— Мне слишком плохо. — Тихо шепчет девчонка. — Ты счастлив?

Она открывает глаза, чтобы посмотреть на него. Его лицо не выражает никаких эмоций. Ему же плевать, что с ней будет. Ему же только легче станет, если она умрет, потому что любить уже почти нечем и чувствовать тоже.

Настя отчаянно пытается сдержать слезы, но они против воли скатываются по её щекам: сейчас она плачет у него на глазах и настолько беззащитной он не видел её никогда, потому что она смотрит прямо на него, улыбается и плачет тихо и беззвучно. А самое дикое, что она улыбается. Улыбается так сильно, что сводит скулы.

Он смотрит на нее без эмоций. Ему. Плевать. Именно так. Ему. Всё. Равно. Он просто дырявит дырку в ней своим прожигающим насквозь взглядом. Его стена непробиваемая. С годами он так въелся в роль бесчувственного ублюдка, что чувства все просто отключились.

— Ты счастлив? — Снова повторяет девушка.

— Я бесчувственный. — Коротко бросает Никита.

Белова снова улыбается: от слез жгут щеки, но она упорно игнорирует это.

— Я люблю тебя. Страшно, правда? — Улыбка мгновенно сползает с её лица, но поток маленьких слезинок не прекращается.

— Паршиво. — Просто отвечает Киоссе, кивая головой.

— Убийственно. — Стальным голосом отвечает Настя и закрывает глаза, погружаясь в сон. Это действует снотворное.

Киоссе дышит пустотой, живет бесчеловечностью.

Она призналась ему в любви, а он не оценил.

Дырка вместо души стала больше.

Теперь в ней можно увидеть его гниющий внутренний мир.

***

Пачка сигарет — как способ снять стресс. Его любимые «Мальборо» всегда с ним, он курит часто и много, никотин заменяет ему всех, он — лучший друг, он не осуждает, он не дает ложных надежд, он поддерживает, Киоссе забывается, когда делает затяжку.

Но, кажется, даже он не способен вытравить Настю из его мыслей. Почему он думает о ней? Почему не может сохранить своё хладнокровие рядом с ней? Почему он что-то испытывает к этой девчонке? Почему рядом с ней он не может быть сволочью?

Раньше было проще. Он, действительно, считал её никем, игрушкой, любимой куклой для своих жестоких игр, но теперь выстроенная им защита от внешнего мира рушится, потому что в нём просыпаются запретные чувства, сердце хладнокровного убийцы, который унес много невинных жизней, начинает таить под влиянием эмоций.

Девочка, которая была лишь марионеткой в руках опытного кукловода, теперь кажется ломает его, потому что больше не пляшет его танец.

Она — точка невозврата, с которой он начал тогда.

Она — причина всех бед, которые с ним произошли.

Она — враг, которого надо уничтожить.

Она — самый родной и близкий человек.

Он никогда не забудет, что тогда он выбрал жизнь без неё.

Он никогда не забудет, что это было больно.

Он никогда не забудет, что этот выбор уже не изменить.

Он никогда не забудет, что она была его смыслом жизни.

Мальчика, которого она любила — больше нет. Есть только он — холодный, как снег в январе, палач людских жизней, забывший, что такое счастье и настоящая любовь.

***

Никита не возвращался сюда с того самого дня, когда последний раз в своей жизни видел свою любимую Настю, солнышко в пасмурный день, которое отдавало ему всё своё тепло и ничего не просило взамен. Именно сейчас, когда всё катится к черту, он всматривается в темноту холодного помещения, зная, что вот он — его персональный ад.

Никита знает эту комнату вдоль и поперек, ведь это её комната и его детское пристанище, в котором он провёл полжизни. И эта жизнь была счастливой, одной из самых лучших и самых настоящих, потому что тут всё буквально орало в голос о прожитом ими счастьем.

Вернуться сюда — как способ убить себя, потому что тут всё напоминало о ней. Фотографии, игрушки, стены.

Его слишком долго не было в этой квартире. И вот сейчас, он стоит на пороге своего прошлого и воспоминания в нём оживают, а сердце больно бьёт по ребрам от эмоций, что хлещут океаном внутри.

— Ничто не забыто. Никто не забыт. — Шепчет Никита себе под нос и опускается по стенке в гостиной и смотрит в потолок.

Улыбается. Грустно. Даже слишком грустно. Возможно, только здесь он мог быть настоящим, сейчас он чувствует себя слишком паршиво, только здесь, только в этой комнате, только с ней он был счастливым, а сейчас он абсолютно мертвый в душе,

Воспоминания.

Не.

Умирают.

Люди просто перестают пускать их в свою жизнь.

Киоссе — в п у с т и л с н о в а

Киоссе — у т о н у л в э т о м б о л о т е

Он всегда следовал за своим сердцем, и оно всегда приводило его к ней.

Киоссе отключил чувства — и сердце навсегда замолчало. Казалось, что навсегда. В его жизни появилась Белова, и всё стало только хуже, потому что мир начал рушится на глазах. Он пытался это остановить. Он пытался её ненавидеть. Он пытался не любить её.

Никита погибал снова, потому что снова любил.

>***

— Ты где был? — Голос бьёт по ушам. Тихий. Охрипший. Настя смотрит в спину парня, обнимая себя руками.

— Там, где был меня уже нет. — Спокойно отвечает Никита и снимает куртку, бросая мимолетный взгляд на девушку.

Вся бледная. Роль смерти бы ей сейчас подошла. Киоссе хмурится и в следующий момент почти машинально берет девушку на руки и несет в спальню. Та не сопротивляется, просто нет сил даже на то, чтобы что-то сказать. Никита пинает дверь ногой и та со скрипом открывается, впуская молодых людей. Он осторожно опускает малышку на свою мягкую кровать и достает из шкафа теплый плед. Белова же молчала, наблюдая за его действиями. Он накрывает ей плечи теплой тканью и старается не встречаться с ней взглядом слишком надолго. Никите кажется, что сейчас всё правильно.

— Я сейчас чаю тебе принесу. — Кареглазый уходит на кухню.

Белова не знает, как на это реагировать. Именно сейчас Киоссе кажется ей более-менее нормальным. Именно сейчас ей кажется, что он настоящий. Её пробивает на слезы. Она устала. Ей хочется покоя. Сейчас он настоящий, но завтра снова может стать ублюдком. Настя пожалеет, но именно сейчас на это всё равно.

Когда Никита возвращается с чашкой чая, Настя долго-долго смотрит на него, отмечая то, что он безумно красивый. Когда он дает ей этот самый чай прямо в руки, Белова слегка улыбается ему и делает маленький глоточек теплой жидкости.

— Вкусно. — Прошептала малышка. — Спасибо, правда.

— Пей и не болтай. — Без злобы проговорил шатен — Я туда еще и малины добавил, получилась ядерная бомба для твоей болезни. — Хмыкнул.

Белова одобрительно кивнула и сделала еще несколько глотков, закрывая глаза от удовольствия. Теплая жидкость приятно согревала больное горло. И уже спустя несколько минут чашка была пуста.

— Спасибо. Правда, спасибо. — Вновь повторила Белова и улыбнулась.

Сейчас ей хотелось подарить ему искреннюю улыбку, а ему — улыбнуться в ответ, потому что всё было по-другому. И они оба это чувствовали, хотя между ними и существовала внушительная пропасть сейчас хотелось быть ближе.

— Обними меня. — Неконтролируемо. Опасно.

О б н и м и е ё, потому ей это и правда н у ж н о.

Серые глаза никогда не врали. Карие — никогда не были чужими.

Без слов. Близко. Рядом. Никита обнимает Настю и та утыкается ему в шею. Вот оно — родное тепло. Она словно вернулась в прошлое, где её Никита вот также раньше обнимал и защищал, в его объятьях всегда было спокойно, он был рядом с ней, она была готова пойти с ним против всего мира.

Холод его души становится теплом благодаря этой малышке, которая совершенно неуверенно цепляется за его футболку на спине, позволяя холодным пальцам прикоснуться к теплой коже.

Что происходит с Киоссе? Он и сам не знает, но Белова — луч света во тьме, за который он так отчаянно пытается уцепиться, чтобы очистить свою душу от грехов, от которых он уже проклят. Надолго. Возможно, что навсегда.

— Я в порядке. — Рычит ему в шею. — Со мной все хорошо. Хорошо, черт возьми, нет! — Она яростно отталкивает Никиту от себя и закрывает ладонями лицо. Плачет, не обращая внимания на то, что Никита тут, что видит её такой.