«Вот так тебе!» − женщина с удовольствием посмотрела на свой стол. Яркое пятнышко света исчезло. Лишь матово блестел массивный темно-коричневый стол и лежащий на нем черный ноутбук. И вдруг какая-то неясная тревога, также мгновенно, как исчез зайчик, появилась в душе Любови Владимировны. Почему-то вспомнился угасающий взгляд мужа, его шепот на выдохе: «Все не так». Что не так? Больше десятилетия она отгоняла от себя этот вопрос, как отгоняют назойливую муху, сожалея, что не могут ее прихлопнуть.

«Нет, пора отдохнуть, а то так можно и в дурку переселиться», − генеральный директор решительно вышла со своего кабинета. Последнее, что услышала, перед тем как закрыть дверь, точнее почувствовала, был легкий холодок, скользнувший по ее шее.

«Не надо баловаться кондиционером, а то протянет шею, возись потом».

– Привет, Александр

– Привет, Лера.

– Что-то ты, дружок, стал редко звонить? Может новую пассию себе завел? − из мобильного телефона послышался уверенный женский смех. Так ты скажи, не стесняйся. Я девушка современная, все пойму, а может даже и прощу, − и вновь уверенный женский смех.

– Лера, не говори глупостей. Во-первых, почему редко? Минимум один раз в день, а то и больше. А во-вторых, два-три раза в неделю мы видимся.

– Что ты подразумеваешь, под словом видимся? Когда последний раз ты у меня ночевал?

– На прошлой неделе, в… воскресенье.

– И ты считаешь этого достаточно для молодых здоровых людей? − женский голос в телефоне стал агрессивным. − Некоторым и одного раза в день мало. А тут раз в неделю! Или ты точно кого-то на стороне нашел и там отстреливаешься, сбрасываешь сексуальную энергию, а?

– Лера, не говори глупости. Нигде на стороне я сексуальную энергию не сбрасываю. Просто очень много работы.

– Какой?

– Я тебе говорил. Я провожу журналистское расследование, связанное с поджогами частных клиник.

– Ну и что? Это повод игнорировать свою девушку? Ты что, вагоны с цементом каждый день разгружаешь?

– Лера, не говори глупости.

– Да что ты все заладил одно и то же. Не говори глупости, не говори глупости. Для журналиста мог быть и пооригинальней. А чтобы я действительно не говорила глупости, сегодня в девять вечера я жду тебя у себя. Никаких но! Я на тебя рассчитываю! И не забудь прихватить букет цветов для любимой девушки и бутылку вина. Напоминаю, я люблю кремовые розы и шато латур, − из телефона послышались короткие гудки.

«Кремовые розы, шато латур… По-моему, спутница жизни мужчины это не одно и то же, что и его хозяйка. Или нет? − с тихим мелодичным звоном слайдер совместил две свои половинки и тут же вновь большой мужской палец резким движением их разъединил. − Алло, Игорь. Привет

– Рад слышать будущее лучшее золотое перо Москвы и окрестностей, − бодро пророкотало из телефона.

– Спасибо за щедрый аванс. Но чтобы мое перо стало действительно золотым, мне нужно с тобой встретиться.

– А что, есть повод?

– Повод есть уже целую неделю.

Наступила пауза. На том конце радиолуча молчали.

– Так, Игорь, встретимся?

– Хорошо, давай завтра… в пол-одиннадцатого у входа в «Золотой Вавилон». Только предупреждаю, у меня будет не более получаса, − голос уже не был бодрым, в нем явно слышалось напряжение.

– Договорились, в пол-одиннадцатого у входа в «Золотой Вавилон».

Московское небо уже давно сгустилось в ночь и украсило себя россыпью ярких звезд. Неслышно работающий кондиционер без труда делал комфортные для человека двадцать четыре градуса. Герметичные окна надежно отсекали любой шум улиц. Все было идеально, а не спалось. Сна не было ни в одно глазу. Лидия Васильевна после нескольких безуспешных попыток заснуть с переворачиванием себя с бока на бок, сейчас просто лежала на спине, глядя в потолок.

«Господи, а завтра же, нет, уже сегодня конференция. И на кого я там буду похожа? Помятая, с мешками под глазами и это будет генеральный директор российского фонда планирования семьи? И никогда же бессонницей не страдала. Что за черт. Наверное старею», − Лидия Васильевна медленно встала с кровати и подошла к окну.

Ночная Москва была прекрасна. Море разноцветных огней, словно груды драгоценных камней красиво сверкали на фоне черного бархата ночи. Подсвечиваемая прожекторами светилась игла Останкинской башни, а правее не так утонченно, сверкали огнями глыбы зданий пятисотметрового комплекса Федераций, построенного совсем недавно. Еще правее, как две огромные трубы, красиво светились окнами высотные башни «Города Столиц».

«А я завоевала этот город. Я в нем стала далеко не последним человеком, генеральным директором фонда планирования семьи».

Лидия Васильевна Емелина была коренной москвичкой, но это ничего не решало. Москву все равно надо было завоевывать. И сколько женщина знала примеров, когда коренные москвичи так ничего и не смогли добиться в родном городе, живя и умирая никому не нужными, кроме своих родственников, людьми. Да и то, зачастую родственникам они нужны были именно мертвыми. Это был обычный меркантильный интерес. Освобождалась дорогущая московская жилплощадь. Фраза: «Меняю однокомнатную квартиру в Москве на поселок в Кемеровской области» с каждым годом все менее и менее походила на анекдот. Слишком много людей стремилось в Москву, город, где можно было сделать быструю головокружительную карьеру и быстрые большие деньги. Поэтому конкуренция была бешенной. Конкуренция умов и характеров. Москва слезам не верила. И Лидия Васильевна слезы не лила. Никогда. Ни когда кромсала внутренности молодых девчонок, желающих избавиться от последствий неосторожного поведения с мужчинами и видя плод этих последствий. Действительно плод: с головой, на которой уже порой угадывались волосики и перекошенным, навсегда застывшим в беспомощном крике ртом, с крохотными ручонками и ножками. Ни на смерти мужа, с которым прожила двадцать лет.

Неожиданно, будто раскаленная игла вонзилась в затылок, больно заболела голова. Женщина даже охнула и стала массажировать затылок. Острая боль постепенно прошла, сменившись тягучей, ноющей, раздражающей. Лидия Васильевна, сходив на кухню и приняв таблетку пропанолола, вновь вернулась в спальню, открыла окно, желая вдохнуть свежий воздух. Ее расчет оправдался, лицо освежил легкий ветерок. Прислонившись к окну, женщина смотрела на далекие звезды. Мыслей никаких не было. Пустота. Как простирающаяся над ее головой космическая бездна. Где-то далеко, почти на горизонте появилась яркая точка. Над Москвой летел самолет. Невольно глаза сфокусировались на этом движущемся объекте. Вот он сместился левее Останкинской башни и стал приближаться к громадине зданий Федераций. Он даже стал вроде крупнее и ярче. Лидии Васильевне даже показалось, что она услышала далекий гул двигателей, низкий, вибрирующий. Или это у нее в голове вибрирует? А гул возрастал.

«Нет, ну это точно не самолет, − как-то отстраненно подумала генеральный директор, − наверное, давление. Надо бы завтра утром проверить».

Неожиданно нарастающий, слышный все отчетливей гул перерос в легкий и какой-то вибрирующий смешок. Женщина испуганно обернулась. Никого. И вновь смешок. У окна.

Какая-то белесая тень, словно дымка, словно за окном ночь неожиданно сменилась утренним туманом, колыхалась прямо перед глазами Лидии Васильевны. Смех исходил из этой дымки. Какой-то неприятный, вибрирующий, низкий. Мгновение спустя хозяйка квартиры поняла, что это старческий смех. Дымка заколебалась и как струйка дыма потянулась в квартиру. Секунда, другая и на еще теплой от тела Лидии Васильевны кровати, непринужденно опершись на правую руку, сидела старуха. Она была одета в какое-то старомодное серое пальто, на ее голове была такая же старомодная шляпа с широкими полями, бросавшая густую тень на лицо.

– Вы…вы кто? − чувствуя, как неприятно бухает ее сердце, проваливаясь куда-то вниз, прошептала Лидия Васильевна.

И вновь этот неприятный старческий смех.