– Сынок, мы здесь на работе. Была ее смена, так что, и ехать положено ей. Не беспокойся, она там не одна. Что ты так заволновался? Понравилась наша Мила?

Николай Николаевич слегка улыбнулся и посмотрел проницательным взглядом. Иногда мне кажется, что он умеет читать мысли. За эти дни, что я провел в больнице, мы с ним довольно часто общались. Он искренне хочет помочь, пытаясь оживить мою память, пока – безрезультатно!

Из-за недостатка койко-мест меня положили на кровать за ширмой в ординаторской. Уверен, мне крупно повезло не оказаться в палате с местными жителями. У меня словно платная палата, только вместо телевизора прямое общение с медперсоналом. Я всегда в курсе всех последних событий. Правда, зачастую от этих событий становится тошно и хочется закрыть уши, чтобы не слышать, о чем говорят врачи. Больные малярией, кишечными инфекциями, пострадавшие от разборок между преступными группировками и даже ВИЧ-инфицированные люди, – это лишь часть из тех с кем врачам приходится иметь дело. В больнице не хватает врачей, необходимых медикаментов, вакцины и нет нужного оборудования. Дети умирают даже не успев начать говорить. У людей нет элементарных, человеческих условий для нормальной жизни.

Не знаю, откуда я приехал в это место, из какого я города. Но искренне надеюсь, что мой дом как можно дальше от этого ада, и я очень скоро вспомню, где он находится.

Я шумно вздохнул и откинулся на подушку: что я мог ему ответить.

– Понимаю. Мила многим нравится. Только она никого не подпускает, закрыта на секретные замки. Тебе ловить нечего! Иди мимо, парень! – он стал серьезнее, захлопнул толстый журнал и направился в коридор.

Оставшись наедине со своими мыслями, а главное, с воспоминаниями о проведенной с Милой ночи, меня наполнило незнакомое чувство, словно я потерял что-то, не успев толком обрести. Стало так погано на душе, будто кусок плоти вырвали! Не могу даже объяснить словами и понять, что я чувствую внутри себя. Ненавижу это место! Все здесь мне осточертело! Но черт возьми, хочу ее! Всю ее, тело, сердце, душу. Меня влечет к ней с такой силой, что я едва держу себя в руках. ТО, что было ночью между нами – это нечто! И это был не просто секс, а что-то гораздо большее, причем для нас обоих.

Она

За последние четыре года, начиная с той проклятой ночи, я повидала многое, прошла через такие испытания, что не каждому дано и половину на себя взять, за всю свою жизнь. Страшно даже вспомнить о том, что я видела и чувствовала. Но я не сдалась, не сошла с ума! Я продолжаю двигаться вперед и помогать другим людям. Хотя и проживаю каждый свой день, словно на автопилоте. Я как в тумане, который никогда не рассеется! Иногда мне кажется, что я уже умерла и попала в ад.

То, что ждало меня в деревне невозможно, просто нереально принять и понять. Жуткий пожар поглотил почти все. Когда мы приехали, в воздухе чувствовался стойкий запах горелой человеческой плоти. Огромное количество погибших и пострадавших.

С другими врачами мы провели здесь больше двух недель. Условия, в которых мы спим, едим и оказываем медицинскую помощь, вряд ли можно вообще назвать человеческими. Жара, антисанитария, нехватка медикаментов и нескончаемый поток смертей.

Деревня была достаточно большая, но то, что от нее осталось, уже и не похоже на место, где могут жить люди. Но они продолжают тут жить и не уйдут отсюда. Такое ощущение, что этот ад никогда не закончится? Не знаю! Быть может, и нет!

Строительство гидроэлектростанции вызывает периодические вспышки вооруженных конфликтов между теми, кто «за», и теми, кто «против». В последнее время ситуация особенно обострилась, так как строительство набирает темп. Что эти люди отстаивают? Мне кажется, они и сами толком не знают! Отчаянно пытаясь не впустить на свою землю блага цивилизации, они готовы убивать. У них непонятное агрессивное отношение к белым людям, хотя нашу помощь можно было бы принять и с благодарностью. Это сложно объяснить в двух словах, я бы сказала, невозможно! Нужно очутиться здесь, чтобы увидеть все своими глазами и постараться не сойти с ума от увиденного. Больнее всего смотреть на детей. Нужно иметь каменное сердце или вообще его не иметь, чтобы быть равнодушным к происходящему. Невозможно, просто нереально выработать иммунитет и стать безразличной. Я постоянно прилагаю над собой неимоверные усилия, но стать черствее никак не получается. Как бы мысленно я ни пыталась абстрагироваться и не пропускать через себя эти эмоции, – не выходит, все бесполезно. Стоит лишь на мгновение позволить себе впустить жалость, и все, ты в капкане, из которого не выбраться никогда. Знаю, что я попала в эту ловушку навсегда. То, что пережито, никогда не сможет исчезнуть из моей памяти. Эти воспоминания будут храниться до конца моих дней, время от времени всплывая и причиняя боль. Именно поэтому я иногда завидую своему пациенту. Если бы мне предложили стереть память, я бы согласилась, не задумываясь ни на секунду!

Спустя семнадцать дней наша миссия в деревне была окончена. Джип уже практически подъехал к больнице, и мое сердце стучало так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Причиной такого беспокойства был, конечно же, он. Только мысли о нем и помогали мне не тронуться умом и продержаться все эти дни в той жуткой деревне. Каждую ночь, закрывая глаза, я чувствовала его запах и прикосновения, как будто он был рядом со мной. Он поселился в моем сердце, захватил мою душу и околдовал меня. Я влюбилась в него – себя не обмануть! Даже нет смысла переубеждать и перебарывать себя. Факт есть факт! Удивительно, что это все же случилось со мной! Учитывая мое прошлое, такого произойти не должно было. Это довольно странно! Я не думала, что когда-нибудь смогу почувствовать что-то подобное. Но я чувствую!

Я всерьез начинаю задумываться, что пришла пора прекратить африканское путешествие. Впечатлений мне хватит до конца жизни!

Николай Николаевич встретил нас во дворе больницы. Мы поговорили о событиях в деревне, а потом направились внутрь здания. Я шла очень быстро, и скорее всего, Николай Николаевич обратил на это внимание. Но когда я вошла в ординаторскую, то сразу же остановилась в дверях, как вкопанная. ЕГО кровать была пустой! Предполагаю, что скрыть своего удивления мне не удалось.

– Он уехал. Вспомнил себя, – Николай Николаевич пристально посмотрел на меня и прошел к своему рабочему столу.

Я продолжала смотреть на кровать, в которой меньше трех недель назад занималась самым лучшим сексом в своей жизни. Я бы даже не назвала это сексом. Это было прощание со страхами, освобождение, познание своего тела и полет в мир удовольствия.

– На следующий день после твоего отъезда. Он все вспомнил совершенно неожиданно. Мы говорили о строительстве ГЭС и беспорядках, которые возникают на этой почве. И парня просто осенило! Но в этот момент мне пришлось отлучиться к пациенту, а когда я вернулся в ординаторскую, его уже не было. Мы толком даже поговорить не успели. Я так и не узнал, кто он на самом деле. Вот тебе и благодарность за лечение. Парень смотался при первой же возможности.

Слезинка покатилась по щеке, и я сглотнула образовавшийся ком в горле.

Николай Николаевич замолчал. Возможно, он хотел сказать что-то еще, но, увидев мою реакцию, очевидно передумал. Он задал мне вопрос, который я не ожидала услышать:

– У вас с ним что-то было?

– Нет, – я прошла к раковине и начала мыть руки.

– Тогда чем можно объяснить твои слезы?

– В глаз что-то попало.

– Понятно. На будущее имей в виду, врать ты не умеешь. Мила, иди домой и отдохни.

Дни сменялись бессонными ночами. Сегодня ночью я так и не уснула. Тошнило шестой день подряд, в основном по утрам. Грудь болит, месячных нет. Не надо иметь медицинское образование, чтобы понять, что я беременна.

Он так и не вернулся. Думаю, уже и не вернется, но я продолжаю надеяться. Изо дня в день, из ночи в ночь, словно маленькая девочка я верю в мечту. Да, лгать себе нет смысла. Я жду его всегда. Теперь особенно, потому что наша ночь не прошла бесследно, а оставила после себя приличный след в виде новой жизни, зародившейся внутри меня. Стоило мне только остаться одной, как я начинала плакать. У меня появилась какая-то неконтролируемая плаксивость. Эмоции выходили через край, и я ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось выть от тоски и боли. Было безумно обидно осознавать, свою потерю. Я даже не успела насладиться сполна, прочувствовать и пресытиться впечатлениями от нашей близости. Я лишь только прикоснулась, и тут же все отняли!