— Надо отдохнуть, — ответил Руки, сохраняя равнодушие. — Неизвестно, когда удастся это сделать в следующий раз.
Он без особого труда отбросил никчёмные разговоры, вернулся в комнату, где их ждали Юи и Коу, снял серый пиджак и, накинув его на плечи Комори, присел рядом на стёганый диван.
— Ты хоть представляешь, сколько в этом доме пустых комнат? — не без удивления посмотрел на это дело Шин.
— Я не усну сейчас там, — сказал он и, украдкой улыбнувшись Юи, которая облокотилась на его плечо и прижалась, смог прикрыть серые глаза.
— Самоубийство! Мы идём именно на него! — всплеснул рыжеволосый руками. — Боятся спать одни, — посмотрел он на Руки, на Коу и Юи — все засыпали на одном диване, будто их затолкали в душный общий вагон и заставили сидеть плечом к плечу. — А! — махнул рукой Шин. — Будь, что будет! — определился он с выбором и, не лучше своих товарищей по несчастью, занял цыганское место в свободном кресле.
***
«Глаза… — морщил Руки лицо во сне. — Почему жжёт? — спрашивал вампир самого себя и под шум чёрных воронов открыл глаза. — Кровь? Снова?! — запаниковал он, когда увидел на чёрной майке красные отметины. — Это всего лишь лепестки… — вздохнул он с таким облегчением, что у него голова закружилась. — Ликорис…» — запрокинул Муками голову и стал разглядывать паучьи лапки красных цветов. — Я сделал всё, что от меня требовалось. Зачем ты снова меня вызвал? — не скрывая собственного негодования и неприязни, спросил Руки.
В ветвях старых клёнов каркали вороны, они противно хлопали крыльями, а сквозь эту суматоху доносились звуки шагов. Ровные, властные…
Стоило один раз услышать приближение этого монстра, и страх навсегда поселится где-то под коркой головного мозга, обещая, что ближайшие месяцы подарят непонятную бессонницу, которая вызвана то ли необъяснимым вожделением, то ли несоразмерным ни с чем страхом.
— Иди за мной, — властно сказал Карлхайнц, и Руки поднялся с земли. Он стряхнул с себя остатки лепестков… и пошёл. Вокруг лежала пустошь — поле из красных цветов на фоне темнеющего неба, а где-то вдали горели огни города — это столица.
«Мы в мире демонов…» — подумал Руки, ступая за своим вечным господином. Он шёл след в след из-за чего не заметил, как перед его носом мелькнула каменная изгородь, а за ней одноэтажная церквушка с остроконечной часовней.
— Я должен привести Юи сюда? — спросил он очевидные вещи. — Но кто проведёт обряд? У меня нет связей в этом мире! — сказал Руки в надежде, что, возможно, в этом нет необходимости, но в очередной раз ошибся.
Карлхайнц отворил дверь, а когда обернулся, то на нём уже висела зелёная мантия. Он накинул капюшон на белокурую голову и, в последний раз посмотрев на Руки, растворился где-то внутри тихой церквушки.
«Он сам проведёт обряд… — понял Руки. — Но что, если Юи догадается?» — задумался о последствиях юноша и, слушаясь давней привычки, сморщил бледный лоб, стараясь продумать всё как можно лучше.
— Ева… — как эхо прозвучал голос из стен церкви, и Муками прошиб холодный пот. Теперь отец навевал страх, давая понять, что у тех, кто связан с ним кровью, есть только один смысл жизни — повиноваться его воле, а уж осознанно или в качестве марионетки — не велика суть.
***
Как раз в то время, когда Юи разлепила глаза, то есть где-то в десятом часу вечера, в комнате, что прилегала к маленькой гостевой, где три часа назад отдыхали вампиры, слышались агрессивно настроенные голоса.
— Руки, — вопил Коу без всякого стеснения, — иди к чёрту!
— Коу, это требуется, чтобы обезопасить тебя, — спокойно говорил ему старший брат.
— Я не маленький! Смогу за себя постоять! — отнекивался и более того, обижался заносчивый идол.
— Не маленький, но я не стану так рисковать, — сообщил ему Руки.
— Вообще-то, это очень больно, я как вспомню, что мне пришлось пережить, то у меня мурашки по коже бегают… — вздрогнул блондин и пробежался ладонями по своим плечам.
— Тогда у тебя болело сердце, а ещё ты был жив… сейчас ты почти ничего не почувствуешь, — говорил Руки, но в голос его оставался сухим, холодным, безжизненным…
— Это невероятно! — всплеснул руками Коу. — Ты покойника уговоришь напудриться и пойти на маскарад! Хорошо, забирай мой правый глаз, надеюсь, ничего из-за этого не случится… — не скрывая усталости и собственной загнанности, сказал идол.
— Садись! — энергично сказал Шин и хлопнул ножками стула, что выставил для очередного мученика из этой семьи.
— А тебе это кажется забавным! — прошипел на него Коу. — Молчал, молчал, а теперь скалишься. Хочешь, чтобы я стал на тебя похож? Так вот, не бывать этому!
— Забавным или нет, но на меня ты никогда не станешь похож! Вам, полукровкам, далеко до нас, основателей. Да и твоя жертва только на два-три часа, чему ты так сокрушаешься?! — посмеялся он и незамедлительно обхватил руки Коу за спинкой стула, да так, что у бедного идола глаза чуть сами на пол не выпрыгнули.
— Приступим… — не испытывая радости, сказал Руки и взял в руки нож основателя.
— Руки, — панически забил Коу ногами, — Руки… Ты же говорил, что это не больно, а если это правда, то для чего такие меры? — говорил он так быстро, что терялся в мыслях, страхах и воспоминаниях.
— Поможешь или так и будешь смотреть? — обернулся Руки, когда услышал, что к ним присоединился Рейджи.
— Уже посмотрел, — строго ответил он и взмахнул своей правой рукой, чтобы поправить очки. — И, как понимаю, лучше помочь, — сказал он и, подойдя к Коу, обхватил его голову обеими руками и, запрокинув, заставил смотреть в потолок.
Юношу всего затрясло, когда серебряный кинжал навис над его правым глазом, позднее холодный металл проник под нижнее веко, и адская боль вскружила ему голову.
Несдержанный крик раздался в стенах дома основателей и, не лучше Коу, Юи объял страх.
— Неужели, Руки это сделал?.. — не скрывая ужаса в алых глазах, спросила девушка вслух и устремила свой взор на дверь, слыша, что вот-вот кто-то войдёт.
— Ты обещал, что я ничего не почувствую! — кричал Коу от злости и прижимал белый бинт к кровоточащему глазу. — Да уйди ты! — отмахивался он от Рейджи, который намеревался обработать и заклеить открытую рану.
— Я сказал, что почти не почувствуешь, — напомнил ему Руки и аккуратно положил алеющее глазное яблоко в серебряную чашу. — Но сейчас ведь боли нет, — обернулся он и даже слегка искривил губы в улыбке.
— Нет, но я взбешён! — соизволил заговорить он сквозь обиду и, выдернув белую повязку из рук Рейджи, небрежно завязал бинтовые лоскутки на затылке.
— С этим жить можно… — испытывая странные чувства долга перед отцом, сказал Руки, и двое вампиров пошли следом за ним. Рейджи проводил их взглядом, но с ними не пошёл.
— Пришли… — встрепенулась Юи, когда вампиры показались из-за дверей. Руки был строг; Шин тихонько хихикал, поглядывая исподтишка на Коу, из-за чего идол краснел и едва не взрывался. — Коу… — с наполненным жалостью голосом обратилась к нему девушка, но после того, как она попыталась прикоснуться к его лицу, Руки необъяснимо счёл это дурным поступком, как ей уже после подумалось, и схватил её чуть выше запястья.
— Руки?.. — почти бежала за ним Юи, а когда они покинули эту комнату и вновь оказались в зале, где Карла хранил свою коллекцию, Муками остановился. — Руки, что происходит? Для чего тебе понадобилось так мучить Коу? — не выдержала девушка и спросила.
— Это для его же безопасности, — сказал Руки и при этом не повёл и бровью. — Когда мы окажемся в мире демонов, то разделимся. Мерц планирует, что мы явимся через врата, но мы зайдём с тыла, конечно, если то, что принёс Шин, действительно с окраины мира демонов, — понизил голос он и скептически покосился на основателя. Муками всем видом показывал, что сумбурность младшего Тсукинами ему так же, как и Карле совершенно не по душе.
— А вот это уже обидно! — задрал голову Шин и скрестил руки на груди. Между пальцев он держал серый хвост волка, и поэтому тот свисал с его локтя и раздражал бедного Коу.
