Тысячу лет назад Тар упомянул, что прекрасно владеет парным оружием.

– О, ты тоже меня помнишь! – Веррейн радостно взвизгнул и развел руки в шутовском поклоне. – А ну-ка, дай сюда оленяшку. У меня диета, сыроедение, между прочим. А она тут в отбивную превратиться пытается…

– Не смешно, – буркнула Аори и попыталась обойти капитана, но он рукой перегородил ей путь.

– Очень даже смешно, – что-то изменилось в Веррейне. Усмешка пропала с морды, алые буркала неотрывно следили за Тенью, а рычание в голосе совершенно противоречило словам. Волколак медленно двинулся по широкому кругу. Тарги не шевелился, только лезвие в свободной руке поворачивалось вслед за демоном, будто стрелка компаса.

– Веррейн, не надо!

– У тебя три шага, следи за мной, – прорычал волколак, не обращая внимания на Аори, и опустился на все лапы. – Потом я заберу девчонку, а от тебя на этот раз и лужицы не останется!

Она не видела лица капитана, но поняла неведомо как, что он улыбнулся.

В следующее мгновение его уже не было рядом. Веррейн, не сделав еще ни шага, недоуменно поднял морду, и тут же метнулся вбок. Черное лезвие мелькнуло там, где только что стоял волколак. Он развернулся в кувырке, высекая когтями искры из камней, взъерошился и с вечной безумной радостью бросился в бой.

Они сцепились, как два диких зверя, как два демона. Как две души, которым больше не на что надеяться, но еще есть, за что сражаться. А причина стояла, сжимая кулаки, и смотрела, не отводя взгляда. На то, как вспыхивает сталь, которая никогда не была сталью. Как блестит длинная шерсть в слабом свете сияющего неба. Как вздрагивает земля, когда, оттолкнувшись от отвесной скалы, на нее рушится волколак. Как смазываются черты любимого человека, когда он с непостижимой скоростью уходит от удара и наносит в ответ свой, и кинжал высекает искры то из камня, то из когтей, каждый из которых – такое же оружие.

И ни слова, ни вздоха, но вместо того – шквал образов, полных первобытной, темной ярости. Они обрушились на Аори сверху, как водопад из теплых голышей, прибивая к земле, принуждая закрыть глаза, упасть, сжаться и встать лишь тогда, когда останется тот, кто не ошибется.

Или не останется никого их тех, кто пытается ее спасти.

Водопад остановился. Замер, как замерло все вокруг. И пришел в движение, когда Аори закричала.

Противников разбросало в стороны, как большие игрушки. Плюшевого волка и безликого солдатика из потерянного набора. Земля и скалы дрожали, едва удерживая поток звенящей силы. Тьма вырывалась из тела и неслась прочь, и тысячи бликов, словно инвертированные тени, плясали на камнях.

Аори пришла в себя, стоя на коленях. Тар обнимал ее за плечи, изо всех сил прижимая к себе. И он тоже встал на колени. Для нее, снова. Он, который никогда и ни перед кем не склонялся.

Оказывается, и на Грани можно рыдать. Горько, взахлеб, вцепившись обеими руками в черную куртку и не оставляя на ней следов. Тени не меняются, когда нечему светить.

– Что вообще происходит? – волколак приблизился, заметно припадая на задние лапы. – Чем он так тебе важен, что ты готова убить и меня, и себя, и всех вокруг? И чем ты так важна, что он готов сдохнуть?

– А ты бы не умер ради Калли? – Аори, всхлипывая, высвободилась из объятий Тарги. В этот раз он не стал ее удерживать.

– Ну…

– Вот и он… Уже…

Она не нашла в себе сил продолжить, но Веррейн понял. Молча смотрел, как она пытается подняться – не с первой попытки и цепляясь за чужое плечо.

– Я первый раз видел, чтобы демоны по своей воле совались в центр взрыва. Аорь, а как же твой маяк?

Слезы и непонятные силы кончились, остались лишь горечь и бессилие.

– Будет жить долго и счастливо, станет Главой рода. Женится, заведет детей. Забудет меня, как страшный сон. Что хорошего я ему принесла?

– Жизнь, как минимум, если мне память не изменяет, – Веррейн почесал за ухом, и Аори только теперь заметила, что он рассечено почти до основания.

– Которую потерял из-за меня?

– Ты переоцениваешь свою роль в последних событиях, – поморщился волколак.

Тарги, похоже, временно смирился с его присутствием. И, догадавшись, что Аори и дальше будет игнорировать его немые вопросы, развернул девушку к себе лицом и заглянул в глаза, выразительно приподняв брови.

Она представила, что ей предстоит рассказать, и отвела взгляд.

– Тар, пожалуйста…

Капитан молчал, такой же немой, как камни под ногами, как небо, как кривое ущелье, в котором они оказались. Скалы расступались вдали, пропуская мерцающий свет. Они оказались не сплошными стенами, а, скорее, изломанными гребнями спящих чудовищ.

– Арргх, поддерживаю. Тар, пожалуйста!

– Веррейн!

– Да-да?

– Можно тебя попросить?

– Можно!

– Исчезни, а? Что ты ко мне привязался?

– С каких пор ты справляешься без моей помощи? – расхохотался Веррейн.

– С чем? – рот Аори зло искривился, когда она подскочила к волколаку, сжимая кулаки. Откуда только силы взялись. – С чем мне справляться? Что тебе от меня надо?

– С возвращением, дурочка. Или ты снова придумала, что умерла?

Она поперхнулась и застыла, хлопая глазами.

– Ой, не могу! – Веррейн хохотал так, что аж слезы на глазах выступили. Или он старательно изображал, как их вытирает. – У тебя вообще нет фантазии, оленяшка!

– Но… Но…

Сгибаясь от смеха, волколак протянул лапу и похлопал Аори по плечу. В следующее мгновение он сдавленно хрюкнул, отдернул конечность и выпрямился, оборвав смех.

Тарги стоял рядом, и взгляд затянутых чернотой глаз обещал Веррейну все самое нехорошее. Кинжал медленно истаял, и капитан разжал кулак.

– Драный демон, – буркнул Веррейн и засунул в пасть украсившийся длинным порезом палец. – Уже и пожмеяжжа нежжя… Ждо ты пожьеднее помнижж?

– Что?

Вздохнув, волколак в последний раз облизнул пострадавшую конечность и сложил лапы на груди.

– Что ты последнее помнишь?

– Мы были в Северном храме. Я, жрец, король… и другие. Кто-то бросил кинжал в короля.

– Кто-то?

– Тройн. Он показывал мне этот кинжал.

– И ты подставилась.

– Но я не хотела, я даже не заметила, что случилось! Подожди, откуда ты знаешь?

– Храмы строят не на пустырях, – глухо отозвался Веррейн. – И гармонии посвящают не просто ради красивого слова. Все, что в них происходит, – должно произойти. Назови это судьбой или волей мира, как больше нравится. Мир использовал тебя потому, что король не должен был умереть в тот день. Как и любой другой, кто был в храме.

– А я?

– А ты – изменяющая на пороге инициации. На Грань отправили ту, что так и так должна была на ней оказаться. И вернуться. Ты вернешься, поняла? Вернешься, чего бы мне это ни стоило!

– Чего бы мне это ни стоило, – эхом отозвалась Аори. И Тарги беззвучно пообещал вслед за ними.

– Люблю, когда ты говоришь глупости, – ухмыльнулся Веррейн. – Кстати, на будущее, хех. Если в очередной раз решишь, что навеки переместилась в нашу скорбную обитель, внезапная немота будет тому подтверждением. Какое замечательное, спокойное, тихое время наступит… Жаль, ненадолго. С твоими успехами в изменении общаться ты сможешь прискорбно быстро.

– Не знаю, как это получилось.

– Да, да, да… Замечательная формулировка вместо “Дорогой Веррейн, расскажи, как изменять?”.

– Дорогой Веррейн, – Аори с сомнением оглянулась на Тарги и сделала несколько осторожных шагов к выходу из ущелья. Ноги дрожали, и как она так лихо допрыгала до волколака? – Расскажи, пожалуйста, как изменять. И как вернуться.

– Я буду предельно серьезен, – пообещал капитану Веррейн, тараща глаза для пущей убедительности. Явно в ответ на беззвучную просьбу, лишь чуть отличную от угрозы. – На Грани ты сможешь изменять мир легко, порой – неосознанно. Она сама будет отзываться и меняться, и чаще всего – наперекор.

– Наперекор чему?

– Сказки вспоминаешь? Стоит только пожелать, и вода станет вином, мертвые – живыми, а будущее – счастливым? Нет, Аорька.