Друзья падали один за другим, цепляясь пальцами за холодную землю, пули свистели, и свобода была уже близка, но, услышав последние пронзительные крики Коу, Руки застыл на месте, оглядываясь назад. Ворота приюта уже были далеко позади, впереди свобода, но никого снова рядом нет и тяжело вздохнув, он всё же сделал свой выбор.

«И надо же было так вляпаться?!» — посмеивался про себя Руки направляясь навстречу к двум охранникам, которые уже повязали всех троих и, заметив его идущего прямо к ним в руки, немного опешили, не понимая чего ждать от этого юнца, идущего так прямо и гордо, с самодовольной улыбкой, подгибающей колени.

И может быть охранники бы отступили при виде этого взгляда, но охрану выставили не только на территории монастыря, но и вокруг него и только Руки приблизился, как по затылку ударили ложей ружья, в глазах потемнело, и юноша повалился на холодную землю, скатываясь к своим товарищам по мокрой траве.

Очнулся Руки уже в подвале, где среди сырых стен, горел странный красный огонь и ходивший вокруг него мужчина о чём-то бормотал, пока не заметил, что его гость проснулся.

— А очнулся, — весело проговорил он, потирая свои ладони, - ух, кажется, уже всё готово, — довольно сказал пухлый монах, брызгая водой на раскалённое железо. — Ты мой друг, провинился, наказание назначено тебе суровое, уж не знаю чем ты обидел нашу мать настоятельницу, но она была в ярости, — обратился он к Руки, которого заранее заковал в колодки.

Спину и ноги ломило, лишённый возможности шевелиться Руки сидел в полускрюченном состоянии, стараясь понять, о чём ему говорит этот человек пока не увидел горящее в темноте клеймо, направляющееся на него, и глаза распахнулись в поисках выхода, запах раскалённого докрасна железа уже бил в нос, руки и ноги дёргались, пытаясь вырвать эти оковы, но всё было тщетно.

Крик разнёсся по все уголкам монастыря, отзываясь эхом в лабиринтах старого подземелья, пока жестокий монах прижимал клеймо к белоснежной спине, заставляя всё тело юноши дрожать от боли, сменяя один крик другим, и цепи судорожно застучали по полу. Стараясь хоть как-то унять эту боль, Руки закусывал свои губы в кровь, бил кистями каменный пол, мотал своей головой, мыча и содрогаясь с трудом оставаясь в сознании.

— Ты ещё здесь? — усмехнулся монах, замечая, что его гость почти в здравом уме, — что ж теперь ты навсегда запомнишь, как это кусать руку, с которой ты ешь, даже животные так не поступают, — сказал он, снимая кандалы с трясущихся рук, но тело больше не слушалось Руки и только он потерял опору, как тут же упал на ледяной пол, раздувая песок своими ноздрями, пока двое парней не подхватили его под руки и не поволокли на улицу к остальным.

— А, вот и ты, гадкий зачинщик, — возмутилась та самая пухлая женщина, которую он видел в тот день в лазарете. Она смотрела на Руки своими небольшими глазами, изгибая тонкие губы в улыбке, когда его бросили к её ногам, в крови и почти без сознания.

— Теперь ты навсегда запомнишь этот день, — проговорила женщина, переворачивая парня ногой на спину, так чтобы его глаза распахнулись от боли. Песок попал в раны, и послышался сдержанный стон, и весь ужас, и злость серых глаз устремилась на жестокую монахиню, медленно потухая, улавливая лишь посторонние голоса, всё тише и тише, пока не исчезли совсем.

Очнулся Руки уже в лазарете и в этот раз Рейнхарт сидел рядом с ним.

— Как спина, сильно болит? — спросил он, тут же, как глаза юноши приоткрылись. — Я обработал твои раны, если хочешь, могу дать обезболивающее, — предложил врач, осознавая, что боль была невыносимой.

— Нет, она напоминает о произошедшем, да и я уже привык к боли, — ответил Руки, лёжа на груди, стараясь оглядеться вокруг. — Где остальные? Они живы? — спросил он, беспокоясь о своих друзьях.

— Пока живы, но боюсь ненадолго, — устало сказал он, заставляя Руки приподняться от этих слов, желая видеть их всех. — Успокойся, не трать свои силы зря, ты тоже далеко не в лучшем состоянии, грязь могла попасть в раны, да и эпидемия в самом разгаре, твоя жизнь так же висит на волоске, — поставил диагноз Рейнхарт, призывая тем самым юношу к благоразумию.

— Я не хочу умирать, мне рано умирать, — возмутился Руки, всё же поднимаясь на кровати, с трудом спуская ноги на пол. — Отпустите меня, я должен отомстить.

— Да ты на ногах еле стоишь, — усмехнулся врач, — даже если ты доберёшься до своих обидчиков, что ты сможешь сделать? — хитро спросил он, щуря свои глаза.

— Тогда дайте мне морфия, он снимет боль, и я доберусь до этого чёртова аристократа, что погубил компанию моего отца, плевать, как, но я достану его и насажу на ограду моего поместья и буду смотреть, как он корчится от боли, пока сталь не продавит его насквозь, — заявил Руки, загораясь от ненависти прямо на глазах.

— Лучшего ответа я и не ждал, — усмехнулся Рейнхарт и внимательно посмотрел на парня. — А если я тебе предложу новую жизнь, месть и даже силу, станешь мне служить?

— Я не понимаю, как и почему, но какова цена такой сделки? — недоумевая, спросил Руки.

— Ты будешь мне служить вечно, — тихо ответил белокурый мужчина, сверкая золотом своих глаз, на мгновение, пугая юношу своей серьёзностью.

— Соглашусь только при условии, что мои друзья выживут, — поставил свои условия брюнет, понимая раз цена такая невообразимая, значит, и условия могут зайти за грань возможного.

— Безусловно, они так же часть моего плана, и тем более только благодаря им, я остановил свой выбор на тебе, — признался Рейнхарт, откидываясь на стуле назад. — Ты показал не только организаторские, но и лидерские способности и, кроме того, ты поставил своё слово превыше собственной жизни. Честь, смелость, ум и хладнокровие, вот что мне нужно от тебя, а взамен я обещаю тебе, что ты отомстишь, твоё фамильное состояние вновь вернётся к тебе, мы поставим на колени всех аристократов этой страны, — восторженно проговорил он, посматривая на Руки, который сидел и серьёзно всё обдумывал. – Ну, так, что, ты готов стать моей правой рукой?

— Да, — уверенно ответил юноша и протянул свою кисть, надеясь скрепить сделку рукопожатием, на что мужчина лишь усмехнулся, пожимая крепкую ладонь.

— В нашем мире такие сделки скрепляются кровью, — заявил Рейнхарт и притянул Руки к себе молниеносно вонзаясь в его шею, заставляя похладеть от ужаса и боли пронзающей всё тело. — Я дам тебе то, чего не будет ни у кого из моих детей, ты сможешь исполнить мою волю, ты защитишь Еву и убьёшь меня, когда придёт время, неважно своими руками или нет, но ты выполнишь своё обещание, — прошептал он над ухом у посиневшего юноши и надкусил своё запястье, роняя на безжизненные губы капли алой крови, дарующие вечную жизнь.

Запись из книги приюта — воспитанник Руки, умер от тяжёлых ран в возрасте 18 лет, 20 сентября 1877 года, кремирован по решению совета, место захоронения неизвестно.

Ура, дописала последний специальный раздел, надеюсь, многие мотивы, и поступки Руки теперь будут ясны. В целом постаралась, свети жестокость к минимуму, надеюсь, глава вас не разочаровала, когда приступлю к следующей главе, точно сказать не могу, но ближайшие недели две не появится, сессии конца и края нет.

========== Часть 9. Опять двадцать пять - особняк, вампиры, кровь и шоколад ==========

***

Горизонт постепенно окрашивался розовыми красками, сливаясь с синевой этого ночного неба, новый день уже близко и что он принесёт сейчас неизвестно никому.

Руки растворился в сумерках всего пару секунд назад, но для Коу прошла целая вечность, пока белокурая девушка мирно лежала на его руках.

«И что я должен делать? Что ты имел в виду, когда говорил не злоупотреблять её доверием? И какие отношения между вами, раз ты так аккуратен с ней?» — думал про себя блондин, посматривая на тихое выражение лица Юи и желание защитить её, просыпалось само собой. Пока парящий звук не донёсся до чуткого слуха и, подняв свои глаза, он увидел алую розу медленно левитирующую на фоне этого синего неба.