— Побывала я, значит, на службе Его важнейшества, — начала она, забрав у Робин швабру, став вытирать лужу (просто чтобы что-то делать, а не из желания помочь). — Я надеялась…

— Шинс…

Виддершинс не слышала или не слушала, продолжала, будто Робин и не говорила.

— …что он может стать союзником. Быть как Уильям, понимаешь? Священники должны ведь знать все о сверхъестественном, да? Может…

— Шинс?

— …я рассказала бы ему об Ольгуне или хоть спросила бы, знает ли он, что бродит по улицам Давиллона. Глупое задание Гильдии. О, я их эксперт по монстрам, только потому, что…

— Шинс!

— …демон пытался меня убить. Два раза. Но он мне не нравится. Он такой… не знаю. Резкий. Наглый. Такими я и видела священников до встречи с Уильямом. Так что никто мне теперь не подскажет, и…

— Боже, Виддершинс!

Не только швабра, но и многие кружки посетителей замерли, десяток глаз посмотрел на девушку, что задыхалась с красным лицом, ее плечи вздымались. Через миг глаза и головы, на которых они обитали, повернулись к себе, кроме Виддершинс.

— Робин! Не нужно на меня кричать. Что такое…?

— Шинс, — прошипела Робин. — Ты… тебе не нужно этого делать. Я справлюсь, — она забрала швабру так, что Виддершинс пошатнулась.

— А что за…

— Почему тебе, — продолжила Робин, перебивая Виддершинс, — не пойти? Мы справляемся, толпа невелика, и я знаю, что у тебя много дел, так что отдохни где-нибудь, ладно?

— Ты пытаешься прогнать меня, Робин? Что…? — Виддершинс, готовая ударить себя, отправить в полет по всей комнате, но у нее еще осталось бы смущение на другой удар. Она отогнала свои душащие мысли и уловила то, что было очевидным сразу. — Я, — проворчала она, — такая дура.

Согласие Ольгуна в другой момент было бы оскорблением.

Виддершинс опустила ладонь на рукоять меча, тут же стала озираться.

— Робин? Что происходит?

— Он снова тебя искал, Шинс, — Робин разглядывала свои ноги или мокрую швабру. — Я не хотела беспокоить тебя сильнее, просто хотела, чтобы ты…

— Кто? Кто меня искал? — на миг проблемы последних дней и встреча со Скрытым лордом заполнили ее голову, а потом… — Тот Эврард? Да?

— Да, тот Эврард к вашим услугам, мадемуазель.

Робин вскрикнула, и даже Виддершинс чуть не выпрыгнула из сапогов. Он просто был там, изящно кланялся им с долей насмешки. Значит, он все время был в таверне, а она не заметила его! Она ведь не могла упустить его?

Ей не нужно было мягкое напоминание Ольгуна о том, как отвлечена она была.

— Теперь-то ты говоришь! — проворчала она, а потом выпрямилась, оставив руку на рапире, и не поклонилась Эврарду, а рассмотрела незнакомца, который искал ее пару дней.

Он был неплох на вид. Глаза были глубокими и сияющими над точеными чертами лица, и он носил длинное пальто (и треуголку, но она была в руке) — наряд был изящным. Но эта улыбка, хоть и дружелюбная, казалась фальшивой, и Виддершинс заметила, как напряжены его плечи под пальто.

Конечно, у него была рапира. Кожа на рукояти была уж слишком протертой для оружия такого хорошего качества. Или он не ухаживал за оружием, во что она не верила, или часто его использовал.

Они стояли, она неспешно разглядывала его. А потом:

— Полагаю, судя по вашему разговору, я имею честь обратиться к Виддершинс?

— Эм… да. А вы?

— Эврард. Я думал, мы это выяснили. Мы не совсем умные?

Виддершинс нахмурилась. (Как и Робин, но Шинс не заметила).

— Я о том, кто вы такой? Ваша фамилия? Или титул?

— С чего вы взяли, что у меня есть титул?

— Потому что вы или аристократ, или тот, кто хочет таким казаться. Если бы вы нанесли еще больше духов, мы задохнулись бы.

— Ах, ясно. И если я назову свое полное и настоящее имя, вы сделаете так же? Уверен, что родители звали вас не Виддершинс.

Зал таверны стал тихим, лишь порой постукивали кружки или вилки. Никто из присутствующих не понимал опасности этого разговора — Виддершинс лишь отчасти понимала, что происходит — но никто не хотел упускать ни слова.

— Нет, — процедила Виддершинс. — Я этого не сделаю.

— Жаль. Тогда и я останусь просто «тем Эврардом». А ты, — продолжил он, не дав ей заговорить, улыбка пропала с его лица, — можешь оставаться простой неряшливой воровкой.

— Эй! Кого вы назвали обычной?!

— Как еще тебя звать, Виддершинс? Можешь притворяться хозяйкой таверны, но ты никого не обманешь. Ты хороша лишь в краже монет в темноте у тех, кто еще глупее тебя.

— Эй! — закричала на него Робин.

Виддершинс вскинула бровь.

— Теперь ты пытаешься выставить меня шлюхой.

— Мне и стараться не нужно, мадемуазель.

В зале раздалось оханье, несколько постоянных клиентов таверны встали (хоть и шатаясь) на ноги, готовые защищать хозяйку их еще одного дома. Но Робин бросилась вперед, и Виддершинс резко поймала ее за воротник.

— Робин, нет!

— Но… но он…!

— Знаю. Все хорошо.

— Нет, — пробормотала Робин, такой злой Виддершинс ее еще не слышала, хотя девушка уже не пыталась броситься головой вперед в проблемы. — Это не так.

— Ты уже перестала прятаться за подружкой? — оскалился Эврард.

Виддершинс обошла лепечущую Робин. Эврард почти сиял, когда ее рука снова сжала рапиру, и он улыбнулся, когда она встала на расстоянии руки от него.

— Хочешь бросить мне вызов, Виддершинс?

— Нет.

Эврард смотрел то на лицо Виддершинс, то на руку, которой она могла вытащить рапиру, и она ударила его ногой в пах.

Он был дуэлянтом, так что увернулся бы или отбил даже неожиданную атаку, если бы Ольгун не добавил сил, чтобы аристократ «случайно» поскользнулся на опилках пола, отодвигаясь. Он сдавленно вскрикнул, наглость пропала с его лица, и он рухнул кучей, держась за себя.

Вопль Робин сочетался с ее вскриком перед этим, клиенты рассмеялись.

— Ты… — Эврарду было сложно говорить. — Ты…

— Прости, что? — Виддершинс прижала ладонь к уху. — Я тебя не слышу, когда ты говоришь таким высоким голосом.

Может, дело было в насмешках Виддершинс или в смехе толпы, но Эврард собрался. С бледным лицом, кривясь от движений, он медленно встал и выпрямился.

— Если бы ты была благородной крови… — прорычал он, пальцы сами тянулись к рапире.

— То уже умерла бы от отравления лицемерием. Эврард, что ты хочешь?

— Я хочу, — он уже легче дышал, — сообщить тебе о своих намерениях.

— Твоих…

— Как я понял, Гуррерре Маргулис какое-то время пытался оспорить завещание дочери? Особенно часть, где таверна переходила тебе?

Виддершинс нахмурилась.

— Об этом забыли.

— Да, потому что торговля в городе умерла, и лорд Маргулис не мог тратить время и ресурсы на долгую борьбу. Но остается фактом, что «Виддершинс» — не твое настоящее имя, так что завещание не работает.

— Такой меня знала Женевьева, дурак! Десятки людей подтвердят это! Потому Маргулис и не смог продолжить!

— И он будет молчать, если я скажу ему, что завещание было подделано?

Виддершинс словно падала в невидимую дыру, она едва слышала шум зала из-за грохота ее безумного сердца, который точно оглушал всех вокруг. Она могла лишь надеяться, что звучала увереннее, чем ощущала себя, когда сказала:

— Не знаю, о чем ты.

— Конечно, — Эврард склонился, словно хотел шептать, но продолжил обычным тоном. — У меня всюду есть связи, Виддершинс. Я могу раскрыть все твои дела. Женевьева стыдилась бы тебя.

Девушка натянулась, как тетива арбалета, и не было ясно, вытащит она рапиру или бросится на Эврарда с голыми руками (или ударит сапогами), но, как она сдержала подругу до этого, так Робин теперь ответила тем же.

— Шинс, нет!

— Вижу, — продолжил Эврард, Виддершинс сдалась в худых руках подруги, — ты еще не перестала прятаться за друзьями.

— Я не позволю это сделать! — Виддершинс не знала, звучало это как рычание или скуление, она надеялась, что верным был первый вариант.

— Тогда убей меня, — просто сказал Эврард.