Димитрис, владелец заведения, распыляет на пол жидкость для барбекю и поджигает ее. Мерцают синие и оранжевые всполохи, Спирос и Спирос танцуют в огне, щелкают фотоаппараты.

Полицейские наблюдают за всем этим у обочины, а когда танцы заканчиваются, огибая столы, входят в таверну. Димитрис жестами зовет их за собой и ведет через жилую часть, а затем вверх по лестнице, на этаж с бассейном и номерами.

Комната 101 в конце коридора. Знак «Осторожно, скользкий пол» преграждает путь. Джо, бармен, стоит на карауле у двери. Он бледен.

Димитрис передает Спиросу универсальный ключ, и они скрываются внутри.

Энджел Аржент, она же Одри Тернер, лежит на полу лицом вниз. На ней черное бикини. Пустая бутылка снотворного и полупустая – «Метаксы» стоят бок о бок на столе. Темно-каштановые волосы рассыпаны вокруг головы женщины, словно густая тень.

Спирос выдыхает: «Skata!» – что примерно переводится как «Вот дерьмо!» – и поворачивается к Димитрису:

– Как ее нашли?

– Сегодня день выезда. Постояльцы с ночных рейсов могут получить отсрочку до вечера. А сюда по ошибке вошла горничная, чтобы подготовить комнату. Кстати, гостья отдыхала тут не одна. Сегодня утром у них случилась небольшая ссора.

– И как его звали?

– Не его, а ее. Джулия Симпсон.

Александрос и Спирос обмениваются одним из взглядов, бытующих среди полицейских, в которых мелькают невысказанные «ночь» и «долгая».

– Алекси, – говорит Спирос, – включай рацию и вызывай криминалистов, пусть приедут как можно быстрее. И принеси из машины оградительную ленту. Димитри, будь добр, никого сюда не пускай и поставь жариться два шипящих стейка!

Сунил Гупта заканчивает доклад перед собранием режиссеров, продюсеров, исполнительных продюсеров и, самое главное, перед Линн Сонгберд – владелицей студии, актеров, персонала, компании «Флешворкс», одного или двух частных самолетов и домов в Лос-Анджелесе, Глазго, Лондоне, Париже и Бангалоре. Сунил напуган. Линн взрывная. Линн бьет боксерскую грушу голыми ногами просто ради тренировки. Ей нужны хорошие новости, но их нет.

– Итак, к сути, – нервно говорит Сунил. – С разницей в несколько минут мы потеряли квантовую связь с мозгом пяти основных актеров.

– Береги голову! – использует Линн шотландское выражение, означающее «сохраняй спокойствие». – Как это могло случиться?

Сунил указывает на диаграмму на электронной доске:

– Можно сделать два вывода: либо сегодня изменились законы физики, либо эти люди мертвы.

Джек в углу заканчивает говорить по смартфону. Он входит в свет проектора:

– Я снова позвонил на номер Энджел. Мне ответил полицейский из Корфу. Амбер слетела с утеса. Энджел схлопотала передоз.

– И? – уточняет Линн.

– Не многовато ли мозгов потеряно за считаные минуты? Похоже, на нас напали.

Долгая пауза. Голубые глаза Линн оглядывают комнату.

– Все, кроме Джека, Сунила, Рэйчел, Джейсона, могут идти домой. Держите телефоны включенными и будьте готовы выехать куда угодно в кратчайший срок. Спасибо.

Когда комната пустеет, Линн жестом приглашает оставшихся присаживаться и наливает себе кофе из фляги, стоящей рядом с доской. Никто не произносит ни слова. Наконец Линн сама опускается на стул и говорит:

– Ладно. Нам нужна ясность. Джек, ты главный режиссер фильма. Сколько у нас отснято?

Джеку за тридцать. У него старомодно длинные волосы и аристократический акцент воспитанника частной школы, хотя окончил он захудалое муниципальное учреждение в Болтоне.

– Если использовать кое-какие слабые дубли, то я бы сказал, что у нас около восьмидесяти процентов. Это только предположение. Придется еще убрать неудачные кадры.

Линн обращается к Рэйчел, которая числится вторым режиссером:

– Рэйчел, ты согласна?

Та кивает.

– Итак, – продолжает Линн, – мой первый вопрос: сможем ли мы закончить фильм? У нас полно информации об актерах на компьютерах. Так, Сунил?

Сунил ненавидит это. Он избегает зрительного контакта с другими людьми.

– Да, у нас ее полно, – тихо отвечает он.

Линн подходит и смотрит ему прямо в глаза.

– Твой голос звучит не слишком уверенно, – говорит она. – Почему у нас не получится закончить фильм с теми персоналиями, которые есть сейчас?

– Возможно, получится, – отвечает Сунил.

– И насколько осуществимо это «возможно»?

Сунил складывает большой и указательный пальцы, обозначая крайнюю малость.

Линн отступает и шумно выдыхает.

– Я такая глупая. Мы тратим два миллиарда евро на самую совершенную систему кинопроизводства из когда-либо существовавших. Мы получаем «Оскары», как бонусы для клиентов в супермаркете. Мы нанимаем красавцев с нулевым талантом, вытряхиваем их мозги, а потом я забываю, что они люди. Что они могут умереть. Мы не защитили их. Засранцы мы.

Ее голубые глаза неожиданно увлажняются. Смартфон Джека гудит, и тот проводит пальцем по экрану.

– Еще двое, – сообщает он. – Они убирают всех.

Линн вскакивает и пинком отправляет стул через всю комнату.

– Черт подери! – кричит она. – Это долбаная война! Джек, Рэйчел, посмотрите, сможем ли мы спасти фильм. Сунил, собирай своих техников.

Сунил, обхватив голову, не отрывает взгляд от серого ковра.

– Хорошо, – говорит он, – но у нас может быть еще одна проблема.

Линн поднимает сломанный стул, очень осторожно ставит его и произносит:

– Сейчас именно тот момент, когда мне нужно знать все. Так чего же я не знаю?

Готовый к вылету «Лирджет-85» стоит на площадке в западном конце взлетно-посадочной полосы, рядом с белыми ограничительными метками, дрожа от вибрации «Боинга-737», направляющегося в Прагу. Винты «Боинга» раскручиваются для взлета, он катится по полосе, бортовые огни ярко вспыхивают, самолет отрывается от земли.

Свет в кабине «Лирджета» неярок, но все же позволяет разглядеть Линн и ее личного помощника Джейсона, потягивающих кофе. После шумного радиообмена с диспетчерской вышкой самолет приходит в движение, поворачивает на длинную ленту черного асфальта, разгоняется, поднимается в воздух и летит на юг над Германией и Альпами, над итальянским побережьем, мимо Венеции и Бриндизи – к Корфу.

Линн спит, когда самолет опускается с одиннадцати тысяч метров до полутора и следует по курсу вдоль Адриатики к греческим островам. Слева экипаж может рассмотреть скалистый берег Албании. Джейсон с кофе и фруктовым соком будит Линн. Оранжевые огни рассвета вспыхивают над верхушками гор.

Дэнни Эдвардс, глава службы безопасности, спит мало. Он сидит сразу за пилотами и настраивает высокотехнологичную и, возможно, незаконную сеть спутниковых систем студии. Он отпивает травяной чай, который ненавидит. Его рука зудит от никотинового пластыря. На голове у него наушники с микрофоном, и он перезванивает тем, кто оказал ему несколько услуг, щедро разбрасывая евро туда и сюда. Рядом сидит Сунил и следит за необычным оборудованием в грузовом отсеке.

Пилоты «Лирджета» перебрасываются парой слов с вышкой в аэропорту «Иоаннис Каподистрия», выпускают шасси, открывают закрылки и снижаются до четырехсот пятидесяти метров. Самолет трясет: его сносит ветром на западном побережье Корфу, тем самым, который привел героев «Одиссеи» домой. Слева темно-зеленые горы острова. Справа – Ионическое море глубиной почти в пять тысяч метров. Они пролетают мимо Агиос-Стефаноса, где умерла Энджел, затем мимо Арилласа, Агиос-Гиоргиоса и Палеокастрицы, где умерла Амбер. Пляжи все еще в тени. Боги спят, даже Коркира – прекрасная нимфа, которую Посейдон похитил и взял в жены. Она и дала свое имя острову Керкира.