Ёжики — пыжики, что он несёт?!

— Никогда, — улыбнулась бабуля.

— Я бы на вашем месте не был так самоуверен, — усмехнулся ведьмак.

— Можешь ухмыляться, сколько хочешь, мальчик, но я никогда не дам согласие на этот союз. А Ядвига не посмеет мне перечить! — отчеканила бабуля и снова посмотрела на меня — Сегодня же ты возвращаешься домой и выходишь за Янислава.

— Бабушка!

— Я хотел по-хорошему, — сжал губы ведьмак и повернулся ко мне, чтобы тихо прошептать. — Скажи «Да».

«Не вздумай это сказать!», — закричал кролик.

«Ох, что же сейчас будет», — занервничала кровожадность.

— Да, — так же тихо ответила я, пусть меня сейчас прибьют, но выбор хотя бы будет мой.

***

Яркая вспышка и стремительная боль от поясницы до шеи. Я знаю, что теперь у меня на спине расцвели цветы моей силы, специально для мужа.

Черт знает, откуда такая традиция. Ведьмы говорят, что спина становится особо чувствительной.

Ёжики-пыжики, о чем я думаю? Смотрю на свои руки, на правой красуется символ замужества, как и у ведьмака. Вот тебе и свадьба, даже грустно, никаких тебе платьев, девичников с пьяными ведьмами, а все в старых джинсах рядом с взбешённой бабушкой и да прахом ведьмы. Ничего не забыла?

— Как? — закричала бабушка, вцепившись в мою руку.

Для пожилой женщины она слишком сильная, так сдавила кисть, что у меня кости затрещали.

Дмитрий расцепил пальцы, за что ему большое ведьмовское спасибо.

— Молча и обошлись без вашего разрешения, — усмехнулся и показал силу ведьмака.

Бабушка сузила глаза. Да её таким трюком не проймёшь, она у меня тёртая. Эх люблю её, но она сама виновата, не оставила мне выбора. Кто отдаёт в невесты ребёнка, которому две недели отроду. Моя бабуля.

Янислав, чтобы ему пусто было, хотел взять в жены бабулю. Он ведьмак сильный, и род его ого-го, да бабуля хвостом махнула и меня предложила. Этот смекнул, что молодая, лучше и согласился. Ждали они значится до моего восемнадцатилетия, чтобы сказать. Сказали и спровоцировали мой первый побег. Вернули, ещё раз убежала.

Чтобы я да за старого хрыча, да не в жизнь. Так бабе и сказала, она мне пощёчину залепила, да силой пригрозила. Я обиделась и уехала от них. Приезжала каждый раз с новым женихом и каждого ломали.

Первый раз приехала с любимым и единственным мужчиной, которого полюбила, он отказался от меня за деньги. Бабуля тогда хотела проучить, но я запомнила и больше никого к себе не подпускала. Сейчас смотрю на бабулю и понимаю, что её первый раз поставили в тупик, потому что теперь самой придётся за Янислава выходить, слово ведьмы дала.

— Это невозможно, — усмехнулась. — Даже твоя сила не смогла бы без разрешения сильнейшей заключить брак. Это подделка, — указала на наши руки.

— Так разрешение было, — усмехнулся теперь уже муж и обнял меня за плечи.

Вот что он ко мне жмётся, если бы не бабуля получил бы по своим рукам.

— И кто тебе разрешение дал, мальчик?

— Мама, — как лучезарно улыбнулся, аж в глазах зарябило.

— И кто у нас мама? — предвкушающе улыбнулась бабуля, готовая мчаться оспаривать.

— Верховная, — поставил точку в этом разговоре ведьмак и стер улыбку с лица бабули.

Бабушка вновь посмотрела на меня. Могла бы, убила. Подошла ближе и залепила пощёчину.

Ай, больно же!

Хотела вторую, да ведьмак перехватил ладонь.

— Ещё раз и я сломаю вашу руку, — угрожающе сказал ведьмак, глаза горели зелёной яростью.

— Ты нас опозорила, — бросила бабушка и вырвала свою руку, — Мы уходим, не ждите нашей помощи.

Бабуля и 12 ведьм ушли с большой поляны.

— Ты как? — участливо спросил ведьмак.

— Нормально, — выдохнула, нет, я не плакса, плакать не буду. Все пройдёт и это забудется.

«Не забудется», — грустно сказал кролик.

«Мы имеем право жить, как хотим», — сказала кровожадность.

«Имеем», — выдохнула Логика, обняв кровожадность.

«Идите ко мне, я вас тоже обниму», — сказал кролик.

— Точно? — не спускал с меня глаз ведьмак.

— Точно, пойдём, посмотрим на место, где сжигали ведьму, может, чем помогу.

Нужно отвлечься, срочно.

— Конечно, жена, — заулыбался ведьмак.

А меня аж перекосило. Как я успела забыть, насколько попала?

***

Ведьмак, пока мы шли через поле, пытался прижать меня к себе, обнять, взять за руку. Я шла и закипала все больше, ощущая себя, в этот момент, любимой мягкой игрушкой, которую так и хотят затискать.

— Отстань! — практически рычала я.

— Нет, — с наглостью отвечает ведьмак и снова крепко обнимает.

Взгляды подчинённых инквизитора устремляются на нас. Мои — на них. Они все поочерёдно вздрагивают, узнав мою известную персону. А я счастливо улыбаюсь, узнавая всех своих инквизиторов за сотню лет. Ух вы мои лапотулечки.

— Будешь им так улыбаться, накажу, — прошептал на ухо ведьмак.

— Почему это?! — возмущаюсь.

— Потому что ты моя, — отвечает ведьмак.

Смотрю в наглые глаза, и не могу оспорить сей факт. Беси-и-ит!

Поворачиваюсь к инквизиторам с хмурым выражением лица, они бледнеют.

— Расслабитесь, я не по вашу душу, — говорю достаточно громко, чтобы услышали все, и направляюсь к месту, где сжигали ведьму.

Пока ведьмак даёт люлей инквизиторам и отчитывает их, я осматриваю прах, столб. Рука сама тянется к праху, закрываю глаза. Вижу ведьму, испуганную.

Меня это настораживает, я знала эту змею подколодную. Уж что-что, а страх ей неведом.

Пытаюсь увидеть, кого она боится, но лицо скрыто под маской, мужчина или женщина непонятно. Вижу только мантию инквизитора, которую не носят уже лет двести. Ведьма кричит возле столба, умоляет оставить её в живых.

Ничего себе, умоляет.

С интересом смотрю дальше. Ага, поджигатель не оценил сей отчаянный поступок одной из самых гордых ведьм. Зажигает солому возле столба.

Никакой фантазии, а где новое креативное решение?

Дальше смотреть скучно, ведьма горит, кричит, поджигатель смеётся. Фу, как будто посмотрела малобюджетную страшилку. Смех такой противный, не могу понять, женщина или мужчина. М-да…

Открываю свои очи и встречаюсь с взглядом ведьмака, он переживает за меня, за то, что я увидела. Мордашка такая, ути-пути. Тьфу, за кого он меня принимает?

— Не смотри на меня так, — морщусь.

— Что ты увидела?

Эх, какая жалость, что ты сам этого не можешь увидеть, не правда ли. Улыбаюсь. Сказать — не сказать, сказать — не сказать. Я даже не знаю.

— Ядвига!

Ох, ну что ты такой скучный, а пытки? Можно и поцелуи вход впустить, я даже не буду противиться, есть у ведьмака в поцелуях опыт. Так, что-то мне уже это не нравится.

«Меня пугают её мысли», — признался кролик.

«Не тебя одного», — призналась Логика.

«Расслабьтесь и получайте наслаждение, не пойму ваших истерик», — морщиться кровожадность.

«Чем наслаждаться?», — взвизгнул кролик.

«Тому, что дальше поцелуев они ещё не зашли. Понимаешь, о чем я?», — улыбается кровожадность.

«Стерва!», — отрывисто говорит кролик и отворачивается.

— Если старушенции посмотрели то, что им так стремились показать, то я могу с уверенностью сказать, что они думают на инквизиторов.

— Почему?

— Мантия инквизитора, которую стащили с ваших складов. Маска на лице, которую использовали инквизиторы во время сжигания ведьм. Страшненькая такая, совсем у инквизиторов не было фантазии.

— Дорогая, не отвлекайся.

— Да я все рассказала, там не понятно, мужчина или женщина. Но знаешь, что меня удивило.

— Что?

— То, как Серафима (сожжённая ведьма) боялась. Я бы, может, подумала, что она играет на публику, но было видно, что страх присутствует, хотя она все же подыгрывала тому, кто в маске.

— С чего ты взяла?

— Она стала умолять.

— Испугалась за свою жизнь.

— Ты плохо знаешь ведьм. Ни одна перед смертью не будет терять своё достоинство. Здесь больше похоже, что убрали свидетеля. Но ничего, мы найдём засранца, — улыбаюсь.