«Петя подарил мне кольцо! Урод! Все как Надька и говорила. Пытается теперь замазать свои измены, хочет показаться заботливым. Он делает все это ради ребенка, боится, что я Мишку у него заберу. А я не могу… Больше не могу так. Я же дышу им!»

«Сегодня я впервые напилась… Этим все сказано. Я не хочу без него жить, не смогу».

«Мишка раздражает… Уже начинаю подумывать о том, чтобы отдать его в детский дом… Это все из-за него. Он разрушил наше с Петенькой счастье…»

Аня сморгнула слезу. На этом дневник заканчивался. Дальше шли пустые странички, которые заполнить Вера не успела. Если бы только не ее сестра, если бы не эти необоснованные сплетни, Аня была почему-то уверена, что Надя все выдумывала ради своей выгоды. Семья могла быть полноценной и счастливой. Аня снова открыла первые странички, на которых были фотографии со свадьбы и отдыха.

Мамонт такой молодой и счастливый. Это чертовски несправедливо, когда люди гаснут и начинают чувствовать себя чудовищами из-за того, в чем даже не виноваты.

Убрав дневник на место, Аня вышла из комнаты. Спать не хотелось совсем, поэтому она подняла телефон с пола у входной двери, на всякий случай посмотрела в глазок, чтобы убедиться, что никто за ними не следит, и вернулась в свою комнату. Не выдержав, написала сообщение Мамонту.

Аня: «Не спишь?»

Ответ пришел почти сразу же.

Мамонт: «Нет».

Мамонт: «Вопрос - почему не спишь ты?»

На губах появилась улыбка, такая теплая, что вдруг по всему телу прошлась какая-то нежность.

Аня: «Не могу. Все думаю - кому это надо было»?

Мамонт: «Тебе это надо?»

Вопрос заставил нахмуриться. Не было ясно, что именно желает получить в ответ мужчина.

Аня: «Ты о чем?»

Телефон завибрировал, и на экране начало мелькать «Мамонт». Аня улыбнулась, нажала кнопку ответа и прижала телефон к уху.

- Устал писать, пальцы чуть болят. Кожу немного содрал при падении. Тебе нужно заморачиваться и искать виноватых? Я сам во всем разберусь.

- Но я…

Аня не решилась бы сказать, что она прочла дневник Веры и теперь подозревает во взрыве Надежду. Она боялась, что Мамонт разгневается.

- А мне гипс наложили… Перелом берцовой кости. Три недели буду на костылях ходить. Сказали, что завтра могу домой поехать, так что ты, наверное, не звони Павлу с утра… Я сам с ним свяжусь, попрошу, чтобы приехал за мной.

- Уверен?

- Уверен.

- Нормально себя чувствуешь?

- Нормально.

Ане показалось, что Мамонт ухмыляется. Если может шутить, значит, все будет хорошо. Она была уверена в этом, поэтому позволила себе расслабиться.

***

Не верил Мамонт в то, что взрыв и угрозы Егора - это две разные вещи. У Залесского, конечно, кишка тонка такое сотворить, но кто-то, тесно связанный с ним, мог. И больше всего на свете хотелось поскорее распутать клубок, выяснить, кто это сделал и покончить с ним, поставить на место, да даже сдать ментам, главное только, чтобы больше так страшно за жизни близких людей не было.

Когда Мамонт устроился работать коллектором, он уже был наслышан об их деятельности: сталкивался с угрозами, которые поступали его знакомым. И он ненавидел таких черствых людей, однако, придя в компанию «Партнер Профи», поменял свои взгляды на многие вещи. Было немало людей, которых директор называл паскудами. Вот такие паскуды набирали кредиты, корча из себя великих бизнесменов, а на деле тратили все на чертову роскошь, дорогих любовниц или наркоту… А как приходило время отдавать, начинали голову в песок прятать. И ведь доходы-то у них были, возможность заработать тоже, но они даже не собирались возвращать долг. Именно такими «Партнер Профи» и занимался, выколачивая деньги из людей, считающих себя царями жизни и не боящихся ничего.

Мамонт вдруг вспомнил, как пришел однажды в квартиру Залесского, а того не было, где-то он тусил, тратя заработанные деньги, которые в кредит вложить должен был. Открыла бабулька. Сердце даже как-то сжалось от ее вида. Она предложила делать выплаты за непутевого внука со своей пенсии, но Мамонт лишь улыбнулся и отрицательно покачал головой.

«Вы только сюда больше не приходите, у меня муж сердечник лежит, если узнает про долги-то Егоркины, в могилу сгинет», - попросила бабулька.

Мамонт пообещал, что больше не придет, но слово не сдержал, заехал в ближайший супермаркет и набрал продуктов полный пакет, не самое дешевое все, а хорошее. И лекарства дорогие купил для сердечников. Вернулся через час. Бабулька расплакалась и сказала, что не ожидала от зверя такой доброты. А Мамонт не обиделся на ее прямоту ни капли, ему привычно было, что зверем его люди считают. Он и сам пытался сделать такой вид, чтобы не подпускать к себе никого.

Выходя из подъезда, он заметил Залесского. У машины тот стоял, девчонку обнимал какую-то. В этот момент хотелось кинуться к нему, прижать к стене и пригрозить, вбить в его голову, что долг платежом красен, но глаза его девушки как-то прожгли насквозь, заставили наплевать на работу и уйти в этот день с пустыми руками. Только сейчас Мамонт понимал, что эта девчонка с чистейшим взглядом - Аня. Заботливая няня - Аня.

Уснув под утро и проснувшись от голоса медсестры, оповещающего о каких-то утренних процедурах, Мамонт набрал номер телефона Павла.

- Петь, ну ты офигел так рано звонить, - послышался сонный голос.

- Если бы не нужда, я бы не стал, - холодно ответил. - Приедь, пожалуйста, к первой городской больнице за мной.

- Какого? Погоди! Ты в больнице, что ли? - кажется, от сна у Павла в этот момент ничего не осталось.

- Вчера мою машину мразь какая-то подорвала. Я думаю, это Залесский, не уверен пока на сто процентов. Анька сейчас одна с Мишкой, я боюсь их оставлять.

- Погоди, а тебя что домой отпускают? Ничего серьезного?

- Голова только болит - сотрясение мозга. И перелом берцовой кости. С сотрясением лечить хотели, но я не могу тут оставаться. Отказ от госпитализации написал. Сейчас анализы сдам и домой можно.

- Сотрясение - это не шутки…

- Оставлять Аньку и Мишу одних я тоже не могу. Я должен быть рядом с ними, если эта тварь заявится.

- Я мог бы пожить с ними…

От предложения Павла вдруг прошибло потом. Мамонт и представлять не хотел, чтобы похотливый самец жил в его доме и крутился около его Ани.

«С чего она вдруг стала моей?» - постарался остепенить себя Мамонт.

Но ревность не унималась, закипала в груди, заставляла содрогаться от одной только мысли, что она может быть с кем-то другим… Что уже была с этим козлом Залесским. Спала с ним…

 Мамонт сжал телефон в руке до хруста пластмассы, вспомнив, как этот урод обнимал Аню, прижимал к себе, а сам в это время наверняка о другой думал.

- Пе-е-еть, ты тут?

- Тут я, тут. Приезжай за мной. Я хочу домой. К сыну.

Про Аню ничего больше говорить не стал, чтобы Павел не подумал, что Мамонт влюбился. Да и себе подобной мысли допускать не позволял. Он просто хотел защитить ту, что в его разборках не виновата.

- Ладно. Сейчас приму душ и в больницу. Наберу тебя, как подъеду.

- Добро.

Мамонт отключил телефон, дотянулся до костылей, которые врач любезно согласился дать ему в аренду на пару недель, и встал. Он не собирался сидеть, сложа руки. Нужно было все разузнать. Подошел к окну и посмотрел на улицу, где было чертовски пасмурно.

- Мамонтов Петр Сергеевич? - послышался мужской голос, заставивший обернуться.

На пороге палаты стоял полицейский. Вполне ожидаемо. Было даже удивительно, что он не приехал ночью.

- Да. Это я.

- Позвольте, задать вам несколько вопросов?

- Разумеется, - пожал плечами Мамонт, двигаясь обратно к кровати.

***

Аня остаток ночи крутилась на постели и поглядывала на часы время от времени. Она поднялась рано утром, успела книгу какую-то начать читать. Пришлось бороться с желанием написать Мамонту и спросить, как он себя чувствует. Постоянно одергивала себя тем, что эта забота может разозлить его и вывести из себя. Она сварила для Миши манную кашу. Мальчик проснулся рано, и Аня занялась им, отвлекаясь от негативных мыслей и размышлений о том, почему Мамонт до сих пор подпускает Надежду к себе и сыну, если она виновата в гибели его супруги.