– Приглашайте, Ирина Владимировна, – спокойно сказал Роман Николаевич, – представителя власти нельзя долго держать в приемной.

Вошел выше среднего роста молодой человек немного за тридцать, одетый в строгий черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком и с таким же строгим лицом, долженствующим олицетворять строгость и неподкупность той власти, которую он представляет. Роман про себя улыбнулся: казалось, этот молодой человек с постным лицом, обстругавший, как карандаш, свою тощую, аскетическую фигуру беспрестанными, настойчивыми упражнениями в фитнес-клубе, только что сменил сутану на светскую одежду. Так и подмывало спросить у него, как идут дела у святой инквизиции, но приходилось сдерживаться. Лицо посетителя изображало одновременно и строгость, и ложно-скромное смирение, и властность хозяина положения. Так приходил на предприятие разбираться по жалобам инструктор обкома партии. В руках – небольшой элегантный кейс. Молодой человек остановился, качнулся на носках и сухо представился:

– Советник губернатора Боярчук Николай Петрович.

– Проходите, Николай Петрович, – дружелюбно сказал Истрин и указал на ряд стульев вдоль стены, – присаживайтесь.

– Можно здесь?– не дожидаясь ответа, гость несколько разболтанной походкой ловчилы, идущей вразрез с его лицом, подошел к столу, сел, небрежно бросил кейс, открыл его, неторопливо вынул блокнот, ручку и посчитал себя готовым к беседе. Теперь видно было, что он привык повелевать, и сквозь его иезуитское смирение сквозит уверенная в себе наглость.

– Роман Николаевич?– уточнил он.

– Да, я самый.

– Как у вас идут дела на фирме?– как следователь, спросил советник.

– Пока не жалуемся.

– Это очень хорошо, – натянуто улыбнулся гость. – Помощь с нашей стороны вам какая-нибудь нужна?

– Нет, до сих пор справляемся самостоятельно, – подчеркнуто спокойно ответил Истрин.

– Очень хорошо, – опять удовлетворенно констатировал советник. Губы его словно были заметаны шелковой ниткой, и ему приходилось насильно продавливать сквозь них слова. Это было трудно. После нескольких фраз он снова накладывал на тонкие, сжатые губы очередной шов. – Сейчас куда ни придешь– только и слышишь жалобы на жизнь и все просят помочь деньгами.

– Мы не просим и не жалуемся, – уточнил хозяин кабинета.

– А я вот пришел к вам с просьбой, – со строгим служебным лицом сказал Бояров голосом, который не подразумевал возражений. Он замолчал, ожидая, что Истрин спросит, в чем состоит просьба. Но Истрин молчал.

– У Вячеслава Степановича, нашего губернатора, – большие, стратегические планы, – несколько нервно начал советник, не дождавшись вопроса. – Область на одном из последних мест по всем показателям. Нужны решительные меры. Но эти меры натыкаются на отсутствие средств. – Опять долгая пауза, необходимая для швейной работы. – Я уже вам говорил, что все просят от губернатора денег, а их, как известно, в нашей казне нет. К тому же, есть такие затраты, которые нельзя уложить в какие-то сметы и отчеты.

– Какие же это затраты?– наконец спросил Истрин. – Насколько мне известно, все должно решаться в строгом соответствии с областным бюджетом. Есть бюджетная статья – расходуйте. Нет – на нет и суда нет. Так должны поступать все: от хозяина дома до премьер-министра. Я и копейки не могу расходовать без разрешения главного бухгалтера. А она разрешает в строгом соответствии с нашими возможностями.

– Не разговаривайте со мной, как с учеником, – сурово ответствовал советник. – Это мы давно проходили. Есть случаи, когда ради высшей цели можно нарушить закон.

– Это что-то новое вы говорите, господин советник, – усмехнулся Истрин. – Советник губернатора допускает нарушение закона! Я знаю, что есть другие установки на планете Земля: закон суров, но это закон; Платон мне друг, но истина дороже; протягивай ножки по одежке и так далее. Ну да ладно, не будем об этом. Так какие затраты не укладываются в рамки законов и смет?

– Я даже не знаю, как с вами дальше беседовать, – печально сказал Бояров. Приняв сперва личину иезуита и поняв, что это не играет, он вдруг мгновенно, как на эстрадном концерте, сменил маску. Теперь на Истрина смотрело усталое лицо измученного нервотрепкой и боязнью за свою жизнь посольского дьяка времен Ивана Грозного. – С вами говорит ближайший помощник губернатора, а вы меня экзаменуете, как мальчишку…

– Хорошо, я не буду вас экзаменовать, –сухо сказал Истрин, – что вы конкретно хотите?

– Я уже вам сказал, что есть много организаций и предприятий, которые не так успешны, как вы. Им надо помочь встать с колен, как говорится. Поэтому губернатор хочет создать некий неофициальный фонд для таких случаев, – елейной струйкой лилась скупая мужская жалоба, похожая на похоронный бабский плач. – Если он сможет что-то дать, тогда он может и потребовать. А пока у него нет никаких рычагов управления и стимулов. Так у нас на Руси не делается. Все привыкли, чтоб хозяин что-то дал, а иначе никто не будет подчиняться. Ну а мы, его помощники, мыкаемся с протянутой рукой, принимаем на себя весь негатив.

– Хм, странный вы, однако, советник и странные у вас функции, – ответил насмешливо Истрин. – Это все, что вы можете посоветовать губернатору в области экономики?

– Роман Николаевич, – опять меняясь, как ушлая ящерица, нетерпеливо и с твердыми нотками в голосе сказал Бояров, – Губернатор убедительно просит вас перечислить в этот фонд 500 тысяч гривен. Добровольно. Больше – сколько угодно, а меньше никак нельзя. Вот банковские реквизиты – советник достал из кейса лист бумаги и протянул ее Истрину.

– Передайте вашему Вячеславу Степановичу, что у меня фирма, а не благотворительная организация, – выпрямившись в кресле, жестко ответил Роман Николаевич, не беря в руки бумагу. – Пусть скажет, что надо сделать на эти 500 тысяч, и мы после консультаций со своими специалистами, скорее всего, сделаем это. Иначе у нас ничего не получится.

– Тогда и вы не рассчитывайте на нашу помощь, – сказал Бояров, положив лист в кейс.

– А мы ничего у вас и не просим.

– Пока, – многозначительно сказал советник. – Вы говорите, что у вас нет проблем? Очень хорошо. Но они вскоре могут появиться.

– Если у нас появятся надуманные проблемы, – спокойно ответил Истрин, – то у вашего губернатора их появится вдвое больше. И у вас тоже. Вам никогда не приобрести участка, на который вы незаконно рассчитываете.

– Вы угрожаете губернатору?– с расстановкой спросил Бояров, опять приняв обличье смиренника. Так, наверно, каверзно спрашивал астронома Джордано Бруно на суде хитроумный инквизитор: « Скажите, а правда ли, что вы утверждали, что будто наряду с Землей есть еще множество других миров, населенных людьми?», и получив положительный ответ, удовлетворенно и многозначительно смотрел на остальных судей, которые должны были по достоинству оценить его ловкий, обходной маневр.

– Я советую губернатору действовать сугубо экономическими методами в рамках, которые предоставляет ему закон. И не пользоваться сомнительными услугами человека, который через пень колоду проучился три года в Донецком университете и купил диплом за две тысячи долларов, а также находился под следствием по делу о незаконной продаже квартир, но вывернулся.

– Вы за эти слова ответите!– прошипел Бояров, сохраняя внешнее спокойствие. В его глазах сверкнул мстительный огонь вассала, который знает, что гнев сюзерена немедленно и неотвратимо обрушится на ослушника и будет жестоким и беспощадным, и тогда уж он, вассал, возрадуется и возместит урон своему самолюбию. Советник быстро закрыл кейс и с достоинством поруганной, но требующей отмщения чести, вышел из кабинета.

– Чем ты его оглоушил?– спросил Соколан, заходя в кабинет, – выплыл красный, как спелый арбуз.

– Гонец от губернатора, – пояснил Роман, – пришел попросить немножко денег: всего-то полмиллиона.

– Ну и что ты ответил?

– Ты же сам видел. Грозился, что у нас будут проблемы, а я ему напомнил о его славном прошлом – так и разошлись.