— Я тебя не увольнял.

— Чушь собачья, — парировала я. Он так или иначе был причастен. — Зато теперь ты найдешь мне другую работу, или я буду и дальше усложнять тебе жизнь. Как видишь, у меня появилось много свободного времени, — наверняка в его компании была хоть какая-нибудь вакансия. Бога ради, он владел всем чертовым зданием. И кто знает, чем еще.

— Сколько тебе лет? — спросил Брай.

— Двадцать три.

Судя по взгляду, он ни на йоту мне не поверил.

— Достаточно взрослая, — наконец сказала я.

— Ты действительно продаешь себя? — уточнил Брай и подошел ближе. Он шокировал меня, легко подняв со стула, усадив на свой стол и встав между моими ногами.

— А что? Присматриваешься? — спросила я.

Зачем ему понадобилась проститутка? Пара девочек из приюта зарабатывали деньги, продавая себя. Моя ситуация не была настолько отчаянной, но я понимала их. И не осуждала. Ко мне жизнь не была так жестока, как к некоторым другим. Мне повезло. Пускай мое везение было дерьмовым, но хоть каким-то. Я могла поспорить, что женщины бегали за Браем толпами, и не понимала, зачем ему платить за секс. Кем бы ни была упомянутая Челси, она, вне всяких сомнений, переспала бы с ним бесплатно.

— Нет. Честно говоря, я никогда не торговала собой, но все возможно за хорошую цену. Или в отчаянной ситуации, — замолкнув, я посмотрела Браю в глаза. Он прижимался ко мне, и я почувствовала упершийся в меня твердый член. — У тебя встает от идеи меня купить? Как думаешь, сколько стоит девственность в наши дни? Быть может, я все-таки открыта для предложений.

Брай

Стоя между ног Ребекки и прижимаясь к ней твердым членом, я вцепился в стол по обеим сторонам от нее. Мое тело дрожало от соприкосновения с ней, и я бы долго не продержался. Я еще никогда не был так близок к женщине.

В конце концов, до меня дошел смысл слов Ребекки. Она не только говорила о своей девственности, но еще и выставляла ее на продажу.

— Ты серьезно предлагаешь мне купить тебя? — засомневался я, подумывая принять предложение и чувствуя отвращение к самому себе. Я представил, как войду в Ребекку и сделаю своей. Я не знал, откуда взялись эти мысли. Прежде у меня никогда не возникало подобных порывов. Я всегда мог подавить желание к любой женщине. Но Ребекка отличалась ото всех и не понимала, что дразнила меня.

— Слушай, Ванилька, — вырвала она меня из размышлений, — сегодня ты стоил мне работы, и аренда сама себя не оплатит. Как я вижу, большой парень у тебя в штанах заинтересовался сделкой. Давай поговорим о цифрах. Хочешь предложить?

Чтобы не выйти из себя, я отпустил стол и попятился. Мне нужно было держать дистанцию. Меня не оставляло искушение взять Ребекку, и ее сладкий запах не облегчал задачу.

— Я скажу четко и во второй раз. Я не увольнял тебя, Ребекка.

— Врун, — ответила она и, откинувшись назад, оперлась ладонями на стеклянную столешницу. Ребекка пачкала мой стол и вносила хаос в мое безупречно организованное пространство. Она разгромила офис и перевернула мое расписание с ног на голову.

Моя должность требовала строгого контроля и планирования. Так уж случилось, что я относился к типу А² и начинал беспокоиться, если хоть на минуту отклонялся от графика. Когда ситуация выходила из-под контроля, у меня начинались панические атаки, но в данный момент я был на удивление спокоен. Я чувствовал неистовое желание, столь же чуждое мне, как и сам момент.

— Ты не будешь называть меня вруном, Ребекка, — я тяжело дышал и теперь, отдалившись от нее, попытался сосредоточиться. Наверное, часть крови хлынула от члена обратно к мозгу. Я бы справился. Шаг за шагом. — Сначала ты должна одеться, — сказал я и, наклонившись, поднял с пола рубашку. Я осторожно протянул ее, боясь прикоснуться к Ребекке. И тут же снова попятился, чтобы дистанцироваться от ее притяжения.

— Экстренное сообщение, Ванилька: я не надену твою рубашку. Можешь либо смириться, либо умереть от бешенства. А теперь давай поговорим о моем увольнении.

— Отлично. Раз уж ты упорно желаешь расхаживать голышом, придется объяснить тебе, как взрослый ребенку, — что казалось нелепым, поскольку без рубашки Ребекка смотрелась отнюдь не по-детски. Соблазнительная и пышная во всех нужных местах.

— О, игра в папочку! Теперь твоя реплика.

Я сжал кулаки и вновь попытался обрести самоконтроль. Кем она себя возомнила? Никто не разговаривал со мной в таком тоне. Я молча смотрел на нее еще мгновение, но думал лишь о том, что ее розовые полные губы были созданы для поцелуев, и мне хотелось провести по ним языком.

Тряхнув головой, я постарался мыслить здраво.

— Ребекка.

— Если собираешься обращаться ко мне по имени, тогда называй Бэкс. Не Ребеккой.

— Ребекка, пожалуйста, не перебивай меня.

Закатив глаза, она выпрямилась на моем столе и бросила рубашку на пол. Мне стоило расстроиться из-за того, что к сшитой на заказ рубашке примерно за тысячу долларов относятся как к мусору, но я бы помыл ею пол, если бы взамен смог попробовать вкус губ Ребекки.

Я снова тряхнул головой, стараясь выкинуть из нее чуждые сумасшедшие мысли. Я не мог сконцентрироваться. Что со мной творилось?

— Отлично. Ты будешь называть меня Бэкс, а я тебя Браем. Договорились?

— Ребекка, — начал я, проигнорировав ее просьбу. «Бэкс» напоминало дружеское прозвище, в то время как мои намерения были ничуть не дружескими. — Пожалуйста, если ты прекратишь перебивать меня, я объясню, что не увольнял тебя. Сегодня утром я спросил менеджера о твоем поведении на работе. Последние недели всякий раз, когда я пытался поговорить с тобой, ты вела себя холодно и отстраненно, даже грубо. Я волновался, что у тебя дома какие-то проблемы. Я обратился к твоему начальнику, просто желая прояснить ситуацию. Я не давал повода думать, будто ты создаешь проблемы, или тебя следует уволить. Я лишь сообщил, что твое поведение изменилось, и спросил, есть ли на то какие-то личные причины.

Ребекка со скепсисом смотрела на меня, ждавшего ее вердикта. Я действительно волновался, ведь она казалась такой отстраненной, и я скучал по ее нежным улыбкам. Я жаждал их вернуть. Улыбки были всем, что я мог получить, но даже не подозревал, как больно будет их лишиться.

— С чего мне верить тебе? Не успела я сегодня утром переступить порог, как меня выкинули с работы. Поясни.

— Не знаю, но если хочешь, посиди здесь и немного подожди. Я позвоню в кафе и прикажу вернуть тебе работу. Я всего лишь наводил справки и не хотел, чтобы все так обернулось.

Нужно было осторожнее спрашивать о ней. Все вокруг стремились меня осчастливить, и менеджер, конечно, подумал, что я хотел уволить Ребекку. Если бы я знал, во что ей выльется мое беспокойство, спросил бы иначе.

— Зачем тебе интересоваться мной? Ты более чем ясно дал понять, что считаешь меня неуместной, — последнюю фразу Ребекка бросила мне в лицо, словно обвинение, но я не понимал, о чем речь.

У меня было несколько сильных сторон, и чтение людей — одна из них. Глядя Ребекке в лицо, я видел в ее глазах эмоции. Она казалась уязвимой и одновременно сильной. Я понимал, что Ребекка боялась мне верить. Язык тела говорил об уверенности в себе, но подрагивавшие пальцы выдавали нервозность.

— Что ты подразумеваешь под «ясно дал понять»? Когда? — я не припоминал, чтобы обижал ее. Внезапно на меня снизошло озарение. — Господи, нет, — выдохнул я.

— Да, я слышала ваш разговор. Ничего страшного, Ванилька. И все же приятно было узнать свое место.

— Я не хотел, чтобы ты нас слышала. На самом деле я так не считаю. Женщина, с которой я приходил в тот день — жена моего бывшего делового партнера. Нам нужно было в последний раз пробежаться по некоторым документам, и поверь, если бы она заметила мой интерес, превратила бы твою жизнь в ад.