– Я? – растерялась Цветкова. – Наверное, люблю…
На самом деле кулинария была не её стихией. Вершиной кулинарного творчества Яны могли быть только подгоревшая яичница, переваренные сосиски или превратившиеся в крутом кипятке в комки теста, развалившиеся пельмени.
Стефания Сергеевна как-то странно посмотрела на Яну.
– А как же ты выходишь из положения? У тебя же ребенок есть…
Яна смутилась, но решила не сдаваться.
– Да, ребёнок у меня есть. Но также есть домработница Агриппина Павловна, которая божественно готовит. Сын просто обожает её стряпню, а она балует его разнообразными кушаньями. Может показаться странным, но отец Володи тоже неплохо готовит, когда сын гостит у него. Так что для меня этот вопрос неактуальный…
– Я тебя ни в коей мере не осуждаю, я так… удивляюсь. Все женщины хоть как-то, но готовят. Всё! Забыли! – ответила Стефания Сергеевна. – Я, кстати, хотела тебя предупредить, чтобы сильно ночами ты не шумела.
– А почему я должна шуметь ночами? – не поняла Яна.
– Ну, мало ли… Дело молодое… Подруги, друзья… Пятое… десятое…
– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я не вампирша, по ночам привыкла спать. Будьте спокойны.
– Ты не обижайся, не обижайся… Под твоим номером находится комната Насти, а ей покой необходим, – пояснила Стефания Сергеевна. – Ладно, пошли домой. Надо передачку собрать нашим больным.
Через два часа, нагруженные сумками с разнообразной едой и соками, они постучались в кабинет заместителя главного врача больницы Любови Петровны.
– Как там наши пострадавшие? – спросила мама Мартина.
– Ваш сын и больной Лебедев? Гражданин, упавший с балкона? – спросила Любовь Петровна.
– Вернее, вместе с балконом, – уточнила Яна.
– Состояние стабильное. Обоим прописан полный покой. Слава богу, у Лебедева рёбра целы, только сильные ушибы. Нога, правда, повреждена, надели на голеностоп лангету. Парень с юмором, шутит, что до свадьбы заживёт, – улыбаясь, ответила Любовь Петровна.
Яна ее восторга не разделяла.
– А увидеть его можно?
– Он в десятой палате.
– Это палата моего сына, – встрепенулась Стефания Сергеевна.
– Это наша вип-палата. Вы же просили лучшую койку. Но, кстати, ваш сын Мартин был не против, что к нему подселили соседа. Сейчас тихий час, но вы можете навестить пациентов, – предложила Любовь Петровна.
Стефания Сергеевна и Яна прошли в нужную палату и увидели интересную картину. На двух сдвинутых кроватях сидели двое забинтованных мужчин. Между ними лежала доска с шашками.
– Она со мной будет… раз, два, – приговаривал Мартин, стуча шашками по игровому полю.
– Врёшь, не возьмёшь! Моя будет! – отвечал Виталий Николаевич и стучал шашками в ответ.
– Турнир на международное первенство? Вы на что играете? – спросила Стефания Сергеевна, подходя к игрокам.
– Он покушается на мою невесту, а я говорю, что Яна будет со мной! – ответил Виталий Николаевич, поворачиваясь к вошедшим и замирая на месте. – Яна? Яночка! Я…
– Эй, парни! – Яна подошла к столу и стала выкладывать продукты. – Вы что, меня в шашки разыгрываете? У вас что, у обоих травма головы? Я – почётный приз?
– Янка, я всё объясню, – встрепенулся Мартин.
– А не надо ничего объяснять! Всё понятно! Это же шутка такая? Правильно? Очень смешно! И кто ведет в счете? И ведь, что обидно: разыгрывают меня не в карты, ни в шахматы, а в шашки… Тьфу на вас!
Она собрала сумки и с гордо вскинутой головой покинула палату.
Выйдя из дверей больницы, она на лестнице столкнулась с каким-то мужчиной, хотела извиниться и проскочить мимо, но тот остановил её.
– Яна? Простите, я спрашивал о вас, хотел найти…
Яна мгновенно узнала Григория Васильевича, за которого так яростно боролась в морге с двумя негодяями.
– Здравствуйте, Григорий Васильевич! Рада вас видеть. Как ваше здоровье?
– Я хотел ещё раз поблагодарить вас за спасение. Вы такая смелая женщина! Если бы не вы, меня бы сейчас и не было…
– Пустяки! Живите, пожалуйста! А что вы здесь делаете? Вас выписали?
– Домой собрался. Вот дали кучу рецептов на обезболивающие препараты. Их можно и дома колоть. Попросили особо не распространяться о том, что здесь творилось. Ну, я пообещал. Понимаю, городок небольшой, конечно, все всё рано или поздно узнают, но не хочется, чтобы главный врач пострадал. Я с ним в дружбе, – пояснил Григорий Васильевич. – А вы куда? Что-то вид у вас неважнецкий. Как ваш друг? Поправляется?
– Да, спасибо! Простите, у меня настроение плохое. Не обращайте на меня внимания. Я спешу.
Но Григорий Васильевич не отставал.
– И куда же вы спешите, можно поинтересоваться?
– Мне надо для себя жильё подыскать. В том доме, где я остановилась, балкон с человеком рухнул, и вообще… – Яна полезла в карман за носовым платком.
– Ну, ну, не надо так, детка, расстраиваться, – погладил её по плечу Григорий Васильевич. – Услуга за услугу: вы мне жизнь спасли, а я вам могу предложить прекрасную комнату для проживания. И живу я один, места много. Яна, соглашайтесь. Идём?
Яна шмыгнула носом.
– А пойдёмте! – согласилась она, не собираясь обижать человека. – Хотя вы не думайте, что я могу легко принять любое предложение. Я не такая легкомысленная. Просто… Просто я вам доверяю, хотя и вижу второй раз в жизни. Знакомство наше было интересным!
– Да уж… – вздохнул Григорий Васильевич. – Знакомство было удивительным.
– Я буквально к вам на недельку… Хочу удостовериться, что с человеком, которого люблю, всё хорошо. Улечу в Москву! Скажите, а вам я не сильно помешаю?
– Яночка, да о чём вы?! Я так счастлив, что могу оказать вам эту услугу! Вот, смотрите, и машину нам подали.
Он взял Яну за руку, помог спуститься по ступеням и подвёл к белому «мерседесу» последней марки.
Яна отметила, что рука у Григория Васильевича была холодная и какая-то слабая.
Из машины вышел шофёр и открыл заднюю дверцу.
– Прошу, – сказал он.
– Машинка у вас классная… – восхитилась Яна.
– Согласен, – ответил ей Григорий Васильевич. – Домой! – скомандовал он водителю, когда Яна села рядом с ним.
Через плавно закрывающееся стекло Яна увидела, что из дверей подъезда тяжело вышел Мартин. Он увидел, что она уезжает и попытался сойти к машине по ступеням. За ним следом выскочила медсестра и стала уговаривать его вернуться обратно. Мартин был бледен. Он неотрывно смотрел на Яну, и она читала в его глазах отчаяние. Ещё секунда – и она бы выскочила из белого «мерседеса» и кинулась к Мартину, но машина мягко тронулась и зашуршала шинами по подъездной дорожке из мелкого гравия к воротам больницы.
Яна откинулась на спинку сиденья из натуральной кожи цвета топлёного молока и тяжело вздохнула.
В ответ она тоже услышала тяжелый вздох и посмотрела на Григория Васильевича. Тот держался за бок.
– Вам плохо? – заволновалась Цветкова.
– Нет, ничего… Сейчас пройдёт… У меня бывает… – сказал он. – Сидеть пока тяжело, я всё время так… полулежа. Не обращайте внимания, я в порядке, как говорят в американских фильмах герои, когда на них падает метеорит.
Яна улыбнулась.
Григорий Васильевич улыбнулся.
– Вот и славно, – сказал он. – Всё будет хорошо, как в одноименном фильме. Я, видите ли, пока в больнице валялся, много фильмов посмотрел. Подковался, так сказать, по этой части. В машине есть бар. Сам-то я чуть-чуть могу себе позволить, но с вами обязательно выпью за знакомство. Не желаете ли шампанского «Дом Периньон»? – спросил Григорий Васильевич и попросил шофёра передать ему бутылку с этикеткой в виде рыцарского щита. – Замечательная вещь, скажу я вам. Каждый урожай винограда тщательно проверяется, он должен подходить как по вкусовым, так и по химическим характеристикам. Это элитный напиток, при создании которого спешка и неточности в приготовлении недопустимы. Вы знаете, выжатый виноградный сок хранят в дубовых бочках, выдержка составляет не менее семи лет, представляете? Ну а весь процесс производства напитка занимает как минимум десять лет. Как минимум! В связи с этим любое вино марки, даже самое молодое, обладает глубоким и непередаваемым вкусом. Сейчас сами попробуете.
