— Соскучилась? — Раздается за спиной девушки, когда та, наконец, зашла в дом почти бесшумно. Почти. Недостаточно бесшумно, чтобы он не появился рядом. Слишком близко. Совсем на секунду девчонке показалось, что капкан снова захлопнулся.

Настя молчит. Не поворачивается к нему. Не хватает смелости, наверное. Он стоит рядом. Она чувствует это. Своей чертовой кожей, которую хочется содрать к чертям, потому что он прикасался к ней своими руками, выводил на ней узоры, оставлял на ней поцелуи - метки. Она помнит каждое его движение. Руки, крепко сжавшие ее тело, чтобы не сбежала. Паршиво, потому что она тогда не хотела от него сбежать. Она хотела остаться рядом с ним. Но тогда надо было бежать. Неправильный выбор. Печальный исход.

— Ты дрожишь, — удовлетворенно произносит Никита прямо на ухо девушке, которая крепко сжимает руки в кулаки, чтобы не потерять контроль. Трудно удержать в себе желание вцепиться руками в Никиту и никогда не отпускать от себя. Черт. Нет. Она не должна сдаваться. Она пришла сюда не для того, чтобы снова оказаться с ним в одной постели. Она пришла, чтобы покончить с этим. Только она может остановить это.

Только она может лишить Дьявола власти, потому что только она Знает, кто скрывается, прячется где-то там, у него внутри. Оковы Дьявола будут сорваны.

— Ярко-красные розы. — Проговорила девушка. Уверенно. Громко.

— Что? — Удивленно переспросил Киоссе. Кажется, ее слова не были уместными в данный момент, но девушка определенно понимала, о чем говорит. Она знала, что нужно говорить. Она знала, как повлиять на Киоссе. Теперь она была уверена, что справится.

— Ты любил ярко-красные розы, я помню, — продолжила Настя, — поэтому я всегда носила их к тебе на могилу.

Киоссе был в полной растерянности хотя и не показывал виду, потому что всё, что говорила эта девчонка казалось бредом. Таким знакомым бредом до хруста костей. Никите даже показалось, что он услышал Её голос в своем сознании. Девочка. Девочка. Девочка. Серые глаза. И восхитительная улыбка. Он запретил ей возвращаться в свою память, он возненавидел ее, он проклял ее, потому что она - боль, она — яд, убивающий медленно, мучительно, долго.

— Я не понимаю о чем ты, малышка! — Он сохранял себя абсолютно невозмутимым и голодным на нее, потому что он хотел получить новую дозу острых ощущений прежде чем настанет минута его славы, его победы и ее смерти.

Но Настя продолжала. Можно ли убить словами? Этими можно встряхнуть душу и вынуть сердце Дьявола. Липкое. И абсолютно черное. Настя знала, что делать, потому что там, внутри этой оболочки демона, прятался испуганный мальчишка, потерявший всё в одну секунду, потому что он потерял Её.

— Это было больно. Особенно первые месяцы, год, два, три. Но человек ко всему привыкает. И к боли тоже. Просто со временем она уже не кажется тебе такой невыносимой, правда? Я проверила это на собственной шкуре, когда ты бросил меня, помнишь? — Настя наконец повернулась лицом к своему страху, к своему прошлому, к прошлому, которое когда-то хотела сделать своим будущим. Она столкнулась взглядом с карим, прожигающим взором. С годами глаза казалось стали темнее. От горя или от тьмы? Это не важно. Потому что сейчас она больше не испытывает перед ним страха, её колени не трясутся, её руки не дрожат. Она бесстрашно и печально, может быть, смотрит в глаза прошлому, которое уже не оставило надежды на счастливое будущее.

Никита смотрит с непониманием, скрытым за усмешкой. Может эта девочка лишилась ума? Трахаться с девочкой, которая слетела с катушек - заманчиво. Он хочет её. Прямо Сейчас. Здесь. И не важно как. Силой. Или с согласием. Он хочет ее. Они стоят так близко к друг-другу. Вплотную. Настя смотрит прямо ему в глаза. Бесстрашно. Это что-то новое, но заманчивое. Заводящее. Он не может отказать своему зверю, потому что она так близко, потому что она рядом сейчас. Но внезапно что-то утыкается ему прямо в грудь. Пистолет. Его. Пистолет. Девчонка улыбается краешками губ и тихо шепчет на ухо:

— Для такого как ты приготовлено особое место в Аду.

Слышится выстрел. Тело падает на пол.

***

Проходит несколько часов прежде чем Настя окончательно осознает, что убила Киоссе. Он лежит без сознания уже около часа не подавая признаков жизни ровным счетом никаких. Она не верила, что сделала это. Она не верила, что стала похожа на него. Настя вообще не была уверена, что будет жить дальше после содеянного. Как-никак, она своими руками застрелила человека. Да, Киоссе. Человека. Её жизнь никогда не станет прежней.

Белова дрожащими пальцами, испачканными в крови Никиты, набирала номер Владислава, молясь только о том, чтобы он ответил и приехал, потому что кажется сейчас все уже вышло из под ее контроля. Хоть она и пыталась остановить кровь Киоссе всевозможными способами, она уже десять раз прокляла себя за то, что отчаянье оказалось сильнее её. Зачем? Господи, зачем? Он умрет прямо тут - у нее на руках, потому что сейчас она тщетно пыталась зажать рану дрожащими руками, пока шли долгие гудки на телефоне, который стоял на громкой связи.

Одна мысль комом встала в горле, мешая дышать. Она задыхалась от собственных слез. «Я убила его. Я убила его. Я убила его. Я убила его. Я убила его. Я убила его. Я убила его»

Киоссе не подавал никаких признаков жизни. Его лицо было мертвенно-бледным, а губы приоткрыты. Настя не хотела такого исхода, она не хотела его убивать, она не хотела его смерти. Даже несмотря на то, что он искалечил ее жизнь, забрал все хорошие воспоминания. На ее коленях сейчас лежал тот мальчик из прошлого, тот мальчик, которого она когда-то очень сильно любила, больше жизни. Больше своей жизни. А теперь она кажется своими руками лишила его жизни.

Когда Настя, наконец, смогла дозвониться до Влада, тот сказал, что скоро будет. Точнее, он приехал молниеносно. Через десять минут он уже стоял на пороге квартиры Киоссе. Настя просидела с ним на полу около часа, глотая соленые слезы. Она не была готова к смерти Киоссе. Она не была готова. Ни морально. Ни физически.

— Я не хотела этого, Влад! — Голос заикался, не слушался. — Я не хотела его убивать, черт. Я не хотела, ты же знаешь это? Я не хотела! — Словно заученную мантру, повторяла сероглазая.

— Так, спокойно, он дышит! — Влад полностью держал себя в руках. — Пульс слабый, но есть. Звони в скорую! — Скомандовал Рамм. — Только быстрее.

— Тут связь плохая, и пока они доедут он умрет, Влад! — Прошептала Настя, пытаясь запихнуть свою истерику куда-подальше, потому что сейчас она - плохой союзник, точнее, враг. — Сделай что-нибудь, прошу тебя! Он не должен умирать. Я… Господи, я же могла убить его… Господи, зачем я вернулась? — Слезы девчонки капали на лицо Киоссе, пока она заботливо придерживала его за голову. Сейчас в этом человеке она не видела Монстра, она видела беззащитного парня, который, кажется, становился все бледнее и холоднее с каждой секундой.

— Так, нам нужно положить его на что-то мягкое и постараться самим вытащить пулю! — Быстро проговорил кареглазый. — Давай на диван! — Указал взглядом на разложенный диван, стоящий в гостиной.

Настя кивнула, и они подняли Киоссе, стараясь не навредить ему еще больше. Перемещение прошло успешно. Обездвиженное тело Киоссе лежало на диване, пока Влад делал с ним какие-то, по его мнению, манипуляции. Настя же стояла рядом и молилась, чтобы он выжил.

— Неси бинты, пинцет, обезболивающее и нож. Желательно поострее. И водку. Ну или-то типо этого, чтобы продезинфицировать рану. Быстро! — Скомандовал Рамм, и Настя среагировала быстрее, чем успела подумать, ринувшись выполнять сказанное Владом, пока брюнет остался в гостиной с Киоссе. Если бы ей сказали месяца три назад, что она будет спасать Киоссе - она бы не поверила, но сейчас в голове билась только одна мысль:

«Он должен жить»

***

— Насть, а если я умру, ты будешь по мне скучать? — Совершенно серьёзно спросил Никита у своей подруги, которая сидела на кровати, поджав под себя ноги, читая, по ее мнению, очень интересную книгу, но, услышав странный вопрос, лучшего друга, удивленно-взволнованно посмотрела на него.