– По телефону вы сказали о проблеме, которую позарез нужно разрулить. Может быть, мы сразу ее и обсудим?

– Да? Ну, если угодно… – отозвалась мадемуазель Мотен недовольным тоном.

– Угодно.

– Угодно что?

– Здесь обсуждают что угодно. У нас же не допрос в полицейском участке. И уж тем более не разговор со строгой мамой.

Сент-Ив сам удивился, что вспомнил древнюю, поросшую мхом шутку. Но Пенелопа рассмеялась. К счастью.

– Хорошо, я скажу вам то, чего не говорю маме. – Голос зазвучал естественно, она даже откинулась на спинку стула. – Я влюбилась в сорокалетнего мужчину. А мне двадцать шесть. Вас это не интересует, но я все-таки скажу. Разница в возрасте меня не смущает. До тридцати лет все мужчины идиоты. Но он женат, у него дети. Будем называть его… Серж. Для удобства.

– Пенелопа Мотен – тоже имя для удобства? – осведомился Сент-Ив, послушавшись подсказки интуиции.

– Как это? – спросила она, привставая с места.

– Всему интернету известна художница Пенелопа Бажьё, рисующая комиксы, и не менее известна Марго Мотен, художница-иллюстраторша. Для удобства вы с таким же успехом могли бы назваться Марго Бажьё.

Девушка слушала Спасителя с круглыми глазами и открытым ртом, будто позировала для статуи «Изумление» (назовем ее так. Для удобства).

– Как вы догадались? – пролепетала она.

– После тридцати мужчины умнеют, – напомнил ей Спаситель.

Все в этой девушке было подделкой. Она присвоила чужое имя, костюм и, возможно, даже историю про женатого возлюбленного. Неподдельным было ее присутствие в кабинете психолога, и на это была, безусловно, такая же неподдельная причина.

– Можете сохранять инкогнито, мне не важно, как вас зовут. Мне важно, почему вы пришли.

– Я беременна.

– Понятно.

– Что вам понятно?

– Это к слову пришлось. Я дал вам понять, что я вас слушаю. Прошу меня извинить.

– Извинить за что?

Спаситель тяжело вздохнул и сказал уже без всякой деликатности:

– Мы не продвинемся ни на шаг, если вы будете цепляться к каждому моему слову. Итак, вы ждете ребенка от Сержа. Он женат и не собирается бросать жену?

– Вы уверены?

– Нет. Я задаю вам вопрос.

– А у меня вопрос: оставить ребенка или нет?

– Какой у вас срок беременности?

У Пенелопы была задержка, она сделала тест, он оказался положительным. Но пока еще она не ходила ни к своему врачу, ни к гинекологу.

– Я не хочу, чтобы меня трогали.

– Так-так-так…

– Что «так-так-так»?

Спаситель пристально посмотрел на нее.

– А-а, это снова к слову пришлось?! А мне что делать? Оставить или не оставить? Что бы вы сделали на моем месте?

– Я смогу вам помочь, мадемуазель Мотен, только оставаясь на своем месте. Скажите, о чем вы подумали, узнав о своей беременности?

– О чем подумала? – переспросила она с недоумением. – Ну-у, что появятся растяжки. Что мама, пока меня носила, набрала лишних двадцать килограммов и, родив, сбросила далеко не все. Что придется сказать «прости» узким джинсам даже фирмы «Левайс». А она лучшая, шьет из спандекса.

Спаситель слушал Пенелопу и не верил собственным ушам.

– Вы совершеннолетняя?

– Я?! Нашел о чем спрашивать! Я же тебе сказала, мне двадцать шесть!

Мимические морщинки в уголках глаз подтверждали, что на этот раз она говорит правду.

– В любом случае, я решила не оставлять. За себя решаю я сама. Ни мой парень, ни моя мама.

– Вы так решили?

– Да.

– Будете прерывать беременность?

– Да.

– Но тогда – раз вы уже приняли решение – зачем вы пришли ко мне?

– Зачем пришла… Ну… – Пенелопа замолчала, глядя в пустоту. – Чтобы поставить точку.

Она была так довольна своим ответом, что еще раз повторила его.

– Что ж, поставим точку, – эхом отозвался Спаситель.

Он ждал. Минуту. Две. Пенелопа положила нога на ногу, потом снова поставила их ровно, наклонилась, выпрямилась, вздохнула, покусала палец, вытащила мобильник, покрутила его, положила обратно в сумку.

– Ну и в чем она состоит, ваша чертова терапия? Все мне говорили, что вы просто супер!

– Я польщен добрым отзывом. И кто же эти «все»?

– Не важно.

– Мадемуазель Мотен, не будете ли вы так добры сообщить мне, в чем все-таки ваша проблема? Я, признаться, в недоумении.

Пенелопа, наконец, решилась довериться и заговорила, глотая слова и не заканчивая фразы. Загубила она свою молодость. Слишком он стар для нее. А уж зануда… К тому же двое детей. А бэбик? Ты-то думала, это клево – он тебя обожает, все тебе завидуют. Как бы не так! День и ночь на твоих руках! Редко-редко когда мать согласится посидеть. А денег на няньку взять неоткуда. И места в яслях не получишь, потому что не работаешь!

– Мадемуазель Мотен, – прервал ее Спаситель обволакивающим бархатным голосом, – вы ведь хотите сказать… у вас уже есть ребенок.

– Я родила… год назад. – Пенелопа расплакалась. – Я думала, ребенок – это здорово, а теперь сижу, как в тюрьме…

Спаситель протянул ей коробку с бумажными носовыми платками.

– И должна делать вид, что счастлива…

Перелопа громко высморкалась.

– А зачем делать вид, что вы счастливы?

– Как зачем? Для Фейсбука! – закричала она, словно разговаривала с обитателем Луны.

– Простите?

– Для фейсбучных фоток! – Зареванная Пенелопа растянула рот в притворной улыбке. – Вот так. Ясно? Иначе сам понимаешь, что начнут говорить друзья! «Бедняга! Но она сама этого хотела!» Я на фотках всегда в прикиде, всегда подкрашена! Надеваю самое крутое на своего А… – она закашлялась, придумывая, как бы назвать сына, – Анатоля. Купила ему пуховую курточку «Тартин и Шоколя» за сто пятьдесят евро и джинсовый комбинезончик «Жакарди» за девяносто пять. Подружки в комментах пишут: «Какой няша!» Будешь няшей за такие деньги!

Спаситель уточнил у Пенелопы, не беременна ли она во второй раз.

– Ну уж нет! Мне одного раза хватило! – Она промокнула глаза бумажным платком и сердито буркнула себе под нос: – Черт бы побрал это гадство!

Спасителю трудно было понять: она о качестве своей туши или о качестве своей жизни?

На вопрос Пенелопы «Так что же делать-то?», который она задала с несчастным видом, Спасителю очень хотелось ответить шуткой Лазаря: «Де…лай! Лай громче!», но он удержался и предложил начать психотерапию: по одному сеансу в неделю, чтобы «разобраться со своей жизнью». К его большому удивлению, молодая женщина, похоже, даже обрадовалась, когда он назначил ей консультацию на будущий понедельник.

– Мне записать вас как Пенелопу Мотен?

– Или Марго Бажьё, если вам больше нравится.

За Пенелопой Спаситель запер дверь на ключ. Рабочий день закончен. Парадная дверь, выходящая на респектабельную улицу Мюрлен, сегодня больше не откроется. Всем, кто задумает их навестить, придется пройти по аллее Пуансо, похожей на деревенскую уличку, и позвонить у калитки в сад.

– Габен пришел! – закричал Лазарь, едва Спаситель появился в кухне. – Он принес с собой хомячка!

На маленьком черно-белом экране камеры видеонаблюдения появилось лицо паренька. Он держал перед собой клетку и покачивал ею.

Камера видеонаблюдения, которая так не нравилась Спасителю и так веселила его сына, появилась у них в доме после того, как в феврале прошлого года на Лазаря было совершено нападение. Он мог бы погибнуть, если бы не вмешался Габен.

Как обычно, мальчики, едва встретившись, сразу же заговорили о хомячках. Хомячок Габена был сыном мадам Гюставии, и он назвал его Спасён. Клетку со Спасёном Габен поставил на середину стола, будто хомячок был главным блюдом.

– Не поверишь, он все время высовывает мордочку между прутьев, как будто только и думает, как бы убежать, а когда я открываю ему дверцу, прячется к себе в домик.

– Так ведут себя девяносто процентов моих пациентов, – вздохнул Спаситель. – Что скажете о хот-догах?

– Класс! – ответил Лазарь любимым словечком Габена, прежде чем тот успел открыть рот.