До некоторой степени можно извинить эту сильную ненависть русского дворянства к иноземцам, так как оно было вынуждено указами Петра I не только изменить большую часть своих старинных привычек, но в царствование Анны все главнейшие должности были отданы иноземцам, которые распоряжались всем по своему усмотрению, и весьма многие из них слишком тяжко давали почувствовать русским власть, бывшую в их руках; они обращались очень высокомерно и с пренебрежением даже с членами самых именитых фамилий. К этому еще нужно прибавить обещание, данное императрицею при вступлении на престол, что она освободит Россию от иноземной зависимости; по понятиям гвардейцев, это обещание она исполнила не вполне.
18-го июня фельдмаршал Ласи двинулся в поход с армией, направляясь вдоль морского берега, чтобы иметь свободное сообщение с галерами, которые везли большую часть продовольствия для армии.
Генерал-майор Ведель был отряжен с 600 драгунами, 1000 гусарами и большею частью казаков, по верхней вильманстрандской дороге, чтобы встревожить неприятеля с этой стороны; он имел приказание дойти до 6 лье от Фридрихсгама.
Русская армия соблюдала следующий порядок при переходах, совершенных ею во время этой кампании: когда она была вдалеке от неприятеля, во главе ее шла легкая кавалерия, за нею кирасиры и половина драгун, потом следовала артиллерия, а после ее пехота; другая половина драгун составляла арьергард, но всякий раз, как фельдмаршал предполагал, что может завязаться дело, он ставил впереди всей колонны часть пехоты; так как местность в Финляндии чрезвычайно стеснена, то войска принуждены всегда проходить очень узким фронтом, и могут двигаться лишь одной колонной; для езды удобна одна только большая дорога, по обеим сторонам находятся только скалы, леса и болота. В лесах нет ни одной местности, настолько обширной, чтобы войско могло расположиться лагерем все вместе, поэтому четыре пехотных полка и драгун арьергарда ставили всегда в отдельный лагерь в одной или в двух верстах от большого лагеря.
Левенгаупт, не собравший еще шведской армии, был в большом затруднении, когда узнал, что русские выступили в поход. Он послал полковника Лагеркранца к фельдмаршалу для переговоров о мире, но так как граф Ласи не имел на этот счет инструкций от двора, то он послал Лагеркранца в Москву и продолжал подвигаться к неприятелю.
24-го июня русское войско вступило в шведскую Финляндию; в ней пограничные деревни были сожжены зимою казаками, чтобы отнять у шведских войск возможность там продовольствоваться и устраивать свои квартиры; жители убежали внутрь страны, так что все было пусто.
Генерал Ведель отправил в лагерь нескольких пленных, от которых узнали, что неприятели трудились с большим усердием над окопом, близ деревни Мендолакс, лежащей в 4 лье по сю сторону от Фридрихсгама, что армия не собралась еще окончательно, но что полки получили неоднократные приказания идти со всевозможною скоростью, чтобы достигнуть лагеря, занятого по ту сторону Фридрихсгама, что армия их состояла из 4 кавалерийских, 3 драгунских и 19 пехотных полков, и что войска много пострадали зимою от переходов, которые их заставляли делать, и т. п.
Русская армия продолжала свой путь до 30-го июня (не имея других известий о неприятеле); она шла по самой лесистой стране и самым худшим дорогам в мире; были там места, что 2000 человек в хорошем окопе и за завалами могли бы преградить путь целой армии.
30-го числа русская армия стояла лагерем на реке Вериоки, мост через которую разрушили шведы. Русские поспешно принялись за работу, чтобы выстроить новый мост. Шведский перебежчик явился в лагерь и известил, что граф Левенгаупт прибыл в Мендолакс, с целью ускорить работы своим присутствием, тем более, что вся неприятельская армия должна была собраться тут и защищать этот проход против русских. Так как шпионы подтвердили это известие, то фельдмаршал приказал оставить тяжелый обоз на реке Вериоки, с 800 человек регулярных войск и 200 казаков, под начальством генерал-майора Киндерманна, для прикрытия его. Больных посадили на галиоты, которые везли съестные припасы для армии, и отправили их в Выборг; войскам было приказано взять с собою сухарей на десять дней. Мост был окончен и как вся армия перешла его 1-го июля, то фельдмаршал усилил сухопутное войско двумя гренадерскими полками и 3000 солдат, взятыми им с галер, вместе с генералом Левашевым.
Генерал Ведель возвратился в лагерь со своим отрядом: он встретил один только небольшой неприятельский отряд, из которого при этой встрече было убито 30 человек и взято 14 пленными.
2-го числа Ведель был снова откомандирован для наблюдения за движениями неприятелей. Через шпионов узнали, что в Мендолакс прибыло лишь около 4000 шведов, но что галеры их стояли на якоре вправо от окопа; неприятель мог взять оттуда людей и подкрепить ими тех, которые стерегли окоп. Получив это известие, Ласи приказал генерал-лейтенанту Брилли двинуться с частью его галер и принудить неприятельские суда оставить свой пост.
31-го русская армия подвинулась до Равайоки, деревни, лежащей в 3 лье от окопа.
5-го шведский отряд, состоявший из 300 пехотинцев и 50 драгун, вышел из окопа с намерением схватить передовой русский отряд, но гусары, спешившись, напали на шведов с такою живостью, что принудили их вернуться, оставив 1 офицера и 15 рядовых убитых на месте, и 10 других, взятых у них русскими в плен. У русских было убито всего два гусара и четверо ранено.
Когда русская армия была в полумиле от окопа, фельдмаршал отправился с генералами осмотреть его. Окоп нашли очень сильным, как по положению, так и по завалам, там устроенным. Стали расспрашивать провожатых: не было ли средств обойти его; они объяснили, что это было бы невозможно, так как правая сторона окопа упиралась в море, а левая — в большое озеро, вдававшееся глубоко в чрезвычайно густой лес, раскинутый на болотистой и непроходимой почве. Осмотрев все это, фельдмаршал Ласи решил, однако, напасть на окоп. Укрепление было прикрыто спереди глубоким, чрезвычайно крутым обрывом, как бы высеченным в скале; дно этого оврага имело около 100 шагов ширины; там протекал небольшой ручеек; почва была болотистая и покрытая густым лесом; все деревья были срублены и опущены в болото, таким способом они образовывали завал, через который не было почти возможности пройти. Чтобы дойти до окопа, имевшего 2 500 сажен фронтальной линии, должно было проходить через лес, заслонявший все на расстоянии менее ружейного выстрела от окопа. Хотели повести атаку с разных сторон, но нашли только две дороги: большую — близ правого крыла неприятелей, и тропинку, влево от них.
Генерал Левашев во главе шести пехотных и двух драгунских полков пошел по тропинке. Фельдмаршал с остальной армией двинулся по большой дороге. Движение генерала Левашева очень замедлилось тем, что тропинка была чрезвычайно узка, и поэтому пришлось останавливаться каждую минуту, чтобы сделать ее шире, и рубить по обеим сторонам деревья для того, чтобы провезти пушки. Фельдмаршал послал снова осмотреть окоп одного офицера, который донес, что он подошел к самому укреплению, но не видел никого. В то же самое время генерал Левашев известил, что несколько гусаров его корпуса вошли в самый окоп и нашли его оставленным. Несколько летучих отрядов были отряжены в погоню за неприятелем, но не могли его настигнуть; шведы ушли ночью и прибыли в Фридрихсгам прежде, чем бегство их сделалось известным. Русская армия прошла через окоп и заняла лагерь, оставленный неприятелем.
Чем более осматривали эти укрепления, тем удивительнее становилось, что шведы их оставили; окоп был найден чрезвычайно сильным, как по положению, так и по произведенным в нем работам; все были того мнения, что если бы шведы заняли его отрядом в 7000 человек с 20 пушками, для которых они уже выстроили батареи и платформы, то было бы чрезвычайно трудно, чтобы не сказать невозможно, взять его силою. Русские потеряли бы добрую часть своей пехоты и, вероятно, были бы принуждены отказаться от своего намерения. Несколько гренадер были посланы, чтобы сделать примерный приступ с передней стороны окопа; им нужно было более часа, чтобы достигнуть вершины бруствера. Не то было бы, если бы их встретил порядочный пушечный и ружейный огонь.
