30-го января 1741 г. он праздновал свадьбу свою с девицею Финк, сестрою прусского генерала этой фамилии, в доме фельдмаршала Миниха. Великая княгиня Анна Леопольдовна наградила молодую чету значительными подарками. От этого брака Манштейн имел двух сыновей и четырех дочерей.
В том же году он принимал весьма деятельное участие в шведском походе, отличился под Вильманстрандом и опять был ранен.
25-го ноября 1741 года произошел переворот, вследствие которого на русский престол вступила Елисавета. На Манштейна это событие повлияло тем, что у него отняли и полк, и поместья. Ему даже приказано было выехать из Петербурга в двадцать четыре часа и отправиться в крепость св. Анны, на границе Сибири, где ему назначено командовать другим полком. Однако благодаря ходатайству приятелей, он получил трехмесячный отпуск и отправился в Лифляндию к отцу. После продолжительных ходатайств у двора, Манштейну дан второй Московский полк, квартировавший в Вейсенштейне, в Лифляндии. С этим полком он в 1743 году двинулся к Кронштадту, где в мае месяце сел с ним на галеры, отправленные к берегам Швеции. Этот поход также описан в его Записках.
Канцлер Бестужев был врагом Манштейна. При таких обстоятельствах Манштейну нельзя было ожидать дальнейших успехов в России. Напротив того, какой-то русский офицер, дурного поведения, которого Манштейн за проступок арестовал, донес на него, как на государственного преступника. Манштейна отвезли под караулом в Дерпт и отдали под военный суд. Доносчик, однако, не мог привести никаких доказательств, и потому подсудимый освобожден; тем не менее все это дело так его огорчило, что он стал просить увольнения от службы.
Так как на увольнение не соглашались, то он воспользовался полугодовым отпуском, дарованным императрицею офицерам, сел в Ревеле на корабль и в начале октября 1744 г. высадился в Любеке. Отсюда он отправился в Берлин, где обратился к тогдашнему русскому посланнику графу Петру Чернышеву с просьбою выхлопотать ему отставку; но, по настоянию Бестужева, последовал отказ. Убеждениями, а не то угрозами старались склонить его к возвращению в Россию; но Манштейн не согласился; тогда Бестужев велел взять отца его под стражу, привезти в Петербург, и держал его там более года под присмотром, а самого Манштейна отдали под военный суд, который и осудил его заочно к смертной казни, через повешение. Императрица апробовала этот приговор. Вслед за тем старик-отец Манштейн был освобожден; но он умер в 1747 г. от сухотки, вследствие сильного огорчения от испытанного им гонения.
В подлинных документах, хранящихся в русских правительственных архивах[35], о выходе Манштейна из нашей службы имеются следующие подробности.
Первое донесение о его прибытии в Берлин было от 24-го октября 1744 г. Посланник нашего двора в Берлине граф Петр Григорьевич Чернышев писал, что явившийся на днях в Берлин Манштейн требовал у него паспорта для безопасного проезда через Силезию, в армию прусского короля, с целию только видеть эту армию. Паспорта ему Чернышев не дал, зная, что прусский король волонтеров при своей армии иметь не желает.
5-го января 1745 г. Чернышев доносил, что полковник Манштейн из Силезии в Берлин вернулся, с прусским королем в Силезии не виделся, но был представлен ему в Берлине.
«Хотя он (Манштейн) мне сказывал, писал Чернышев, что он здесь в службу войти не ищет, токмо я не знаю, для чего бы иного он здесь жить мог».
Предположение Чернышева оправдалось. В донесении от 26-го января 1745 года он упоминает, что Манштейн письменно просил короля дозволить ему быть в будущую кампанию при нем волонтером, на что получил разрешение и надел уже прусский мундир.
Вслед за этим донесением в Петербурге получена была военной коллегией, на высочайшее имя, челобитная от Манштейна. В ней проситель, объясняя, что, по прибытии в Пруссию, усмотрев, что ему без крайнего разорения продолжать службу в России невозможно, просил уволить его в отставку.
Пользуясь постановлением, требовавшим от находящихся в отпуску военных, явиться прежде на место службы, а потом уже просить об увольнении, повелено было Чернышеву, рескриптом, данным в коллегию иностранных дел от 16-го февраля 1745 года, спросить Манштейна: «Для чего он, вместо вод, к которым для избавления от своей болезни на год увольнение просил, ныне, без ведома нашего, письменно домогался быть в прусской армии волонтером, что ему, яко нашему подданному, в действительно столь значительным чином находящемуся, того весьма делать непристойно. Да и надлежит ему, Манштейну, на предписанный нашей военной коллегией срок, будущего августа 1-го числа, неотменно и без всяких отговорок, по команде явиться и к полку своему возвратиться».
По определению военной коллегии был послан 2-го мая генерал-фельдмаршалу Ласи указ: «Наикрепчайше подтвердить Манштейну, чтобы на тот данный ему срок при полку явился без всякого отрицания».
На предписание фельдмаршала явиться, Манштейн отвечал вторичной просьбой об увольнении.
10-го января 1746 года предписано было Чернышеву заявить берлинскому двору: «Намерения к тому нет, дабы полковника Манштейна против его желания удерживать хотели; но только сие требуется, дабы он, яко отпущенный на время, сюда возвратился, и когда здесь ему жить не хочется, то бы, по обыкновению, свой абшид взять мог».
Императрица Елисавета, усмотрев из доклада иностранной коллегии, 22-го января 1746 г., что король прусский, удерживая в своей службе известного лифляндца Гагерта, продолжает требовать увольнения из здешней службы Манштейна, «а как слышно, что он (Манштейн) в прежних годах, в прусской службе будучи, оттуда ушел и за то персона его на виселице долго содержана была, он же, чаятельно, здешний подданный, эстляндец; того ради соизволили указать, как в Берлине, через графа Чернышева, так и здесь, барону Мардефельду, при домогательстве об отпуске Гагерта, дать знать, что напрасно его величество об этом Манштейне, яко таком человеке, старается, который наперед сего уже из тамошней службы беглым и ошельмованным был персоною его на виселице, и который отсюда, по-видимому (видимо), обманом, на время отпросился, а для получения надлежащего абшида и приехать не хочет И разве до того же дойдет, что и здесь он за беглого признан (будет) и персона его тоже на виселице публично предъявлена будет».
Получив об этом заявление от Бестужева, Манштейн отвечал из Потсдама 11-го апреля 1746 года: 1) Из службы его величества короля прусского он никогда не дезертировал, но только для свидания с своим отцом был отпущен в Лифляндию. Отец и дядя его, бывший в то время шведским посланником в России, всевозможными увещеваниями старались склонить его перейти на русскую службу, но он не соглашался, пока бывший герцог Курляндский и, наконец, сама императрица Анна Ивановна к тому его не склонила, обещав: «Мы уже-де о том стараться станем, чтоб к нему его абшид из прусской службы прислан был». Итак, не его вина была и не в его воле состояло, чтобы назад в Пруссию возвратиться. 2) В прежней промемории он упоминал, что двоекратно, прежде еще своего отъезда из России, о своем увольнении просил; но, не получив увольнения, принужден, по отъезде своем, его домогаться, «ибо его обстоятельства всеконечно не дозволяли, чтобы он назад приехал». 3) Он не первый, а многие генералы и офицеры о своем увольнении вне государства просили и отставка им дана была. 4) За российско-императорского подданного его не могут признавать, ибо никогда в употреблении не бывало, «чтоб по матери называться или писаться». Хотя он и в России родился, но как его отец, так и он всегда иностранцами считались, так как они ни малейшего собственного поместья во всей Российской империи не имеют, меж тем как предки его несколько сотен лет прусскими подданными считаются, имея лены в королевстве прусском. То именье, которое он недавно себе купил, лежит также в землях его высочества короля. Может он еще обратить внимание и на то, что в продолжение всей своей службы в России во всех росписях он прусским подданным был писан 5) Ожидание аренды, право на которую отец его получил от ее величества императрицы Анны, не могло удержать его в русской службе, так как в том же указе прибавлено было: дать аренду, «когда он в российско-императорской службе останется». Объяснение свое Манштейн оканчивал новой просьбой об увольнении.
