прожилки, похожие на змей, пронизывали пламя и оплетали со всех сторон.

- Это же просто зеркало, - прозвучал серебристый голос Келемринды. - Ты видишь в нем себя, Урфин Джюс. Таким, каким я вижу тебя там, в Мире Вверху. Видишь свою душу.

- Подожди… Хочешь сказать, ты заманила меня в ловушку, сделав приманкой меня же самого?!

Келемринда скромно улыбнулась, явно польщенная.

- На самом деле тогда я еще не собиралась… Мне просто нужен был мост, чтобы вернуться домой, - объяснила она. - Ладно, это неважно. Так вот: человеческая душа трехчастна. Алое — это фэа. Серебристое — мадхи.

- А черное?

- Черное — то, что на моей стороне, - туманно пояснила она. - Но сейчас нас интересует фэа. На вашем языке… - она на секунду задумалась, - …огонь. Огонь внутри. Жизненная сила. Или “внутренняя магия” — для тех, кто любит звучные слова, - улыбнулась она. - Фэа есть у каждого человека: у кого-то больше, у кого-то меньше. У большинства — совсем немного. Но у тебя… - она восторженно округлила глаза.

- Комплименты опустим, ладно? О том, какой я вкусный и питательный, я уже в курсе. Давай дальше.

- Фэа — это и есть то, что мне нужно. Но человек, у которого отнято фэа, выжить не может. Даже если тело его и выживает — он теряет мадхи. Мне жаль, но так это устроено, - как бы извиняясь, добавила она.

- А ты не можешь брать понемногу? Так, чтобы твои жертвы оставались живы и в своем уме?

Она взглянула на него с удивлением.

- Нет. Как это — понемногу? Мне нужно все. И сразу.

Лицо ее вдруг передернулось судорогой нетерпения и гнева.

- Ведь ты уже был во мне! - воскликнула она, стукнув себя кулачком по колену. - Ты уже был моим! Уже все было кончено — и тут этот твой медведь… Что же нам теперь делать?

- «Нам»?!

Урфин воззрился на нее, как на сумасшедшую — и в ответ получил непритворно растерянный взгляд.

- Хорошо, если тебя интересует мое мнение, давай поговорим о том, что нам делать, - осторожно начал он. - Для начала — признать, что тебе со мной не повезло. Бывает такое: кусок оказался не по зубам. Я не дам себя сожрать, и от моей смерти ты ничего не выиграешь. Мало того: если я не вернусь в Изумрудный город, тем более, если не вернется весь отряд — через неделю здесь появится армия. Гораздо больше людей, чем ты можешь контролировать, с пушками и огнеметными машинами. Что такое огнеметы, ты не знаешь, но, поверь, они тебе не понравятся. С другой стороны, - тут он подбавил в голос уверенности и напора, - если ты сейчас просто меня отпускаешь — я возвращаюсь в Изумрудный город и забываю о твоем существовании. Правь своей долиной, делай здесь все, что считаешь нужным — я не вмешиваюсь. Кроме того, сейчас в Волшебной стране живут две могущественные добрые феи. Человеческими делами они мало интересуются, а вот к тебе у них, скорее всего, возникнут вопросы. В этом случае я готов обещать помощь и поддержку…