– На каких условиях вам предложили работу?

– Один к десяти. Тысячу сдали – сто получили.

Службисты переглянулись, помолчали, видимо, не зная, что делать дальше.

– Вы, наверно, не поняли друг друга. Семен Данилович предложил вам наоборот: девяносто процентов вам и десять фирме. Он просит извинения, если по его вине произошла ошибка. И вот передает аванс. – Старший протянул толстый пакет. – Завтра можете выходить на работу. Он полностью убедился в вашем профессионализме.

– Мы загодя ничего не берем. Это во-первых; во-вторых, в пакете не хватает тысячи долларов. Будьте добры вернуть их на место и возвратить владельцу.

– Вы хотите сказать, что мы их украли?

– Мы ничего не хотим говорить, кроме того, что говорим.

– В таком случае, мы вынуждены вас арестовать.

– На каком основании?

– На том основании, что вы обладаете непонятными для нас способностями, которые используете не по назначению. Мы должны выяснить, что это за способности и поставить их на службу государству. Ребята, заходи, – крикнул один из служивых.

Тут дверь затрещала, и в комнату ворвалась вооруженная до зубов группа людей в масках. «Стоять!», «Руки на стену!», – раздался истеричный боевой клич. Оба постояльца покорно стали к стене и подняли руки. Их быстро обшарили. «Ничего», – сказал один, очевидно, командир.

– Надевайте наручники, – приказал службист, – и в машину. На месте разговорим этих субчиков.

– Мы никуда не поедем, – спокойно сказал Роман, не оборачиваясь. – У вас ни оснований, ни документов на арест никаких нет да и не может быть.

– Поговори у меня еще, – один из группы захвата замахнулся на него, а потом тихо охнул и присел, судорожно глотая ртом воздух.

– Ребята, нападение!– истошно закричал кто-то и бросился к парням. И также медленно осел, тяжело дыша.

Тут уж вся группа бросилась на хозяев комнаты и также полегла немцами под Сталинградом, как и те двое.

– Ну, капитан, теперь твоя очередь надевать наручники, – сказал Юра, поняв, что с Романом он не пропадет.

– Ребята, мы на работе, – жалобно сказал капитан. – Нам приказано дать вам взятку и арестовать с поличным. Мы ничего от себя не делаем.

– Как же, – возразил Роман, – вам было сказано застрелить нас при оказании сопротивления. Расстреливайте, выполняйте приказ по полной форме, а потом уж будем договариваться. Не бойтесь, как– нибудь не умрем.

Капитан трясущейся рукой вынул пистолет.

– А вы нам ничего не сделаете?

– Ничего.

Капитан и его напарник израсходовали обе обоймы. Пули прошли в миллиметрах от головы и прочих частей тела, но в цель не попала ни одна.

– А теперь забирайте вашу группу, доложите начальству обстановку и наши условия: они получают зарплату, достаточную, чтобы хорошо есть, пить, иметь разумные развлечения и не брать взятки, а мы завтра выходим на работу и отдаем фирме шестьдесят процентов заработанного на оплату налогов, аренды и прочих расходов. Этого достаточно, чтобы содержать штат и получать нормальную прибыль. Это касается всех причастных к делу лиц. Если их наши условия не устраивают, пусть сами приходят нас арестовывать или мы придем к ним. Ферштейн?

– Понятно, – кисло сказал капитан. – Но все же наши начальники хотели бы жить несколько лучше остальных.

– На каком основании?

– Мы все-таки рискуем жизнью.

– Неужели риск районного прокурора выше риска шахтера, который спускается ежедневно в шахту?

– Мы ловим преступников, а это люди, которые являются наиболее социально опасными.

– Поэтому ты построил себе двухэтажный особнячок на жалованье капитана?

– Вы и про это знаете?

– Зна-ем, – ответил Роман с расстановкой. – И построил потому, что ближе к ценностям, которые создает общество. И соблазн слишком велик. Чем ты лучше его?– Истрин указал на Юру. – Он – победитель школьных олимпиад по математике и физике, а ты ходил в середнячках. Он поступил без блата и денег в университет и получил красный диплом, а ты едва-едва пролез в милицейское училище, кое-как его закончил и теперь считаешь себя выше других. На каком основании?

– Вы, наверно, тоже в каких-то органах работаете, – не то заключил, не то спросил второй сотрудник. – Так бы сразу и сказали. А то морочите нам голову.

Как и обещал, капитан доложил по инстанции. Верхи информацию приняли к сведению, сделали вывод, что, скорее всего, это сверхагенты из Киева, действующие по спецзаданию, и решили установить наблюдение за подозрительными типами, а пока жить, как требует устав, хоть это и тяжелехонько.

На следующий день «мужья» вышли на работу. Она им понравилась. Заказы особым разнообразием не отличались: ремонт электропроводки, бытовых приборов, замена оконных рам, установка телевизоров, холодильников, электроплит и прочая бытовая дребедень. Кому-то надо было заново вставить розетки, вырванные с мясом, починить звонок, заменить кафель в ванной, постелить несколько метров паркета, почистить трубы, сменить унитаз, отремонтировать стол, стул, кресло, табуретку, детскую коляску или велосипед. Приятели ни от чего не отказывались, всегда были заняты и сдавали самую большую выручку. Директор не мог нарадоваться.

Все было бы хорошо, но часто звонило начальство и спрашивало, нельзя ли как-то ущучить этих прытких технарей, к тому же владеющих какими-то секретами гипноза или чем-то в этом роде. Начальству надоело жить по средствам.

Истрин, с его слов, работал в школе полдня, оставаясь только учителем физики. Все остальные нагрузки он поотдавал коллегам, которые боролись за каждый учебный час, зорко следя друг за другом, чтобы кто-то не нахватал себе слишком много в ущерб остальным. Иногда друзья работали вместе, если был солидный заказ или уж очень сложный, а чаще работали отдельно, переговариваясь и советуясь по мобильнику. Соколан окончательно ушел с автобазы и полностью отдался работе на фирме. Как-то само собой получалось, что ему доставались самые денежные заказы, но работал он все-таки медленнее Романа, и потому заработок получался почти одинаковым.

Однажды они возвращались с работы поздним, темным вечером. На узкой, тихой улочке, освещаемой одинокими тусклыми фонарями, было безлюдно. Приятели повернули за угол, где совсем близко уже находился их подъезд, когда навстречу им вышло трое. Молодые, крепкие, густо заросшие частой, колкой щетиной, с недобрыми, лихими взглядами из-под широких, кустистых бровей, они напоминали каких-то былинных разбойников или соратников Стеньки Разина. Казалось, вот-вот кто-то из них размахнется кистенем и шарахнет по голове. Вот уж, действительно, ночные тати, предвестники смерти.

– Дай закурить, – грубо потребовал один.

– Курево у тебя в кармане, – ответил Роман, – ты, наверно, забыл, что час назад купил «Мальборо».

– Тебя, суку, спрашивают закурить, – низким, глухим голосом сказал другой.

– Ребята, давайте жить дружно, – миролюбиво предложил Роман, – мирно разойдемся по своим малинам.

– Это не тот случай, когда надо спрашивать курево, – добавил Юра, понимая, что компания специально лезет на рожон.

Вдруг дзенькнул ближайший фонарь, разбитый удачно брошенным камнем. Улица, и без того слабоосвещенная, погрузилась в кромешную темень. Не говоря больше ни слова, все трое выхватили ножи и бросились на прохожих. Но на этот раз своенравная госпожа Удача побежала совсем в другую сторону, нежели планировали налетчики, надеявшиеся быстро покончить с мокрухой.

В полной темноте бандиты нанесли выверенные, нацеленные, казалось бы, неотразимые удары. Но жертвы продолжали стоять, как ни в чем не бывало. Последовали еще сильные, мощные движения рук с зажатыми в них финками. Безрезультатно. Острые, холодные стальные лезвия, способные завалить медведя, полосовали воздух.

Лиходеи топтались на месте, менялись местами и ожесточенно махали и махали ножами, не понимая, в чем дело и почему эти двое до сих пор не лежат на земле в последнем издыхании. Роман и Юра незаметно отошли в сторону и наблюдали, как трое месят воздух, уже тяжело дыша.