— Прости меня.

— Нет, — жена покачала головой и пересела к своей бабушке.

Как возможно, что жизнь может разрушиться в одну секунду? Один взгляд, одно слово и невыносимая боль. Как может самый близкий человек в одно мгновение стать чужим.

Я был растерян. Что сказать? Что сделать?

Жена не смотрела в мою сторону весь полет и дорогу к дому матери. Она шла рядом и не замечала меня.

— Я требую, чтобы Вы сняли проклятие с моей бабушки, — холодно сказала Ядвига, стоило маме подойти к нам.

— Сначала я хочу во всем разобраться, — отчеканила мама, кинув на меня недовольный взгляд.

— НЕТ! Вы снимите сейчас, иначе сниму я.

— Как ты со мной разговариваешь? — повысила голос мама, подавляя Ядвигу своей силой, но жена даже не вздрогнула.

— Мама прекрати, — закрыл собой жену.

— Не утруждайся! — фыркнула Ядвига, обходя меня. — Я жду.

— То, что ты моя преемница не даёт тебе право так со мной разговаривать! — мама поняла, что Ядвига узнала.

— Ошибаетесь. Мне ничего не мешает свергнуть Вас с теплого местечка, поэтому советую разойтись мирно, иначе я здесь всё разнесу!!!

Ядвига

"Ну, вы что?", — суетился кролик возле поникшей Логики и кровожадности.

"Он…", — не договорила Логика и заплакала в ладошки, как маленькая девочка от обиды.

"Урод", — тихо сказала кровожадность в её глазах стояли слёзы.

Кролик понимал, что в первую очередь нужно поговорить, узнать, как всё было и эмоции здесь явно лишние. А если у Логики и кровожадности проснётся неуместная мстительность, то жди беды.

Кролик принял решение, что должен увести своих женщин от ведьмака на время, чтобы дать им возможность подумать. Встав у руля, он сжал свои лапки и с тяжелым вздохом принялся воплощать свой план.

***

Мне не было так больно, когда Иван отказался от меня ради денег. Мне не было так больно, когда собственная семья отвернулась от меня. Я привыкла держать удар. Но в этот раз он был слишком сильным. Такое ощущение, что меня не просто ударили, а плюнули в душу.

Собрав себя по кусочкам, я смогла держаться. Смогла, не смотреть на того, ради которого моё сердце отбивало свой ритм. Идти рядом с ним, ощущать такой родной запах. Не бросаться ему на грудь и не бить его, истерично крича.

Единственное, что мне осталось — это держать лицо и помочь своей собственной бабушке. Только потом, уехав подальше от него, я смогу выпустить свою боль наружу.

Мне не было страшно, разговаривать так с Верховной. Мне не было страшно, потому что самое страшное со мной уже случилось. Верховная тоже поняла моё настроение и со злостью на лице сняла с бабушки проклятье. Вновь со мной стояла гордая ведьма с седыми волосами, но молодым лицом. Я ощущала её силу и поддержку неведомую мне раньше. Одна кровь, одна семья.

Дима пытался поговорить со мной, но мой безразличный взгляд заставил его отойти от меня. Ему больно, я чувствую это. И от этого ещё сильнее страдаю.

Собрание, где всё выяснялось, проходило как в тумане. Даже Авдотья потеряла для меня какой-либо интерес. Верховная приняла решение сжечь весь совет, причем она не тянула с решением и уже через полчаса были сооружены костры. Дикость происходящего выходила за границу моего понимания.

— Мы можем уехать, — сказала бабушка.

— А ты?

— Верховная больше не будет собирать совет, я освобождена от своих обязанностей.

— Тогда я хочу убраться отсюда.

— Дитя моё, — совершенно в не свойственной манере начала бабушка. — Поговори с ним, она сказала, что не даст тебе развод.

— Я не спрашивала.

— Я спросила, когда мы разговаривали.

— Мне сейчас совершенно на это плевать, я хочу быть подальше отсюда.

Больше не было вопросов, не было разговоров. Бабушка вызвала такси до аэропорта, один Дима вертелся передо мной и пытался поговорить.

— Я не отпущу тебя, — перегородил дорогу к такси.

Бабушка молча его обошла и села в машину.

— Уйди, Дим.

— Не делай этого с нами, я совершил ошибку. Позволь объяснить, позволь исправить.

— Нет.

— Я люблю тебя.

Каждое его слово причиняло боль, меня словно пытались откачать, но делали только хуже.

— Я сейчас уеду, и ты этого не исправишь.

— Это конец? Что будет с нами?

— Я не знаю, — сказала едва слышно и села в машину.

Я держалась до дома, больше не плакала, как в самолете после слов Димы. Только приехав в дом своей семьи, увидев растерянную и взволнованную маму, я выпустила боль наружу и упала перед крыльцом на колени, завыв от боли.

***

Ядвига

Прошло три дня, как я приехала домой. Истерика прошла, слёзы больше не льются. Только вот душа болит.

— Не замерзала, сидишь здесь целый день? — спросила бабушка, накидывая на мои плечи плед.

— Всё в порядке.

— Врать ты никогда не умела, — усмехнулась бабушка, присаживаясь со мной рядом.

— Я думала, ты снесешь мою любимую беседку.

— Хотела, но не назло тебе, слишком больно было от воспоминаний.

— Почему ты не сказала?

— Каждая ведьма из совета приносила Верховной клятву о неразглашении. Я не могла её обойти, что только не перепробовала. Поэтому решила замуж выдать, чтобы спасти тебя дурную, а ты что сделала? Сбежала! Ох, я и злилась, как тебе не угрожала, ты только больше свой подбородок вверх поднимала. Нужно было сразу понять, что своим путем пойдешь, уж слишком на меня похожа.

— Могла хоть жениха получше выбрать, — усмехнулась, вспоминая старого ведьмака.

— Да тебя все боялись, как огня, один инквизитор, как привязанный ходил. Я даже проверила его, думала ты по глупости приворожила, так нет, любовь чистая из сердца идёт.

— Баб, какая любовь? Разве предают, когда любят?

— Молодая ты ещё, импульсивная, как и я, впрочем. Когда любят, могут и предать, если о последствиях не думают. Разум то его был затуманен, он видел только тебя и проложил к тебе дорогу, как мог. Глупость, конечно, что ведьмаком стал. Только душу исчернил, да и для своей матери тыл прикрыл. Он ведь не понимает, как она им крутит. Ты пойми, я, когда эту гадюку в первый раз встретила, сразу поняла, от неё ждать ничего хорошего не нужно. Она всегда делает то, что выгодно ей.

— Зачем ей нужна я?

— Думаю для отвода внимания от слабой дочери. Причем, скорее всего, не из-за того, что она за неё беспокоится, а чтобы не опозориться.

— Ты знаешь про Марьяну?

— Однажды случайно её увидела. Не стала это афишировать. Думала, воспользуюсь этим в нужный момент, но как-то не пригодилось.

— Можно объяснить, постараться понять, но он мог сказать, когда брал меня в жены. Кстати, ты вела себя так, словно ничего о нём не знала, я чётко помню, как ты удивилась.

— Из меня вышла хорошая актриса, — улыбнулась бабушка.

— Противно от всего. Наш мир настолько лживый, одни интриги, предательства.

— Мне кажется, что ты сама его сейчас так воспринимаешь.

— Я не хочу власти.

— Так это неплохо.

— Баб, я не справлюсь со всем.

— Я раньше тоже так думала, переживала о тебе. Ты всегда принимала всё слишком близко к сердцу. Черная ведьма с душой Белой. Думала, что это твоё самое уязвимое место, но я ошибалась. В этом твоя сила. Мир изменился, нам нужны перемены. Больно, но я признаю это.

— Не хочу.

— Ты уже не исправишь ничего. Но ты можешь сделать ВСЁ, чтобы повернуть в свою пользу. Ты любишь ведьмака?

— Не хочу об этом.

— Ядвига, ты любишь Дмитрия?

— Люблю.

— Тогда почему ты здесь?

— Ба, ты сейчас прикалываешься?

— Он твой муж, он оступился, Но без него тебе плохо. Зачем мучить себя из-за чужой ошибки?

— Совершенно не понимаю, к чему ты ведёшь.

— Я тебе говорю о том, чтобы ты вернулась и проучила своего ведьмака, чтобы он больше не думал, что может так с тобой поступить.

— Зачем мне вообще к нему возвращаться? Пускай теперь будет один.