Литмир - Электронная Библиотека

С минуту я яростно барахталась, пытаясь выбраться из-под него, но вскоре поняла, что это невозможно, и обмякла. Туша сдвинулась, и, повернув голову, я увидела позади себя того самого охранника, который еще недавно сидел на входе в отделение. Он довольно грубо заломил мне руки за спину и с отдышкой прохрипел:

– Не вздумай брыкаться, иначе применю силу! Вставай давай!

Я подчинилась его приказу и кое-как поднялась на ослабевшие ноги. Вся моя энергия куда-то мигом испарилась, оставив огромный горький комок разочарования в груди. Мужчина крепко сцепил мои запястья сзади и повел к выходу, словно преступницу.

Дети и их родители, находящиеся в больнице, отовсюду таращились на меня с нескрываемым любопытством. От их перешептываний мое лицо тут же залило стыдливым жаром, а щеки окрасились в пунцовый цвет.

Примерно на середине пути к нам присоединились запыхавшаяся медсестра и воинственная санитарка. Глаза последней сотрудницы больницы лихорадочно горели торжествующим победным блеском.

– Че, вообще дура, да?! – с едва сдерживаемой яростью обратилась она ко мне. – Сказали же – нечего здесь делать! Нет, вы посмотрите на нее! Точно наркоманка!

Я молчала, опустив взгляд в пол. Пусть эта хабалистая тетка болтает, что хочет. Уборщица, видимо, раззадорившись тем, что я ей не отвечаю, громогласно продолжила свою тираду. Наконец медсестра шикнула на нее, и та недовольно замолчала.

Вместе с охранником мы вышли из детского отделения и прошли в холл. Только там он отпустил меня и коротко сказал:

– Сейчас заведующая подойдет.

Я стала разминать затекшие кисти рук. В душе все противно ныло от безнадежности: теперь мне точно не дадут увидеть сына. Стараясь не поддаваться преждевременной истерике, я стала себя успокаивать. Может, все-таки врач сжалится надо мной и разрешит мне провести с Кирюшей хотя бы пару минут?..

Спустя примерно полчаса громко хлопнула уличная дверь, и в холле, громко цокая каблуками, появилась высокая холеная женщина примерно тридцати пяти лет. Она была одета в шикарное бордовое пальто, отороченное пышным натуральным мехом. Прическа, не тронутая ветром, безупречно уложена, на лице яркий и выразительный мейкап. Она окинула меня изучающим взглядом и обратилась к охраннику:

– Это она?

– Да, Милена Владиславовна. Задержана за незаконную попытку вторжения, полицию до вашего прихода вызывать не стал… – заискивающим тоном ответил он ей.

– Хорошо, пройдемте со мной, – обратилась ко мне заведующая.

Мы пошли по уже знакомому мне пути, но в отделение заходить не стали. Вместо этого врач повернулась налево и открыла ключом неприметную дверь, которую я не видела раньше. Войдя внутрь, мы очутились в еще одном коридоре, но уже более узком и затемненном.

Пройдя несколько метров вперед, женщина побрякала ключами и распахнула дверь в светлый кабинет, обставленный белоснежной мебелью. Стены и пол здесь тоже сверкали ослепительной белизной, от которой у меня уже начало резать глаза. Единственным цветным пятном здесь был стенд, на котором располагались многочисленные грамоты и сертификаты на имя Милены Владиславовны.

– Присаживайтесь, – заведующая указала мне на симпатичный диванчик, обитый бархатной тканью, стоящий у окна.

Я направилась туда и села, стараясь унять мелкую дрожь по телу. Сама она сняла с себя пальто, повесила его на плечики в шкаф, достала оттуда красивые лакированные бежевые туфли-лодочки и переобулась. Затем накинула поверх короткого облегающего платья белый медицинский халат, поправила и без того идеальную прическу у большого настенного зеркала и подошла ко мне. За несколько минут она чудесным образом перевоплотилась из привлекательной гламурной девушки в строгого врача.

– Как к вам можно обращаться? – спокойно спросила она, присаживаясь на другом конце дивана.

– Юля, – робко ответила я, ощутив, как желудок от страха точно свернулся в упругий клубок.

– Знаете, Юля, я наслышана о сегодняшнем инциденте в больнице, – тут она немного помолчала, словно подбирала дальнейшие слова. – Я не буду обращаться в полицию и согласна посчитать произошедшее… нелепой случайностью, так скажем.

Вытянув вперед стройные ноги, обтянутые шикарными прозрачными колготками, и откинувшись на спинку дивана, она продолжила, не глядя на меня:

– Но, тем не менее, предупреждаю вас, что это первый и последний раз, когда я позволяю нарушать установленную дисциплину в отделении, – теперь в ее словах сквозили железные ноты. – Ваш ребенок находится под защитой органов Опеки до суда, как мне известно. Вы сможете посещать его, как только у нас закончится карантин, в строго отведенное по режиму время. Я доходчиво все вам объяснила?

Она развернулась и посмотрела на меня непроницаемым холодным взглядом. Внутри у меня что-то надломилось. Те эмоции, которые я так долго сдерживала в себе, хлынули через край. В порыве отчаяния я упала на колени перед врачом и, заливаясь слезами, принялась умолять ее о встрече с ребенком. В ответ она лишь отрицательно качала головой.

– Я вам все уже объяснила. Правила есть правила, они для всех, – она встала с дивана и с равнодушным видом отошла прочь, видимо, ей надоело выслушивать мою истерику. – Можете идти.

– Скажите хотя бы, как Кирилл себя чувствует?.. – сгорбившись в отчаянии, почти прорыдала я. – Как он ест, спит, какое у него настроение?..

– О нем прекрасно заботятся наши медсестры и нянечки, – все так же ровно ответила мне заведующая. – У ребенка нормальный аппетит и сон, нет никаких видимых признаков заболевания или стресса. Можете не волноваться.

– Это правда? Или вы меня обманываете, чтобы отвязаться? – от ее слов на сердце немного потеплело. Если она не врет, то сыночек безболезненно переносит расставание со мной. Значит, когда я заберу его домой, он не будет страдать от последствий случившейся трагедии.

В ответ на мой вопрос женщина поморщилась, как будто попробовала лимон, но все же сказала:

– Нет, это не ложь. Когда карантин окончится, вы сами убедитесь в этом.

– А когда это произойдет?! – я поднялась с белоснежного паркета и вытерла слезы с лица ладонью.

– Пока не могу сказать вам точно, приезжайте и узнавайте. А лучше звоните в отделение, – врач подошла к своему столу и села за него. – Простите, у меня много дел.

– Да, конечно, – пробормотала я и уныло побрела к выходу.

Обратно до остановки я шла словно в тумане, не замечая ничего вокруг. Все это просто не могло случиться со мной и моим ребенком. Как быть дальше и проживать оставшиеся дни до конца карантина? Не зная, как там мой малыш, не видя и не слыша его???

Внутри остановки, находящейся на противоположной стороне от больницы, я села на холодную деревянную лавочку. Сгорбилась, уткнула локти в ноющие колени и, запустив руки в волосы, закрыла глаза. Время тянулось медленно, а я не знала, что мне делать.

– Девушка, с вами все в порядке? – рядом прозвучал обеспокоенный, почти детский голос.

Нехотя я разогнулась и посмотрела мутным взглядом в сторону исходящего звука. Неподалеку на пешеходной дорожке остановилась девушка-подросток, совсем юная и такая небезучастная. Волосы выкрашены в какой-то совершенно дикий цвет, в носу пирсинг, на ногах тяжелые черные ботинки на платформе. Увидев мое лицо, она в испуге отшатнулась.

– Все хорошо, – промямлила я ей в ответ. Подросток кивнула и быстро зашагала прочь.

При повороте головы мой взгляд наткнулся на собственное отражение в пластиковой стене остановки, и я ужаснулась своему виду. Не удивительно, что малышка испугалась меня: красные воспаленные глаза, бледное лицо сплошь в черных подтеках туши. Если бы не мой вполне приличный наряд, то меня запросто можно было бы принять за какую-то алкоголичку, страдающую от похмелья.

Я порылась в сумке и извлекла оттуда небольшую пачку влажных салфеток, которые были просто незаменимы во время прогулок с сынишкой. Быстрыми движениями стерла всю косметику с лица, тяжело вздохнула и принялась размышлять, как быть дальше.

11
{"b":"642097","o":1}