Мужчина дал мальчишкам денег. Наказал взять билет и на его долю.

Ждать пришлось недолго.

Размазывая по лицу пот и слезы, мальчишки выскочили из-за угла и стали наперебой жаловаться, что Козел их надул. Деньги забрал, а им еще и пинкарей навтыкал.

Пришлось идти разбираться. Козел, невысокий, вертлявый человечек неопределенного возраста, увидев, что мальцы вернулись с заступником, попытался улизнуть. Но разве от пацанов скроешься? Тогда он решил идти ва-банк. Подлетел к заступнику, надеясь взять его на испуг. Пришлось поставить беднягу с ног на голову и вытряхнуть из него все содержимое - деньги и пачку билетов в цирк. Козел вопил, брыкался.

- Пусть пацаны берут свои билеты, остальное отдай, иначе не обрадуешься!

Но деньги и билеты были уже подобраны. Судя по всему, их никто не намеревался отдавать.

- Длинно-белый. Ты, я вижу, приехалом. Имей в виду, Морфий тебя накажет. Не слыхал про такого? Ну подожди, услышишь. Вертай бабки и квитки по-хорошему, иначе...

- Что? - воскликнул один из мальчишек. - Морфием пугаешь? Это тебя Морфий наследства лишит, если я расскажу, как ты хотел нас надурить. Да, да! Морфий - мой дядя. Понял, Козел?!

После таких доводов Козел замолчал и исчез. А троица пошла к цирку и, к восторгу оставшихся без билетов, стала раздавать их бесплатно. Начиналось дневное представление. Троица с наслаждением смотрела, как фокусник перепиливал девицу, сам проваливался сквозь землю, спускался с неба в кубическом ящике. И всякое другое творил - невероятное, несусветное.

После цирка Длинно-белый провожал приятелей домой. Один из них жил тут же, на Набережной. Другой - подальше. Когда Длинно-белый остался наедине с конопатым, он обнял его за плечи, поднял и поцеловал.

- Что это за новости сезона? - вывернулся из рук мальчишка.

- Извини, брат, - смущенно пробормотал мужчина. - Это я так. Больше не буду.

- Ладно, извиняю, - возмущенно пробормотал мальчишка. И вскоре забыл об этом инциденте, который, судя по дальнейшему, нисколько не убавил его интереса к Длинно-белому.

- Где это вы так ловко изучили приемчики, которыми скрутили Козла? - спросил конопатый.

- Да было дело, - уклончиво ответил мужчина.

- А кто вы? Откуда? - не унималось любопытство мальчишки.

- Ну что ж, давай знакомиться. Тебя я уже знаю. Мак?

- Мак.

- Что ж, вполне иностранное имя. Я тоже иностранец. Только что из Франции. По заданию. - Глаза его улыбались, и Мак недоверчиво спросил:

- Неужели шпион?

- Боже избави. Я прибыл сюда, чтобы спасти хорошего человека и наказать плохого, очень неважного, надо сказать, типуса.

Значит, вы из Интерпола. Я читал, что эта полиция помогает тем странам, которые сами не могут со своими бандитами справиться. Да?

- Что-то вроде того, - нахмурился иностранец.

- Какие же в нашем городе могут быть преступники?

- Есть и у вас. Да еще какие!

- Вы, наверное, имеете в виду наркоманов?

- Ты угадал.

- Ясно! - заключил Мак и пристально взглянул на Длинно-белого. - Мне надо бежать. Мама не любит оставаться одна по вечерам. Спасибо вам за цирк...

- Мы еще увидимся, Мак?

- Ладно, - чуть подумав, решил Мак. И побежал прочь.

- Только у меня одно условие! - крикнул ему вслед иностранец.

- Какое? - остановился Мак.

- Приходи на мол. Но один, без приятеля.

- Ладно. А почему?

- Сам понимаешь, конспирация у меня. В тебя я верю, а вот приятель может проболтаться и все испортить. Я имею в виду мое задание.

- Согласен, - ответил Мак.

Всякий раз, возвращаясь, он как бы предчувствовал, куда возвращается. В калейдоскопе уходов и возвращений он не видел никакой закономерности или системы. Выныривая из небытия чаще всего в новом для себя месте, он тут же ориентировался во времени и пространстве. Шел туда, где был необходим, и сразу же находил пару: убийцу и жертву. И, не теряя ни минуты, начинал работать. Зачастую времени не было не только на отдых, но и на размышления. Уходы порой следовали один за другим. И тогда он воспринимал все происходящее с ним, как мучительно затянувшийся сон- тяжелый и изнурительный. Обычно после такой серии уходов он попадал на какое-то время в родной город. Здесь отдыхал, иногда довольно долго: неделями, а то и месяцами.

Где его только не носило, какими только способами его не отправляли на тот свет! В последний раз в него всадил всю обойму из автомата чернокожий наркоман, захвативший частную аптеку в предместье Лиможа. Арусс только приступил к службе. Взяли его подменным патрульщиком в дорожную полицию, куда и поступил сигнал о захвате аптекаря с женой и дочерью. Когда прибыла группа захвата, Арусс предложил комиссару полиции свой план. Мол, он с мегафоном пойдет прямо к парадному входу в аптеку, а ребята, пока будет переговариваться с захватчиком, ворвутся через черный ход. Для пущей важности Арусс надел жилет. Короче, он беседовал с черным наркоманом до тех пор, пока не увидел, что ребята вошли в помещение. Арусс бросил мегафон и начал вламываться в аптеку с улицы. Его сочли ненормальным, однако проверить это было невозможно, так как прямо от аптеки Арусса повезли в морг, откуда он благополучно испарился.

Еще в ушах пробуждающегося Арусса звучало: "Призри, услышь меня. Господи, Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным", - а сквозь тяжелые веки уже текло солнечное земное сияние. Ушные раковины наполнялись шумом, памятным еще не определившейся в сознании гармонией.

"Все возвращается. Скоро я все увижу и пойму".

Сверкнула радостная искорка: "Домой еду!"

И дернулся, и вышел на поверхность того, что глухо и отдаленно шумело, и задышал.

"Дома!"

Сюда он возвращался всегда морем. Выходил где-нибудь на диком пляже. Шел именно туда, где ждала его одежда. Одевался - и в город. В карманах всегда находились деньги на первый случай. Он не торопился, гулял, рассматривал заметно изменившийся облик города, вспоминал...

На следующий день они встретились. Катались на морском трамвайчике. Поднимались в горы по канатной дороге. Рассматривали город и море в подзорную трубу. Обедали в ресторане на скалах. Вернувшись в город, Арусс почувствовал, как накатила подстерегавшая его все это время тоска.

- А кто у тебя отец?

- У меня знаменитый отец, - ответил Мак. И было в его голосе нечто неведомое Аруссу, но такое необходимое. Что это? Аруссу захотелось схватить мальчонку, вцепиться в его щуплое тельце, полное будущего, дышать родным ароматом. И говорить ему. Пусть поймет, пусть запомнит, что этот Длинно-белый, щедрый, нежадный человек и есть его отец.

- Чем же он знаменит? - спросил Арусс.

- Он был скульптором. Только рано умер. На выставке, устроенной уже после его смерти, его хвалили и почти все раскупили. За большие деньги. Осталась самая малость, у Коляни. Коляня сказал, что отдаст мне, когда я стану совершеннолетним.

- А ты был на той выставке?

- Нет, я тогда совсем малой был. Это мне Коляня недавно пересказал, да и мамка кое-что сообщила. У Коляни осталась одна, как все говорят, шедевральная статуэтка. Когда вырасту, заберу ее. А пока она стоит в мастерской.

- Что же это за статуэтка?

- Женщина из красного дерева. Очень красивая. Из дерева, а как живая... Я даже боюсь в той комнате один оставаться, такая она...

- Что ж! - пробормотал Арусс. - Я рад за тебя! Как же фамилия твоего отца, ну и твоя, конечно?

- У нас разные фамилии. Мама не успела с первым мужем развестись. Жила с этим нелегально. А когда он умер, ей было все равно, какая фамилия, у меня будет. Неправильно она сделала. Надо было записать меня на фамилию моего отца. Когда стану совершеннолетним, возьму ее себе. Так я решил. Правильно?

- Правильно, малыш! - Арусса качнуло.

Заметив его состояние, мальчик сказал:

- Пойдем в тенек. Посидим в парке. Жара сегодня несусветная. Да и день такой.

- Какой такой день?