Изучение региональной культуры отвечает потребности анализа одной из ключевых проблем современности: необходимости осмыслить исторически сложившееся единство национальной культуры, осознать ее как сложную систему, специфическое единство многообразия, включающее в себя неповторимый облик каждого из составляющих его элементов.

История уральской культуры – яркий пример становления и развития региональной культуры. Являясь составной частью культуры России, она, вместе с тем, представляет собой относительно самостоятельное явление, обладающее собственными закономерностями и логикой развития. В этом выражается одна из специфических особенностей исторического пути российской культуры.

Культурное пространство России, с точки зрения ее топологии, в сопряженности с существующими географическими представлениями и образами, стремится предстать не в виде суммы разрозненных культурных феноменов, но как система взаимосвязанных, закономерным образом взаимообусловленных элементов.

Роль и статус регионов в истории и современной России представляется необходимым рассмотреть в контексте региональной стратификации культурного пространства страны. Выделение регионов в качестве структурообразующих элементов внутрироссийского культурного пространства имеет особый смысл еще и потому, что в силу российской специфики многие из регионов могут рассматриваться как отчетливо очерченные (хотя и внутренне неоднородные), относительно самостоятельные культурные пространства.

Внутрироссийское культурное пространство может быть рассмотрено как феномен, образованный взаимодействием регионов в качестве культурных реальностей, а место каждого из «региональных» пространств может быть определено через его отношение к другим культурным пространствам. Их взаимные диспозиции, отношения со столицей могут быть рассмотрены как элементы, образующие структуру культурного пространства страны в целом.

Историческое развитие России с конца XVI в. было тесно связано с расширением страны на восток: за полвека русские землепроходцы прошли от Уральского хребта до Тихого океана свыше семи тысяч километров – территорию, примерно равную по площади европейскому континенту. Тем не менее, даже в 1721 г., после того, как вся страна вплоть до Тихого океана стала официально именоваться Российской империей, ее продолжали воспринимать как состоящую из двух частей – Европейской России и Сибири.

То, что собой представляло внутрироссийское пространство в XVIII–XIX вв., и то, как оно воспринимается сегодня, имеет существенные различия. Важно понять, что центральное ядро будущей империи успело сложиться в политическом, этническом, культурном отношении прежде, чем вслед за походом Ермака и присоединением «Сибирской землицы», оно начало стремительно разрастаться. С точки зрения истории формирования, структуру внутрироссийского пространства можно схематично представить в виде исторически сложившегося ядра – Центральной России – с присоединенной к нему огромной территорией.

Следы этой двойственности легко обнаруживаются даже в современном историческом сознании. Скажем, события конца XVI–начала XVII вв. (смерть Ивана Грозного, династический кризис, Смутное время, когда под угрозой оказалось существование русского государства) и присоединение Сибири – настолько значительны для судеб страны, что они кажутся составляющими содержание разных этапов отечественной истории. На деле же они совершались почти одновременно.

С другой стороны, процесс колонизации обычно рассматривается с точки зрения расширения границ государства и распространения русской культуры. Недостаточно понятым остается социокультурный смысл «прирастания России Сибирью».

Именно на осваиваемых территориях русская культура сталкивается с новыми для себя условиями существования – природно-географическими, хозяйственно-экономическими, этнокультурными. Процесс адаптации русской культуры и ее взаимодействие с культурами коренных народов приводит к формированию специфической ситуации. Происходящее, в конечном итоге, обусловили изменения и развитие русской культуры в целом.

Историк В. Ключевский утверждал, что колонизация есть «основной факт» русской истории. Следствием присоединения Сибири стала трансформация России в евразийское государство, многонациональное, многоконфессиональное, мультикультурное по своему составу. С этого времени регионализм становится постоянно действующим фактором внутреннего развития страны.

В последние десятилетия возрос интерес к региональной специфике, появились многочисленные исследования, посвященные феномену регионализма, его геополитической и социально-экономической составляющим.

Регион как единица целой страны может быть рассмотрен не только в политическом или административном смысле, но и как «ментальная конструкция», т. е. как представление о конкретном, географическом и культурном пространстве, закрепленное в сознании людей. В процессах осмысления региона как специфического историко-географического пространства можно проследить, каким образом происходит его «выделение» из общего мира национальной культуры; как постепенно на единой территории России, в единых административных границах русского государства, людьми, осознающими свое единство с центральной Россией, возникают особые формы культурной жизни.

Фактически формируется и начинает существовать, постепенно выделяясь из общего мира русской культуры, но, не порывая с ним, особая культура – региональная. Но достаточно длительное время носители этой культуры не осознают ее как нечто особенное. В этом кроется известная парадоксальность региональной культуры как феномена, существующего одновременно и внутри национальной культуры, и наряду с ней.

Под региональной культурой мы понимаем специфическую форму существования социума и человека, имеющую выраженную пространственно-географическую очерченность, опирающуюся на собственную историческую традицию и систему ценностей, продуцирующую определенный тип личности.

Уникальное местоположение Уральского хребта между двумя основными очагами мировых цивилизаций – Европой и Азией, создавало возможность для постоянного взаимодействия Востока и Запада; разнообразие природно-географических условий Урала приводило к пестроте культурно-хозяйственных укладов, возникших здесь еще в эпоху неолита и оказавших воздействие на весь дальнейший ход исторических событий.

Петровская индустриализация на несколько столетий превратила Урал в промышленный анклав внутри крестьянской страны. Здесь складывалась своя горная система управления, формировалось особое сословие мастеровых. Специфические черты имела и духовная жизнь края.

Всероссийское и мировое признание Уралу принесли камнерезное и ювелирное искусство, кушвинское и каслинское чугунное художественное литье, суксунские изделия из меди, златоустовская гравюра на стали, нижнетагильская роспись по металлу, строгановская и невьянская иконопись. Неповторимый архитектурный облик уральских городов-заводов, самобытный горнозаводский фольклор, духовные традиции допетровской Руси, в том числе и привнесенные старообрядцами, вплетенные в логику промышленного развития региона, – все это дает основания говорить об Урале как особом географическом пространстве со специфическими формами социальной и культурной жизни.

Утверждающийся сегодня в науке взгляд на уральскую культуру как относительно самостоятельный феномен внутри российской культуры позволяет увидеть ее в широком социокультурном контексте как явление, обусловленное всей системой хозяйственно-социальных связей, сложившихся в крае, условий и способов жизни уральцев, особенностей духовной атмосферы; дает возможность выявить внутреннюю целостность и единство региональной культуры, воплощающих специфически уральское мироощущение; описать ее качественные стороны как явления, обладающего системными свойствами; обнаружить присущие ей механизмы и закономерности развития; проследить логику ее исторического пути.