«Надо узнать, кто мой незнакомец, — преисполнился решимости Олег, подбодренный голоском проснувшейся совести. — Либо он примет, что я… Хочу чего-то большего… Да, черт, хочу чего-то большего, чем просто заниматься этим в темноте. Либо мы просто прекратим».

Весь остаток дня прошел как в тумане.

Олег терпеливо вытаскивал из голов первокурсников-вечерников, вчерашних школьников, правила орфографии и пунктуации, на автомате мягко журил, так же машинально улыбался над удачными шутками неугомонного Родионова со второго ряда.

— Вы классный педагог, Олег Власыч, — сказал Родионов в конце пары, сдав работу на проверку, и вприпрыжку помчался за друзьями к выходу.

Олега как током прошибло.

Он резко обернулся, окинув Родионова взглядом со спины, и тут же успокоился. Нет, этот тощий, едва не тоще самого Олега. Кажется, вот-вот порыв встречного ветра унесет.

Незнакомец же высокий, крепкий. Руки у него сильные и мускулистые.

И щетина на подбородке, которая слегка колола кожу, когда незнакомец спускался поцелуями ниже: в такие моменты Олегу, млевшему от прелюдии к минету, требовалось совсем немного, чтобы начать в открытую умолять, вскидывая бедра.

Незнакомец никогда не томил его долго.

«Ну, все!» — смутился Олег, застигнутый нечаянным воспоминанием, и с чувством захлопнул журнал.

Он просидел в пустой аудитории еще час, заполняя бумаги.

Стихли последние шаги вечерников в коридоре, а Олег только с третьим обходом охранника закончил, подхватил привычную стопку и поплелся к лестницам.

Поднялся на четвертый этаж, свернул в аудиторию, еще раз свернул — уже в лаборантскую.

Пощелкал выключателем.

Темно.

Сердце заколотилось быстрее. Олег тихонько, уже зная наизусть, что где стоит, пробрался к столу и положил стопку бумаг на край.

На его плечи тут же мягко опустились руки незнакомца, заставив вздрогнуть. Огладили, притянули ближе.

— Как мой котёнок? — жарким шепотом на ухо, до приятных мурашек и легкого головокружения.

«Стой! — попытался отрезвить себя Олег, но все же повернулся и получил долгий, ленивый и такой нужный поцелуй в губы. — Стой, ты хотел…»

— Хорошо… — пробормотал Олег, позволив незнакомцу вытащить полы его рубашки из-под ремня брюк и легонько размять пальцами ноющую поясницу. Незнакомец всегда удивительно чутко знал, что Олегу требовалось. — М-м-м… Теперь еще лучше…

— Да? — незнакомец уже не шептал, скорее говорил вполголоса. И Олегу почудилось даже, что в его тоне проскользнула подозрительно знакомая ехидца: — А до меня слухи дошли, что тебе плохо.

Незнакомец убрал руки, и Олег растерялся, потеряв его в кромешной темноте.

— Что случилось? — спросил Олег вполовину испуганно, вполовину удивленно.

— Говорят… — голос незнакомца раздался из другого конца лабораторной. Следом послышался тонкий, едва различимый металлический скрип, — …извожу тебя. Нагрузку слишком большую повесил. Ненавидишь меня. Лично никак не подойдешь, чтобы разобраться…

Щелкнул выключатель, темнота резко рассеялась, и Олег замер, как лань в свете автомобильных фар.

Казалось, пару секунд не существовало ничего, кроме ошалелого сердцебиения, от которого чуть не заложило уши.

— А-артём М-михайлович? — выдавил из себя Олег еле-еле.

Голова закружилась уже ощутимо, и Олег, попятившись назад, врезался в диван и шлепнулся на него так, что пресловутая пружина больно врезалась в копчик.

Перед ним стоял, сложив руки на груди, Артём, мать его, Михайлович. Завкафедрой и гроза факультета. В брюках, рубашке с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, с чуть скошенным набок галстуком — неофициальный донельзя, даже чуть встрепанный.

И усмехался.

Голову склонив в неповторимой манере для большего эффекта. Он так обычно на заседаниях выслушивал блеяние Олега, благосклонно кивая в конце и жестом веля отнести отчеты Кате.

«Он узнал! — пронеслось в мыслях. — Что я тут встречаюсь с незнакомцем. И теперь я вылечу с должности со свистом. Поминай как звали…»

Взгляд карих глаз так и прошибал насквозь.

— Ну-с, товарищ, — протянул Артём Михайлович с нотами напускной угрозы во вкрадчивом голосе. — Чем будем оправдывать свое поведение?

— К-как… — спросил Олег сдавленно, — вы смогли с-свет включить?

Артём Михайлович фыркнул.

— Это все, что тебя интересует? — спросил он уже совсем другим тоном.

Мягким, чуть ли не ласково-насмешливым.

Такой пугающий контраст заставил Олега вцепиться обеими руками в подлокотник — мало ли, будут отдирать и за шкирку выкидывать в окно? За разврат на рабочем месте, за то, что в чай утром хотел плюнуть. Черт бы побрал Катю! И ведь знал, что ничего ей доверить нельзя — сразу на хвостике понесла.

— Так как? — спросил Олег тихо, поняв, что терять, по сути, уже нечего.

— Лампочку откручивал и вкручивал обратно, — закатил глаза Артём Михайлович. — Странно, что ты раньше не задался этим вопросом.

Олег удивленно выдохнул.

— Лампочку откручивали? — переспросил глухо. До него постепенно начинало доходить. Крепкий, высокий, с сильными мускулистыми руками и легкой щетиной на подбородке. Голосом, от перемен интонаций которого либо бабочки в животе порхали, либо хотелось забиться под парту и просить пощады.

— Да чего ты к лампочке привязался? — удивился Артём Михайлович. Сощурился проницательно: — Ах, да ты, никак, меня не признал?

Он подошел ближе, встав прямо под лампой.

Свет любовно огладил его ровные черты лица, чуть четче проступившие на ухмылке носогубные складки. Зрелый, уверенный в себе мужчина, точно знающий, как нужно касаться, как нужно целовать и нежить. И почему только Олег не догадался?

Незнакомец.

Точнее, Артём Михайлович. А еще точнее, после того, что между ними случалось по вечерам — просто Артём.

Олег крепко зажмурился.

Черт подери, какой же он непроходимый идиот.

Ложился под собственное начальство, стонал, добавки просил срывающимся голосом. В перерывах между жадными касаниями их губ: «Трахни меня… пожалуйста… пожалуйста».

Наверное, после такого на Олега и вещественных доказательств не надо, чтобы выставить за двери универа. Достаточно будет весомого слова завкафедры.

Только вот Артём, кажется, совсем не хотел его увольнения.

— А я тебя сразу раскусил. Разглядывал ты меня раньше, Олежка. По-особому так разглядывал, пока не решил про себя, что я мудак и зверь. И тебе ведь даже в голову не пришло, что твой незнакомец — я. И что я тебя тоже разглядывал, — сказал Артём совсем близко, и Олег открыл глаза, посмотрев на него снизу-вверх, встретился со взглядом темных глаз. — Такой тихоня прилежный, всю работу делает, что ни повесь, ничего не скажет. Аж зубы сводит… От желания тебя повалить и трахнуть.

— Что? — переспросил Олег неверяще.

— Господи, — покачал головой Артём. Будто едва сдерживался. — Ты почему ни разу не подошел и не попросил с тебя снять часть нагрузки?

— А ты бы снял? — от противоречивых эмоций, что внутри бились, стало не до вежливого «вы». Артём все это время его хотел?

— Конечно, — фыркнул Артём. — Я же думал, ты прёшься от работы как ненормальный. С таким энтузиазмом кивал на заседаниях кафедры, будто почку продашь за дополнительные рабочие часы.

— Так я б-боялся, — невразумительно пробормотал Олег.

Артём улыбнулся.

Просто, без издевки, искренне улыбнулся.

— Дурачок, — сказал он мягко. — А в темноте ты меня совсем не боялся, — Олег вспыхнул, потупив взгляд. — Я же тебе и вечерников поставил, чтобы хоть как-то… подловить после работы. Правдами и неправдами тебя пытался к себе вызывать, когда один был, а ты ни в какую. «У вас есть еще поручения? А то я пойду, мне работать надо, Артём Михайлович».

Олегу казалось, будто ему это все привиделось в бреду.

Заработался, замотался, увидел странный сон, в котором начальство, которым он сначала любовался со стороны, а потом со вздохом отнес в стан натуралов и извергов, вдруг оказалось прекрасным незнакомцем.