После третьего куплета о рыцаре все собравшиеся у Син-Хорайна маги встали, поклонились в сторону Кареглазой (Орхою пришлось склонить все свои шеи, чтобы не заслонять заповедную гору) и хором пожелали здравствовать всему волшебному краю тысячи лет.
А потом шла очень красивая и трогательная часть праздника. Все, кто здесь был, подходили к источнику, умывались его необыкновенной водой и пили ее, а кто хотел, и набирали немного с собой. А те, кто привел с собой детей, купали их в голубой воде Син-Хорайна. И даже самых маленьких детей не страшно было простудить в эту осеннюю ночь, потому что для них вода всегда была теплой, как и живой камень вокруг источника.
А потом на площадку вышли Дариан с Левко и Канингем, который держал в руках странного вида музыкальный инструмент, похожий на большую виолину. Он провел пальцами по струнам, и они втроем завели хорошо всем известную, едва ли не самую любимую из праздничных изнорских песен о том, как парень назначил свидание девушке, а она.... В общем, одна из бесконечных историй на вечную тему. Мужскую партию пели все представители сильного пола, которые сейчас находились в гостях у Син-Хорайна, в конце куплета на самых низких нотах вступили даже драконы. В следующем куплете им дружно ответили также все вместе женские голоса. А сильная половина не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за женщиной, и снова грянул мужской хор. А женщинам всегда есть чем ответить... В конце концов, как нетрудно догадаться, последний куплет исполняли все вместе и все вместе пошли танцевать.
Молодые и пожилые, совсем юные и средних лет маги, магички, знахари и ведьмы и даже драконы веселились от души. Время от времени гости Син-Хорайна возвращались к столам, угощались за здоровье здешнего края и снова шли петь и танцевать. Иногда подходил кто-то из опоздавших к началу праздника. Лиска, Наира, Фрадина и астианки сидели за своим "столом", когда Карилен вдруг всплеснула руками:
-- Ой, девочки, посмотрите, кто пришел!
Астианки, как одна, вскочили на ноги и бросились встречать, наполняя воздух радостными восклицаниями.
-- О, Хардисса! Хардисса!
Лиска повернулась, посмотрела, кому это они так обрадовались, и ничего не поняла.
-- Хардисса! Солнышко! Как хорошо, что ты пришла!
Лиска не верила своим глазам. Девушки обступили только что появившуюся Кордис и щебетали вокруг нее самым восторженным образом, пытаясь ее обнять. А та, не то смущаясь, не то чего-то испугавшись, выставила вперед руки, защищаясь, и уговаривала девиц:
-- Нет, нет, девочки, только не сейчас.
Лиска с Наирой сначала вытаращились на эту безумную сцену, как заяц на шишеля, потом посмотрели друг на друга в полном недоумении, не находя, что сказать. Наконец Наира пожала плечами и высказалась:
-- Ну, астианки -- они и есть астианки... Они нашу козу знаешь, как называют? Розочка! Это уже после того, как она лягнула Тантину и сжевала половину кружева с юбки у Лероники. Они ее расчесали, колокольчик на красной ленточке на шею повесили, пряниками угощают... почему бы им и Кордис не приветить? Хотя, конечно, немного странно...
-- Да уж.
Тут началась кадриль, и подруги снова отправились танцевать. Лиска танцевала то с Левко, то с кем-нибудь из новых жильцов (двоих, Савьена и Райна, она уже даже запомнила), то с Канингемом, то с Дарианом.
Маленькие дракончики то и дело сновали под ногами, а большие просто любовались на праздничное действо, а иногда и участвовали. Сезам время от времени читал стихи, а Орхой сотворял что-нибудь невиданное из пламени и дыма, чем доставлял большую радость всем присутствующим, особенно детям. От возможности показать себя трудно было удержаться, и перед собравшимися выступили в конце концов даже Синий и Зеленый.
Они вышли на "сцену", потоптались, критически оглядывая пространство, и заняли место посредине. Азаль демонстративно кашлянул, призывая к общему вниманию, в установившейся тишине хлопнул в ладоши, потом медленно развел лапищи в стороны, и через мгновение уже стоял, держа перед собой весьма объемистое нечто, накрытое узорчатой блестящей тканью. Не спеша, вразвалку, подошел Сиф. Неторопливо взявшись неуклюжей лапой за край ткани, он небрежно откинул покров и, неожиданно быстро и ловко обернувшись вокруг себя, предстал перед зрителями, держа в лапах большой серебряный кувшин. У Зеленого же в лапах, оказалось, был громадный поднос, на котором высилась уложенная горкой всяческая жареная дичь. Синий с Зеленым были в своем репертуаре.
Азаль с самым невозмутимым видом двинулся к первым рядам зрителей и серьезно и обстоятельно начал угощать их, вручая каждому в руки какую-нибудь жареную дичину. Отказываться было неудобно и, когда дошла очередь до них, Лиске с Наирой тоже пришлось взять по небольшому "подарку". Лиска держала в руке скользкую от жира птицу, кажется вальдшнепа, не зная, что теперь с этим делать. Азаль же, обойдя первые ряды зрителей, все так же с подносом в лапах, на котором почти и не убыло, отступил на прежнее место, на обозрение всех собравшихся, и отмочил вовсе уж дикую шутку: залихватски свистнув, он широко размахнулся этим своим подносом и резко повернулся вокруг себя, отчего вся дичь полетела прямо в сторону зрителей. Кто успел, зажмурился и пригнулся, а кто не успел, увидели, как в последний момент вдруг будто приостановилось само время, и во внезапно сгустившемся воздухе стремительное движение замедлилось, растянулось и стало видно, как летящие в сторону зрителей жареные птицы обрастают перьями, оживают, принимают прежний свой облик и разлетаются в разные стороны. Теплая живая птица встрепенулась в Лискиных руках и выпорхнула, махнув пестрым крылом перед лицом ошарашенной девушки.
Воздух наполнился свистящим шелестом и хлопаньем крыльев. Птицы кружили над головами, не вылетая за пределы полусферы сияния, исходящего от источника.
Тем временем Сиф деловито прошаркал по площадке и размашистыми движениями начал расплескивать из кувшина вино, которое лилось на землю широкими полукружиями. Сделав дело, он полюбовался на творение лап своих. Потом еще полюбовался, склонив голову на бок и, прищурив один глаз, плюнул себе под ноги. Разлитое им вино мгновенно занялось высоким синим пламенем. Потом пламя это поднялось еще выше, и еще выше и вымахнуло вдруг яркой голубой струей света, которая в верхней части расщепилась и опрокинулась на землю сияющими дугами, освещая все вокруг до самой Кареглазой. Птицы, кружившие над головами людей и драконов, одна за другой подались в лес. Фонтан света постепенно угас, и осталось только проказливое настроение, растворенное в воздухе, и два больших сизых лебедя, плавающих на поверхности заветного источника.
Лиска не раз слышала о сизых лебедях, но ни разу не видела. Птицы действительно были очень красивы. Они были сизо-серые с чуть более светлым оперением головы и крыльев. Легкая белая полоска на голове от черного надклювья к затылку и белые концы перьев на крыльях делали эту птицу, скользящую по водной глади, похожей на брошенный в воду диковинный цветок.
Синий с Зеленым раскланялись на аплодисменты и удалились очень довольные собой. Номер, безусловно, удался. Получилось одноременно и смешно, и красиво. Только вот как же...
-- Но как же так? -- не могла понять Лиска. -- Ведь мертвое уже никак нельзя воскресить. Это совершенно точно.
В ее больших серых глазах было столько удивления, что хватило бы еще на пару драконов. Стоявшему рядом Дариану даже жалко было ее разочаровывать, но не мог же он ей не ответить...
-- Конечно, воскресить нельзя. Мертвому трудно даже ненадолго придать вид живого, а вот живое на некоторое время заговорить можно, чтобы не двигалось. И создать видимость жареной дичи поверх истинной формы -- тоже...
-- А-а, так это морок был?
-- Ну да. Но очень хороший.
-- Понятно, -- она помолчала немного, раздосадованная и смущенная своей недогадливостью. -- А все равно они здорово придумали.
