– А что я могу сказать, чувак? «Извини»?

Делахэй громко вел какой-то отсчет, но я слышал его словно издалека. Я бросился на Ларри, схватил его за ворот камуфляжной куртки, толкнул его на два шага вперед и прижал к стене.

– …Три… два… – произнес Делахэй.

– Гребаный ублюдок! – завопил я Ларри в лицо.

– …Один! – воскликнул Делахэй, и мир наполнила неожиданная вспышка чего-то, но определенно не ослепительно белого света.

К тому времени, когда Фенвик с полковником вернулись, армейский внедорожник был уже загружен. В конце погрузки я велел морпехам уйти и последние ящики закинул уже сам. С годами я заметил, что морпехи проявляют некое презрение к тем, кто не является одним из них. Я был гражданский специалист. Для большинства из них это эвфемизм ЦРУ, то есть прямое приглашение волынить и попытаться вывести гражданского из себя, но я не собирался играть в их игры.

– Как позавтракали, генерал? – спросил я, когда подошли Фенвик и Кеттеринг.

Фенвик взглянул на полковника.

– Полагаю, я смогу включить в отчет, что этот лагерь не лишен земных благ, мистер Долан, – ответил он, и Кеттеринг облегченно улыбнулся.

Я взглянул на часы.

– Нам действительно пора начинать, генерал, – сказал я. – Мне бы хотелось уехать отсюда до темноты.

– И мне тоже, – фыркнул Фенвик и повернулся к Кеттерингу. – Ньют, если окажетесь в Форт-Брэгге, я закачу для вас такую вечеринку с барбекю, что у вас голова кругом пойдет.

Кеттеринг ухмыльнулся.

– Сэр. Да, сэр.

Они пожали руки, и Кеттеринг встал по стойке смирно, пока мы с Фенвиком садились в машину. Я сел за руль.

– Надеюсь, ты не допустил нарушения протоколов секретности, капрал?

Фенвик улыбнулся и постучал по звездам на погонах.

– Генерал.

Я включил передачу.

– Да пошел ты в жопу, Фенвик. Ты такой же генерал, как и я.

И я выехал из ворот лагеря и двинулся к Зоне.

Там было место, которое не было местом. Одновременно слишком маленькое и слишком большое, или темное, или освещенное чем-то, но не светом, оно возникало на краю зрения, подобно гипнотическому кошмару. Тут имелись верх и низ. А может, низ и верх. Я вопил и вопил, и издаваемые мной звуки не были звуками. Я был… Я был…

У меня ушло много времени на осознание своего положения в пространстве. Или же мне это так и не удалось, и все было лишь случайностью.

Я шагал. Во всяком случае, перемещался. Я не мог понять, что вижу, и не мог быть уверен, что действительно вижу это. Мне хотелось свернуться калачиком и умереть, и я несколько раз попробовал, но у меня не получалось. Я не мог даже свернуться калачиком – в том смысле, в каком я это понимал. Я поднял руки и посмотрел на них. Они были… Они были…

И вдруг, может, через секунду, а может, через сто миллионов лет, я наткнулся на… структуру. Слишком маленькую и слишком большую одновременно. Она выглядела… невозможно описать, как она выглядела, но я коснулся ее, опустился рядом и свернулся вокруг нее, и в следующий миг я уже лежал на спине, глядя в звездное небо, а рядом кто-то орал:

– Не шевелись, мудак! Лежи, где лежишь!

Я повернул голову, удивленный тем, что все еще помню, как это делается. В шаге от меня стоял солдат, освещенный лунным светом, и направлял на меня автомат.

– Кто ты такой? – спросил я и едва не задохнулся, ведь я все еще пытался говорить так, как мог бы говорить там. Я закашлял, меня чуть не вырвало, и внезапно я осознал, что я голый и ужасно замерз. – Кто ты такой?

– А ты кто такой? – крикнул солдат.

– Долан, – ответил я, и на этот раз смог ответить нормально. – Алекс Долан. Произошел какой-то инцидент.

Тут что-то квакнуло, и солдат поднес ко рту рацию.

– Это Фенвик, сэр, – гаркнул он в рацию. – У меня тут гражданский. И он заявляет об инциденте.

При осмотре с земли пятнадцать лет заброшенности стали более очевидны. У ворот стояли «зеленые береты», и они добрых полчаса проверяли наши документы и удостоверялись, что мы – это мы, и лишь потом пропустили. Как и животные, журналисты со всего мира упорно старались прокрасться за ограждение. Пока никому не удалось. Во всяком случае, никому, о ком нам стало бы известно.

Здания были потрепанные погодой и грязные, трава вымахала по пояс, хотя ее регулярно поливали с вертолетов гербицидами, и начала перебираться на потрескавшийся асфальт дорог.

Я ехал, пока мы не оказались в сотне метров от здания с комнатой управления, прямо под медленно вращающимся спиральным облаком. Не в состоянии замять факт его существования, правительство признало, что в коллайдере произошел инцидент, и объяснило наличие облака электромагнитным эффектом. Ученые – как правительственные, так и другие – все еще спорили об этом феномене.

Фенвик посмотрел на белую спираль и скривил губы. Он обладал многими качествами, и лишь очень немногие из них достойны восхищения, но трусом он не был. Он свято верил в собственную безопасность рядом с Эпицентром – ведь ему так сказали. И ему не приходило в голову, что немалая доля оборонного бюджета уходила на ограждение Эпицентра даже от животных.

После моего появления возле капрала буквально из воздуха было много споров о том, как с ним поступить. Быстрое изучение личного дела Фенвика намекало: взывать к его патриотизму будет бессмысленно, а отвалить кучу денег – нецелесообразно и бесполезно. Рабочая группа из тридцати очень умных мужчин и женщин собралась исключительно для изучения проблемы под названием «что делать с капралом Робертом Е. Ли Фенвиком», который однажды ночью, находясь в патрулировании на военной базе Форт-Брэгг, увидел, как я возникаю из направления, никому во вселенной до тех пор не известного.

Их решение оказалось простым и, на мой взгляд, необычно гуманным. Капрал Фенвик был простым организмом, нацеленным в основном на удовлетворение личных желаний, и его лояльность и молчание – было куплено всего-навсего повышением его в звании до трехзвездного генерала. Я не переставал восхищаться полным отсутствием у Фенвика хоть малейшей видимой благодарности. Альтернатива, казалось, никогда не приходила ему в голову. Видимо, он вообще не задумывался над тем, что проще и гораздо дешевле было бы его убить.

– Приехали, значит, – сказал Фенвик.

– Да. Приехали. С этим я спорить не могу.

Я взглянул на облако, потом на здания вокруг. Фенвик удивил всех, восприняв свое новое звание как должное. Он все еще оставался в армии, но уже не был офицером. У него фактически не имелось обязанностей, кроме связанных со мной. Ему выплатили задним числом генеральский оклад за десять лет, и он купил родителям новый дом в Западной Виргинии и новую машину брату, а сам поселился с бывшей невестой Розелинн и полудюжиной своих писклявых отпрысков в роскошном особняке в Александрии, штат Виргиния. Его дети ходили в лучшие школы, и в моменты отчаяния меня это утешало. Старшая дочь Бобби-Сью на следующий год собиралась поступать в Принстон. Благодаря происшествию со мной сыновья Фенвика не будут работать всю жизнь в местных угольных шахтах, а дочери Фенвика не выйдут замуж за спортсмена из команды средней школы, чтобы увидеть, как тот превращается в пьяную скотину, избивающую жену. Все они станут юристами, врачами, конгрессменами и сенаторами, а может, даже и президентами. Когда мне было особенно тяжело, я смотрел на экс-капрала Фенвика и почти верил: мои мучения того стоили. Почти.

– Много у нас осталось времени? – спросил он. Он всегда это спрашивает.

Я пожал плечами.

– Минуты? – Я тоже всегда так отвечаю. – Дни?

Я открыл дверь и вышел из машины. Фенвик тоже вышел, и мы выгрузили ящики. Потом отнесли их в одно из зданий неподалеку от комнаты управления и вывалили на пол телефонные справочники. Затем отнесли ящики обратно в машину, а я выгрузил на землю свое снаряжение.

Фенвик взглянул на часы.