«Человек умирает, когда приходит его срок».
Но никак не избавиться от дум про мост и почти готовый настил.
«Еще бы три месяца. Еще бы месяц…»
Розали, проснувшись, даже улыбнулась ему; ее лицо было изможденным, но спокойным. Потом вспомнила и вновь заплакала. Позже вняла уговорам Кита и поела хлеба с рыбой и сыром, запивая разбавленным вином. Все это она делала послушно, как ребенок.
Потом они лежали, и Розали прижималась к Киту, и ее спутанные волосы лезли ему в рот.
– Ах, почему так… – вздохнул Кит. – Ведь мост почти готов, еще три месяца, и…
Она отодвинулась.
– И что? Этого бы не случилось? Того, что не случиться не могло? – Она встала и посмотрела на Кита в упор. – Его смерть не стала бы необходимой, это ты хочешь сказать?
– Я… – начал Кит, но Розали перебила:
– Кит, он погиб. Необходимость тут ни при чем, и бесполезность тут ни при чем, просто случилось то, что случилось. Его больше нет, но я-то жива, и скажи, что мне делать теперь? Я потеряла отца, тетку, сестру, брата и племянника. А будет достроен мост, я потеряю еще и туман. И что потом? Кем я стану? Кем станут Паромщики?
Ответ был известен Киту: что бы ни изменилось вокруг, она останется Розали, ее родичи всегда будут сильными, красивыми и умными, и туман никуда не денется, и не исчезнет крупняк. Но она бы не услышала его слов. Прежде чем услышит, пройдут, наверное, даже не дни, а месяцы.
Поэтому он лишь обнимал плачущую женщину и не мешал своим слезам бежать по лицу, стараясь ни о чем не думать.
Через несколько дней после того, как лето перевалило на вторую половину, был устроен праздник – официальное открытие моста. Для имперских представителей отвели участок на спешно расчищенном поле недалеко (но и не слишком близко) от Левобережного и поставили там палатки, чтобы высокие гости могли репетировать свои речи, дожидаясь начала торжества.
Село неудержимо расползалось в северном направлении, западный пилон теперь стоял в окружении домов. Былое пастбище у подножия башни заполнилось ярмарочными шатрами и временными торговыми рядами, среди них попадались и вполне основательные заведения из камня и дерева – здесь можно и койку на ночь снять, и вообще купить все, что нужно путешественнику. Кит гордился предмостными улочками. Ведь это он организовал производство прочных брусков для мощения – в последний год у главного архитектора появился досуг, и надо было его как-то тратить. А вот новые колодцы – уже заслуга Дженнера, они были запланированы с самого начала, Кит лишь позаботился, чтобы их доделали.
Только что от Дженнера пришло письмо с хорошей новостью: строительство моста в горах Кейча идет под его началом по графику; место ему досталось удачное.
Ярмарка не только взобралась на склон насыпи, но и растянулась поверху.
Среди лотков и шатров одиноко бродил Кит. Многие местные и неместные здоровались с ним, другие лишь показывали на него своим друзьям: «Видите того смуглого коротышку? Это он построил мост». А некоторые и вовсе не обращали на него внимания, для них он был просто незнакомцем в толпе.
Когда Кит объявился в этих краях, в Левобережном каждый знал любого, будь то здешний или приезжий. И вот он снова почувствовал себя одиноким и бездомным – приедет, построит что-нибудь и уедет.
Он знал, что Розали сейчас за рекой, в Правобережном. Хотелось увидеться с ней. С того дня, как погиб Вало, они встретились лишь раз, провели вместе несколько минут. Кит сам пришел тогда к ней в «Суку». Она держалась замкнуто, но с горем справлялась. Его это свидание настолько вывело из душевного равновесия, что с тех пор он Розали не разыскивал.
Но теперь, в день завершения огромной работы, нестерпимо захотелось увидеть Паромщицу.
Когда у нее очередная переправа?
Поймав себя на этой мысли. Кит рассмеялся. Уж кому, как не ему, знать, чего теперь стоит перебраться с берега на берег. Пять минут ходьбы, и вся недолга.
Движение по мосту еще не открылось, но ведь Кит был главным архитектором.
Сборщики пошлины только кивнули ему и подняли шлагбаум. Внизу жестикулировали несколько человек, заметивших Кита у моста. Что-то прокричала Уни Каменщица, державшая пучки лент в руках, но он не разобрал ни слова. Улыбнулся ей, помахал рукой и пошел дальше.
Он и раньше проходил по мосту, когда были уложены тяжелые дубовые рамы, а по ним – узкий щитовой настил от берега до берега. Прежде чем империя прислала сборщиков дорожной пошлины, едва ли не каждый рабочий сыскал предлог, чтобы хоть раз перейти через туман. А Кит в последние два месяца шагал по нему чуть ли не ежедневно, преодолевая страх высоты.
Но в этот раз все иначе. Это уже не его мост, он принадлежит империи и жителям Левобережного и Правобережного.
Сейчас он смотрел на творение своих рук глазами чужака. Каменный наклонный въезд длиной в четверть мили поднимался очень полого – так легче взбираться гужевому транспорту. Ограждения для скотины (и для людей, страшно же глядеть вниз с этакой высоты) еще не поставлены, любой мост не обходится без недоделок, да и невозможно учесть все заранее. Въезд расширялся по мере приближения к пилону и плавно сворачивал – здесь повозка с двумя волами в парной упряжке может аккуратно въехать в арочный проем. А вот две повозки не разъедутся, так что возчикам с разных берегов придется соблюдать очередность.
«Это сейчас, – размышлял Кит. – Позже мост расширят или второй поставят».
Вот только не он этим займется. Другие. Небо успело затянуться оловянного цвета облаками, далеко внизу их металлический блеск отражался от тумана. Да, плохо, что нет нормальных перил, только веревки из рыбьей кожи протянуты между подвесками. Волам и коням это не понравится. Впрочем, и гулкий стук копыт по настилу будет их пугать.
Ветерок, давно уже дувший с юго-запада, покачивал дорожное полотно. Вроде и не сильно шатает, но неплохо бы добавить чугунные парапеты или фермы жесткости – ездить и ходить будет удобнее.
Империя уже прислала нового инженера – Джейю Тезант, специалиста по доводке объектов. Надо бы поделиться с ней соображениями.
Кит подошел к краю – захотелось посмотреть вниз. Сюда уже не добирались с берега звуки, их поглощал туман, и легко было вообразить, что ты один-одинешенек в целом мире. Донизу несколько сотен футов, но там не видать ничего, что могло бы сравниться по величине с махиной из кованого металла. Проплывают силуэты, однако крупняк это, или кто помельче, или просто уплотнения тумана, не разглядеть, даже зная, кого высматриваешь.
Он все же напряг глаза и различил новые силуэты, как будто там резвился косяк.
А ведь и правда рыба. Одна отделилась от косяка, вздыбилась в тумане; ее спина показалась едва ли не прямо под Китом. Темная и шишковатая, она влажно блестела. Рыбина была плоской, как скат, длиной футов тридцать, а то и все сорок; над поверхностью она держалась целую вечность и при этом извивалась, показывая свое брюхо или то, что Кит принял за брюхо. С гибких чешуйчатых плавников шустрыми червячками сбегал туман. Появилось какое-то пятно – может, глаз? Или целая гроздь глаз? А затем Кит увидел пасть, дугообразную, как несущие цепи. Пасть раскрылась, в ней показалась другая дуга, кривая полоса не то слизи, не то хряща.
Тварь перевернулась и канула, превратилась в тень, и вот уже нет ничего, кроме сомкнувшегося над ней тумана.
Архитектор, обмерший при виде рыбины, встряхнулся и пошел дальше. Крупняк (или крупняк-середняк) с такой высоты не показался слишком большим и жутким.
У Кита было тяжело на душе; осознав это, он удивился. С чего бы ему печалиться?
Правобережное встретило яркостью праздничных красок и веселым многолюдьем, но Розали не попадалась на глаза. Он купил кружку ржаного пива и пошел искать уединенное местечко.
Когда стемнело и имперские представители разбрелись по палаткам, стража сделала послабление – сначала пустила на мост своих друзей-приятелей, а затем и всех местных, кто изъявил желание прогуляться над туманом. Каждый участник стройки получил бумагу, разрешающую ему до конца жизни ходить по мосту бесплатно. Многие же из тех, кто лишь со стороны наблюдал за работой, теперь пытались уговорить, подкупить или даже соблазнить охранников, лишь бы пропустили. С факелами вход был строжайше воспрещен, поскольку канаты из рыбьей кожи покрывались для лучшей сохранности маслом, но дозволялись крытые лампы. Кит наблюдал с насыпи, как вдоль моста плывут тусклые и зыбкие светлячки, тут и там прячась за подвесками или настилом.
