— Как оружие, Джек? — спросил Хьюго.

— Как это понимать?

— Те визитёры не всегда были безоружны. И они не всегда «приходят с миром». И кто сохраняет все эти замечательные новые устройства и прочие штуковины, которые они приносят с собой? Или, может быть, их уничтожают? Или их сохраняют, исследуют и отдают в пользование воюющим во имя защиты их интересов? Это не очень похоже на спасение жизней, а, Джек? Сколько устройств, пригодных для убийства сотен, а то и тысяч людей были изъяты и переделаны нашими тайными организациями? Сколько новых бомб, которые могли бы затмить Хиросиму и Нагасаки, могло быть получено благодаря этой небольшой внеземной помощи? Даже подумать страшно.

— И что вы собираетесь делать? — спросил Джек. — Рассказать газетчикам? Вы же знаете, что они не станут слушать.

Хьюго засмеялся. Это прозвучало искренне и достаточно уверенно, чтобы Джек почувствовал себя неловко.

— Пресса? — переспросил Хьюго. — Почтенное «четвёртое сословие»[57]? О, пожалуйста, Джек, не смеши меня. У газет сейчас нет времени на настоящие новости. Они слишком заняты тем, чтобы рассказывать нам о Джордже Бесте[58] и Бриджит Бардо вместо того, чтобы сообщать холодную, суровую правду. Нет… Для нас нет никакого смысла связываться с прессой, чтобы сообщать информацию, которой мы обладаем. Лучше, думаю, сделать условия игры равными. Когда американцы впервые создали атомную бомбу, там, к счастью, нашлись храбрецы, которые смогли передать информацию своим коллегам по другую сторону Железного занавеса. Это те сведения, которые предотвратили бойню, по сравнению с которой любая резня или геноцид в двадцатом веке выглядели бы как пикник плюшевых мишек. Если обе стороны так мощно вооружены, кто осмелится выстрелить первым? Мы собираемся поступить подобным образом с любой инопланетной информацией или техникой, которой обладают наши власти.

Теперь засмеялся Джек.

— И как вы планируете это сделать? — поинтересовался он. — Какими сведениями вы обладаете? Какими технологиями? Ты и твои битники… то есть, извини, революционно настроенные друзья собирается написать Косыгину и рассказать ему, что вы слышали какие-то истории о летающих тарелках и маленьких зелёных человечках? Это прекрасно, Хьюго. В самом деле… это забавно.

— Нам не нужно предоставлять им информацию или технологии, — сказал Хьюго, и его улыбка превратилась в холодную насмешку. — Мы можем выдать им тебя.

Смех Джека оборвался. По обе стороны от эстрады в дальнем конце танцзала появились люди в плотных шинелях, и все они были вооружены. Джек повернулся туда, где, по его расчётам, должен был находиться их единственный выход, и увидел ещё людей, входящих в зал.

Их предводительницей была невероятно высокая женщина с угольно-чёрными волосами и ярко-зелёными волчьими глазами, одетая в длинный чёрный кожаный плащ и сапоги до колен; она выглядела стильно, и впечатление портил только болтающийся у неё на боку автомат Калашникова. Пересекая танцзал, она злобно улыбалась Джеку, и, когда она оказалась всего в нескольких дюймах от него, возвышаясь над ним, Хьюго познакомил их.

— Татьяна, это капитан Джек Харкнесс. Джек, это Татьяна Рогожина. Она работает в Комитете внеземных исследований, или КВИ, как его называют в Москве. Ты очень интересуешь их, Джек. Определённо, очень интересуешь.

— Вы идёте с нами, — сказала Татьяна.

Джек оглянулся на Майкла, которого окружили вооружённые люди. Он просил Майкла бежать, но теперь было слишком поздно. Конечно, он мог бы сбежать один. Они могли подстрелить его, и их пули могли почти или совсем на него не подействовать, но тогда ему пришлось бы оставить Майкла. Они были в ловушке.

— А теперь, Татьяна, — сказал Хьюго. — Я знаю, что с моей стороны это может быть довольно вульгарно — заговаривать об этом сейчас, но вопрос оплаты всё ещё актуален. Такие организации, как наша, не работают сами по себе, я уверен, вы это цените, и…

У Хьюго не было шансов закончить фразу. Татьяна повернулась на каблуках, подняла к подбородку дуло своего «Калашникова» и тут же выстрелила ему в голову. Череп Хьюго лопнул с отвратительным влажным хрустом, и тело мужчины упало на землю.

Самопровозглашённые революционеры вокруг стола закричали, вскочили на ноги и побежали к выходу. Спустя несколько секунд было покончено и с ними, когда каждый из них попал под град пуль из пистолетов солдат. Татьяна снова повернулась к Джеку.

— Вы идёте с нами.

Чёрный «Форд Транзит» мчался по Тигровой бухте в тусклом голубом свете убывающей луны. Джек и Майкл сидели на заднем сиденье, зажатые между Татьяной и её людьми, а спереди и сзади их автомобиль сопровождал эскорт мотоциклистов, петляющий по кривым узким дорожкам между складами.

— Ты что-то знаешь, — со слабой улыбкой произнёс Майкл. — Я начинаю думать, что чудовища не так уж страшны.

Джек улыбнулся в ответ.

— Ты прав, — сказал он.

— Молчать, — сказала Татьяна. — Поговорите позже. Когда мы прикажем.

Фургон резко остановился, под колёсами захрустел гравий, и задние дверцы машины распахнулись.

— Выходите, — сказала Татьяна, постучав своим автоматом по плечу Джека.

Джека и Майкла вытолкнули из фургона на пустырь между двумя большими складами.

Когда их подвели ко входу в одно из обшарпанных серых зданий, Майкл посмотрел куда-то выше огромных дверей и судорожно выдохнул. Джек проследил за его взглядом и увидел табличку:

— Что это? — спросил Джек.

— Это название, — ответил Майкл. — Я уже слышал его раньше.

Двери склада распахнулись с металлическим лязгом, на землю перед ними упала полоска жёлтого света, и Татьяна с солдатами повели Джека и Майкла внутрь.

Джек много раз видел склад, но не был готов к тому, что находилось внутри. Когда-то, возможно, это помещение использовалось сахарной компанией, но теперь оно давно уже служило другим целям. Конечно, там были ящики и контейнеры, но остальное пространство оказалось занято столами, телефонами и — в одном дальнем углу — огромным компьютером «Стрела» [59] с потрескивающими катушками ленты и мигающими огнями.

— Кажется, этот год должен быть неудачным для торговли сахаром, — сказал Джек. — Похоже, что им пора расширяться.

— Молчать, — приказала Татьяна. — Сюда.

Они пересекли центральную часть того, что, как теперь Джек понял, было своего рода подстанцией КВИ, и были препровождены по лестнице в подземное переплетение коридоров. Разумеется, Джек слышал о КВИ. Это было его бизнесом — знать обо всех интересных явлениях и событиях, но даже при этом было сложно добывать факты. Он слышал, что эта организация была по существу произведённым в 1920-е годы советским преобразованием отдела, созданного при царе вскоре после взрыва при Тунгуске в 1908 году, но этим по большей части всё и ограничивалось. Что КВИ хотел от него?

Или от Майкла, если уж на то пошло?

Наконец они подошли к двум дверям. Один из людей Татьяны открыл первую из них и, ткнув Джека прикладом в поясницу, втолкнул его внутрь и захлопнул дверь. Вторая дверь была открыта, и, схватив Майкла за плечи, Татьяна провела его в комнату.

— Жди здесь, — ухмыльнулась она. — У нас есть друг, который хочет тебя увидеть.

В соседней комнате Джек вскочил на ноги и отряхнулся. Он уже бывал в подобных помещениях раньше, но почему они всегда были такими грязными? Почему они неизменно располагались под землёй? Почему там всегда пахло сыростью?

В центре комнаты стоял стол, с каждой стороны от которого было по одному стулу. Значит, комната для допросов, догадался Джек. Не считая мебели и голой лампочки, свисавшей с потолка, в комнате больше ничего не было, она была невыразительна и лишена всякого иного предназначения.