— Валморианцы, наша нация славилась великими воинами. Это не то, что я должен был сказать. Все вы знаете, что даже с нашими сокращающимися рядами и нависшей неудачей, наши воины по-прежнему знамениты. У нас есть возможность защищать тех, кто более уязвим.

— О чем мы вообще здесь говорим?

Выкрикнул молодой, назойливый парень в первых рядах.

— Мы говорим о захватчиках?

— Мы? Возможно. Мы говорим о сохранении жизни на других планетах, — планетах, которые не в состоянии защищать себя как от врагов, так и от самих себя. Товарищи, мы говорим о Земле.

Еще одна волна грохочущих голосов, более громкая и возбужденная по сравнению с последней. Я чувствовал, как от подступающей головной боли пульсируют виски. Пытаясь сосредоточиться на Моригоне, я не понимал, почему он просто не выйдет и не объяснит сказанное? Это бесконечное оттягивание правды давило на меня, заставляя чувствовать себя сумасшедшим. И было совершенно очевидно, что те же последствия сказываются на многих других. Я хотел от него услышать полный ответ. Я хотел, чтобы он закончил свою речь, потому что сложившееся у меня ощущение подсказывало, что, независимо от того, чтобы не приготовил для нас Глава общины, мне это не понравится.

— Пожалуйста! Соблюдайте тишину, пожалуйста! На самом деле я понимаю ваши сомнения. Мы все понимаем. Но вы должны знать, что мы предлагаем свою защиту, не за спасибо. Мы будем получать кое-что взамен. Жизненно важное для нас. То, в чем мы нуждаемся больше всего.

— О, да? И что это, черт подери?

— Фертильные женщины (прим. способность половозрелого организма производить жизнеспособное потомство).

Теперь весь вид Моригона просто кричал о самодовольстве. Будто ему удалось ударить именно туда, куда он так стремился попасть — прямо в яблочко. Неслышно было ни голосов, ни гула разговоров. Толпа была в полном замешательстве. Я думал, что увижу в любом из них то плохое предчувствие, что притаилось во мне. Но посмотрев на Петера, я увидел нечто совершенно противоположное. То, что я видел на его лице, было чем-то очень близким к набожному поклонению. Он ошалел от радости, жадно ожидая получить дополнительную информацию. Глядя на это лицо, я почувствовал себя более одиноким, чем когда-либо.

— Как понимаю, я привлек ваше внимание. Хорошо. Ни для кого не секрет, что наша раса вымирает. Не по причине какой-либо болезни и не из-за слабых членов в наших рядах. У нас больше нет информации, почему наши женщины не могут выносить детей весь срок. Все, что мы знаем, это то, что они не могут и детей нет. Все, что мы знаем, это то, что без фертильных самок мы быстро превратимся в ничто. Люди Земли заключили сделку с Мастерами. Их фертильные женщины в обмен на нашу защиту.

— Когда? Когда их доставят? С кем они возлягут?

Эти вопросы вылетали из всех уголков комнаты. Многие молодые мужчины выглядели нетерпеливыми и готовыми выполнить свою часть сделки. Я же, к примеру, был заинтересован меньше всех. Вся эта идея была ужасна. Звучало так, будто Главы пытались сыграть в богов. Но, спросите меня, когда это хорошо заканчивалось?

— Нам было послано четырнадцать молодых женщин, каждая из которых была протестирована и признана фертильной. Четырнадцать женщин требуют четырнадцать молодых мужчин, наших мужественных молодых бойцов, чтобы помочь пополнить наши ряды. Они уже были выбраны, и их имена будут зачитаны сейчас.

Меня пронзило острым чувством нереальности, когда я услышал свое имя. После я больше ничего не слышал. Я даже не удосужился остаться в зале собрания, чтобы дослушать полный список до конца. Я пробил свой путь к двери главного входа сквозь толпы тел, вырвался наружу и практически бегом возвратился в свою хижину. Докуда и последовал за мной Петер, где он все еще сидел со мной. Он не мог понять мой гнев на то, что меня выбрали одним из четырнадцати. Поскольку он был тощим и всегда болезненным, Петер не был выбран. Уверен, что для него, столь увлеченного планом Мастеров, это была горькая пилюля, но он не жаловался. Он просто не мог понять мою ярость, и я не смогу ему этого объяснить. Самоанализ никогда не был моей сильной стороной.

Поскольку мы не могли найти способ понять друг друга, то погрузились в молчание. Мы сидели так долго, пока солнце в небе не зашло, и тишина ночи не упала на деревню. Петер заснул, как и многие горожане. Я же все еще сидел и смотрел в окно. Мне казалось, что я что-то искал. Понятия не имел, чего я ждал, но вот только с места я не сходил. Я сидел до глубокой ночи, пока не почувствовал, что усталость начинает меня забирать. Я был почти готов сдаться ночи и позволить себе уснуть, когда что-то попалось мне на глаза. Полоса белого света рассекла небо, ударяясь глухим звуком о землю. Тихий, почти не слышимый звук, заставил меня задуматься, видел ли я только что мелькнувший свет или все же нет. Мои пальцы сжимали подоконник так сильно, что серые суставы стали белыми, в то время пока я вглядывался в беспросветную ночь, надеясь увидеть знак того, что то, что я видел, было реальным. Когда я заметил несколько фигур, быстро приближающихся к тому самому месту, где приземлился свет, я получил ответ на свой вопрос. Это было реально. Я понятия не имею, что «это», но теперь я с абсолютной точностью могу сказать, что я не единственный, кто видел этот свет. Посмотрев на Петера, я увидел, что он все еще крепко спит, и быстро вышел из своего жилища. Мне нужно было удостовериться. Что бы там ни было, мне нужно было это увидеть.

***

— Пожалуйста! Пожалуйста, не делайте этого! Мы не причиним вам никакого вреда, хорошо? Пожалуйста, просто отпустите нас. Вы делаете мне больно!

— Отстань от меня, тупица! Я нихрена тебе не сделаю, понял? Кем бы, черт возьми, ты не был, мы ничего не делали!

Прежде чем я что-то увидел, я услышал голоса. Замедлив свое движение, я незаметно двинулся через редкий кустарник, что окружал нашу общину. Я остро осознавал тот факт, что из-за отсутствия дождя в течение последних дней, любое мое неправильное движение по сухой растительности немедленно раскроет мое присутствие. Именно то, чего я бы хотел избежать, по крайней мере, пока не узнаю, что, черт возьми, происходит.

— Но вы это сделали, — в узнанном голосе я распознал шипящий голос Шейли. — Вы сделали, неважно по своему ли выбору или же нет. В этом-то и проблема, вы вмешались в то, в чем ничего не понимаете. Вы попали в неприятности.

— Но мы никуда не вмешивались! Мы просто сели на шаттл, как нам было приказано! Мы даже не знали, куда мы летим!

— Хуже того, — сказала Шейли полным ненависти голосом, которого я никогда не слышал от нее раньше, — вы даже не достаточно умны, чтобы позаботиться о себе. Несомненно, это не то, на что рассчитывал отец. Это не может быть правильное решение. Он слишком запутался, чтобы понять, в чем провален его план. Будет лучше, если он никогда этого не увидит. Лучше позволить ему поверить, что люди Земли никогда не собирались выполнять свою часть сделки.

В тусклом свете, исходящем от Земного челнока, я увидел, как Шейли молниеносно занесла руку над самками. В ее руке блеснул кинжал, в котором я признал оружие ее старшего брата, великого воина, погибшего в бою. На мгновение я был слишком ошарашен, чтобы действовать. Задержка, которая почти стоила жизни двум испуганным женщинам, стоящим на коленях перед Шейли. Она собиралась убить их, несмотря на поддержку, оказанную отцу на собрании. Я тоже не был в восторге от плана Совета, но не мог позволить этому случиться. Я бросился вперед, ухватив Шейли за запястье, как только ее рука начала движение вниз, выворачивая ее ладонь, сжимавшую кинжал в жестком захвате. Шейли издала визг от неожиданности и накатившей ярости. Ее пособница (девушка, имени которой я никогда не вспомню, хоть и видел ее сотни раз) бросилась бежать в направлении общины.

— НЕТ! Прекрати, Рейдон! Ты должен позволить мне убить их! Этого не должно было произойти! Они не должны быть здесь!