Он раздраженно махнул рукой.

— Не знаю точно. Может, восемьсот фунтов.

Клоуэнс поперхнулась бренди.

— Но они не могут так поступить, Стивен! Мы их друзья. Мы гостили у них дома! Охотились вместе с Харриет! Может, ты придал слишком большое значение угрозе? Может, Джордж рассердился, наговорил невесть чего и остынет через пару дней...

— Самое странное, — продолжил Стивен, — говорил в основном Ландер, а Джорджу как будто это все доставляло удовольствие. Пару раз я ловил его взгляд, и там словно притаилась злоба. Я стал задумываться... Как ты считаешь, он втянул меня во все это, с охотой одолжил денег, чтобы однажды уничтожить? Тебе не кажется, что это способ отомстить тебе и твоему отцу? Старая вражда Полдарка с Уорлегганом?

Клоуэнс покачала головой.

— Джордж всегда относился ко мне хорошо еще до встречи с тобой. Не думаю, что он настолько коварен... Опасность всегда была, это понятно. Многие нас предупреждали, когда мы пришли к нему впервые.

— Когда я впервые к нему пришел, — горько проговорил Стивен. — Ты предупреждала. Но я не думал, что пострадаю из-за старой вражды!

— Теперь ты меня в этом обвиняешь?

— Нет, конечно же, нет. 

Но ему явно хотелось спихнуть с себя некоторую долю вины.

— Что будешь делать?

— Что делал весь вчерашний вечер и сегодняшний день. Искал кого-то, ну хоть кого-нибудь, кто даст мне передышку!

— И есть такой?

— Ни единого человека. Само собой, сегодня я снова наведался в банк Карна, в котором держал счета до Уорлеггана, но там не заинтересованы. Я мог бы раздобыть у них восемьсот фунтов, но они хотят один или пару кораблей. Два дня я пытался в «Королевском штандарте», ты ведь знаешь, там встречаются почти все капитаны пакетботов, агенты, торговцы, шипчандлеры. Часто, когда спускаешь на воду судно, для торговли или еще чего, люди покупают долю почти так же, как при открытии шахты, как я взял две доли в Уил-Лежер, так и люди покупают долю корабля. Я подумал, может, если разделить, скажем, на шестьдесят четыре доли по сотне фунтов за каждую, то все проблемы уладятся. Может, даже по пятьдесят фунтов за долю помогут нам справиться. Но знаешь, что я получил? Капитан Бюллер сказал, что может взять только одну долю. А Джим Прайор сказал, что возьмет две, если банк гарантирует десять. — Стивен налил еще. — Когда только начинаешь, всё совсем иначе. Стоит заложить фундамент, и люди придут. Но все знают, что у меня вроде как поддержка Уорлеггана, тогда зачем мне их деньги?

— И как ты поступишь?

— Вряд ли я могу что-нибудь сделать. Джордж Уорлегган поймал меня в ловушку, и оттуда не так-то легко выбраться. Я могу отправиться в тюрьму!

— Есть банк Корнуолла в Труро, — предложила Клоуэнс.

— Ты про отцовский банк?

— Это не банк моего отца, Стивен, иначе и проблем бы не было. Он лишь мелкий акционер. Но я уверена, они вмешаются, если нависнет хоть малейшая угроза тюрьмы. Будь отец здесь...

— Все равно будет непросто, — ответил Стивен. — Я не могу вот так явиться к тестю и попросить любезно одолжить мне четыре тысячи фунтов, чтобы избежать тюрьмы!

Наступило долгое молчание. 

— Ложись спать, дорогой, — наконец сказала Клоуэнс. — Утро вечера мудренее.

Стивен усмехнулся.

— Что-то сомневаюсь в этом. Банк Уорлеггана очень влиятельный. Если он мне откажет, никто не захочет иметь со мной дел. Если продам все три корабля и всё равно не хватит пятисот фунтов, может, банк Корнуолла и рискнет вытащить меня из передряги. Раз ты моя жена, они не могут поступить иначе. Но в остальном, я полагаю, все потеряно.

— Вы продолжаете отрицать, Полдарк, — сказал Тальен, — что ничего не знали о шпионской деятельности мадемуазель де ла Блаш. Нам сложно в это поверить.

— Почему же? Я познакомился с ней в феврале, когда впервые приехал в Париж.

Тальен повертел в руках наглазную повязку. Пока глаз за ней скрывался, он казался менее зловещим.

— Нам известно, что это неправда. Вы познакомились в Англии еще до высадки во Франции десанта в поддержку восстания в пользу Бурбонов в 1795 году. У нас есть основания полагать, что вы встречались в Париже в 1803 году. Поскольку вы часто служите агентом британского правительства, весьма вероятно, что с тех пор вы поддерживаете связь.

Росс встал и подошел к зарешеченному окну. Они находились в комнате, а не в тюремной камере, пусть и небольшой по размеру.

— Я приехал в Париж в 1803 году с другом-доктором и попытался отыскать мадемуазель де ла Блаш, потому что ее жених Шарль де Сомбрей передал мне кольцо перед тем, как по вашему приказу его убили ваши приспешники. Мне не удалось найти мадемуазель де ла Блаш, поскольку ее не было в Париже. Она вышла замуж за барона Эттмайера и проживала в Вене. Вы придумали еще какие-нибудь обвинения?

— О, есть кое-какие, — ответил Тальен. — Например, одно оскорбление, о котором вы уже подзабыли.

— Ну конечно, разве вы могли о таком забыть, — съязвил Росс.

Тальен взглянул на караульного у дверей. Только его присутствие нарушало их уединенную беседу.

— Гильотина уничтожила многих людей и гораздо лучше вас, сэр Росс. Гораздо ценнее вас, сэр Росс. Это была потеря мирового масштаба, в отличие от вас, сэр Росс. К сожалению, Пожилая Дама вышла из моды. Стала чересчур жадной. Вы удивитесь, но под конец я пощадил многих людей. Многих, в особенности женщин. А теперь мадам Гильотина предназначена для воров и преступников. А предателей и шпионов будут расстреливать.

Росс исподлобья взирал на расположившегося в удобном кресле Тальена. Доносился еле ощутимый запах лаванды.

— Этот разговор имеет какую-то цель?

— Разумеется, назовите имена и опишите всех людей, с которыми познакомились в доме де ла Блаш.

— Я никого не знаю. Мы с женой приехали как друзья, провели несколько вечеров вместе, вспоминали давние времена, когда был жив Шарль де Сомбрей. Мне неизвестно, шпионка ли она, но даже если и так, она мне в этом не признавалась.

— Да ну, еще раз подумайте. Неужто два признанных шпиона встречаются и обсуждают погоду в типично английской манере или, быть может, выступление в опере? Неужели так оно и есть, а?

— Что-то в этом духе. Еще мадемуазель де ла Блаш помогала моей жене с покупками.

— И, разумеется, покинула Париж до вашего возвращения?

— С данным обстоятельством, — ответил Росс, — вы знакомы лучше меня. Я лишь знаю, что моя семья покинула Париж девятнадцатого числа, к счастью, как оказалось.

— О, безусловно, мы бы ее отпустили. Такая красивая женщина.

— Тогда по какому праву вы ущемляете мою свободу?

— Месье, нам известно, что вы шпион!

— Я неоднократно просил вашу охрану организовать встречу с послом.

— Увы, в конце прошлого месяца он сбежал из Парижа с поджатым хвостом. Несомненно, присоединился к бывшему королю Людовику. Англия не признала императора, так что теперь во Франции нет представительства этой страны. Ваше посольство закрыто.

— Тогда я требую встречи с императором.

— Увы, он слишком занят государственными делами и пытается навести порядок после одиннадцати месяцев дрянного правления Бурбона.

— Он знает, что меня держат здесь без суда и следствия?

— Не имею ни малейшего представления, месье.

— По-моему, он осознает, как и вы, что если захочет и дальше поддерживать дружеские отношения с Англией, то неразумно лишать свободы ее гражданина, в особенности из посольства.

— Вряд ли император станет отвлекаться на такие пустяки.

— И все же я не считаю, что он отнесется с одобрением к тому, что его подчиненные, Фуше и вы, держите британского подданного под стражей просто из прихоти.

Тальен зажег сигарету. Россу закурить он не предложил.

Когда дым рассеялся, Тальен спросил: 

— Вы жалуетесь на дурное обращение?

— Я жалуюсь на заточение!

—Но вас кормят и обеспечили жильем, часовой прогулкой в день и парижскими газетами.