-- Нет, конечно, я мигом -- туда и обратно.
Лиска сорвалась с места и побежала, на ходу соображая, что Писатель (Сезам то есть) еще, наверное, не подошел к Син-Хорайну, а без него точно не начнут. Проклиная свою несобранность (ну вот что стоило сразу сообразить, что зима на дворе...), она почти всю дорогу до дома и обратно бежала, после чего, собственно, меховая куртка была уже не особенно нужна.
На обратном пути, вся взмокшая, она пробегала по тропке мимо полянки сразу к порталу, когда Дариан перехватил ее и, приложив палец к губам, кивком пригласил следовать за собой.
-- Иди-ка сюда, -- шепнул он, -- взгляни, только тихо, ветки не задень.
Осторожно прокравшись меж заснеженных веток, он остановился за кустами на самом краю "пещерной" полянки и подвинулся, чтобы она могла протиснуться вперед.
-- Смотри, -- выдохнул он ей в самое ухо.
Лиска от удивления чуть не вскрикнула. Рядом с разведенным магами костром сидел на снегу ее Гай и заворожено смотрел на огонь. Пламя костра отражалось на серебристой чешуе разбегающимися жаркими сполохами, и по снегу вокруг него скакали бесчисленные огненные зайчики. Он слегка расправил полупрозрачные, словно собранные из слюдяных осколков, крылья и махнул ими на начинающий было потухать костер. Пламя рванулось длинным языком вверх, а потом, вместо того, чтобы опасть, вдруг отделилось вверх огненным облаком, раздалось в стороны и беззвучно разорвалось тучей летящих в стороны цветных звездочек. Сугробы вокруг и снег на ветках деревьев, вся поляна озарилась мерцающим волшебным светом. Яркие звездочки друг за другом вспыхивали и падали в снег, оставляя в воздухе след сияющей мелкой пыли. И в этом висящем над поляной снежно-сияющем тумане проступила вдруг краем дуги радуга. Поначалу едва заметная, она начала наливаться светом, постепенно разгораясь до ярчайшего сияния, а потом вслед за негромким звуком, будто чирикнул воробей, вдруг разорвалась и разлетелась во все стороны цветными искрами. Лиска от неожиданности отшатнулась назад, резко повернулась и налетела на Дариана. И совсем рядом оказались вдруг его серо-зеленые, оттенка аквамарина глаза, в которых отражались сияющие цветные огоньки. И совсем рядом оказались вдруг его губы...
Тихо-тихо с задетой нечаянно ветки несколько пушистых хлопьев медленно падали вниз.
Она не могла видеть, как со стороны костра их разглядывают внимательные драконьи глаза.
Лиска встрепенулась от шума хлопающих над сугробами крыльев.
Гай взлетел над поляной вместе с облаком снежной пыли и огненных искр, как всегда, почти вертикально и прянул в сторону заветного плато, к Син-Хорайну.
-- Пора, -- тихо сказал Дариан.
Она кивнула и с замиранием сердца взглянула на него. В его глазах были сразу нежность, и смущение, и еще что-то, чему нельзя было даже дать название. Через миг он опустил глаза и отступил от нее в смятении.
Всплыла вдруг в памяти Сарахона, и ее ехидно-испытующий взгляд, предназначенный именно ей, Лиске. Так вот о чем был тот взгляд... Бившееся у самого горла сердце вдруг рухнуло куда-то вниз и глухо заныло, обреченное на нескончаемую боль.
Она не помнила, как проходила через портал. Перед глазами, застилая все вокруг, сияла снежная радуга, и порхали цветные искры, и...
-- Что с тобой? -- шепнула в самое ухо Наира.
И Лиска только сейчас поняла, что она уже у Син-Хорайна, а рядом кроме подруги стоят Левко, астианки, Фрадина...
-- Да нет, ничего. Торопилась очень, ничего...
Она перевела дух и огляделась. Вокруг возвышающейся над плато серо-сиреневой каменной плиты в три широких круга стояли все, кто были на поляне у дома. В перевом, ближнем к Син-Хорайну круге вместе с магами стояли дети, которых приводили сюда на все большие праздники. А сразу за третьим расположились и продолжали располагаться все прибывающие драконы. Уже подошли и разместились, серьезно увеличив собою скальный массив ландшафта, Сезам и Орхой. Была здесь и Хойра, сияющая медной чешуей по случаю праздника, и несколько горнтхеймов, и многие из тех драконов, которых видела Лиска во время осеннего их с Дарианом путешествия, и была даже дракон печали Сурнель. Прямо напротив того места, где стояла Лиска, переминался с лапы на лапу и разглядывал все вокруг Гай.
Лиска с Наирой мягко вытолкнули стоявшую между ними Фрадину в передний, первый круг.
-- Иди, иди, там все будет лучше видно. Мы здесь рядом, не потеряемся.
В этот миг ярко вспыхнула голубая звезда в руках у Лерайны, которая стояла рядом с Источником. Она бережно положила светильник на поверхность воды, и он медленно опустился на дно, но не погас, а озарил собой волшебный водоем и осиял мягким светом воду и лица стоящих вокруг детей и стариков, знахарей, магов, травниц, и учеников магов, и причудливые морды драконов, и, казалось, даже сами горы, насколько хватало глаз.
Все взялись за руки, замыкая круги, и заново начали "Поворотицу". Начали, как положено, самые старшие маги и деды, и сурово и тяжело звучало начало зимней песни, и где-то глубоко под ногами, в каменной толще гор, отзывались эхом издревле таившиеся звуки, вздрагивала в ритме громадного сердца земля. "А ведь это, наверное, Сезам поет вместе с нами, -- подумала Лиска, -- а может, и не только он".
Песня шла дальше, и присоединились к ней отцы и матери, те, кто многое уже повидал в жизни, но были еще полны сил. И вот прозвучал последний из уже звучавших сегодня куплетов, и наступили наполненные праздничным предвкушенем секунды тишины. А потом над волшебным плато разом дружно и звонко грянули самые молодые голоса, и к ним присоединились все остальные. Эту последнюю часть Поворотной песни пели все. И старшие, не уступившие зиме, и молодые, зовущие зеленую весну, яркое солнце, радость, жизнь.
Лиска слышала, как рядом с ней сильный певучий голос Левко переплетается с высокими переливчатыми голосами астианок. И подпевали, как умели, дети... Лиска пела такие знакомые с детства и вдруг такие незнакомые, новые, странные слова про серебряные колокольчики, про рассвет... Она слышала, как поет рядом добрая ее подруга и как поет стоящий недалеко Дариан... Сердце ее разрывалось от хлынувшей со всех сторон нежности и радостного ожидания, от удивления, от любви, и от того, что пусть и не было для нее никакой надежды на счастье, а все равно хотелось жить, любить, ждать, ждать того, кто никогда не сможет быть рядом -- ну и пусть...
Самое главное было сейчас, когда все были вместе и все вместе звали весну, которая все равно обязательно наступит.
Голоса звучали все выше и громче. И наступил миг, когда казалось, что громче уже некуда. И тогда вступили драконы. И все три круга хоровода объял мощный ритмичный гул. Все нарастая и нарастая, он подхватил общую песню и неимоверной силы аккордом расплеснул ее на всю ширь Драконовых гор. И после этого весна уже не могла не явиться. В этот самый миг кончились самые темные в году сутки, и наступил новый день, в котором пусть на мгновение, но все же будет больше света, чем вчера. Зима не закончила еще свою злую работу, но уже сдалась. Победила жизнь.
И вот прозвучал последний куплет и наступил момент тишины. Необычной тишины, праздничной, наполненной радостью, сиянием звезд, светлыми, добрыми лицами близких людей и ожиданием чего-то очень хорошего. Один за другим в торжественном молчании они доставали принесенные с собой праздничные свечи и ставили их в снег рядом с заветным серо-сиреневым камнем, и свечи вспыхивали золотыми, красными, синими, зелеными огоньками. И скоро вокруг всей головы Син-Хорайна загорелось разноцветными огоньками волшебное кольцо. Навстречу широко распахнувшемуся звездному небу сияли цветные отблески на камне и цветные тени на снегу, и наполненный голубым светом источник, окруженные кольцом людей и кольцом драконов.
И в этот миг снова едва заметно вздрогнула земля. Драконы и люди, окружавшие поляну, затаили дыхание. И в полной тишине вдруг пошел снег. Необычный, цветной, он не падал сверху, а возносился от каждой свечи вверх цветными звездочками, каждая из которых, поднимаясь, разрасталась в воздушное сияющее кружево, сделанное из одного света, и поднималась все выше и выше...
