– Успокойтесь, Иннокентий Аркадьевич. Все уже позади. Вы еще пиво будете?
– Да… пожалуй, да.
Александр теперь открыто посмотрел на официантку. Та, застигнутая врасплох в своей наблюдающе-любопытной стойке, нисколько не смутившись, улыбнулась мужчине вызывающей улыбкой сорокалетней одинокой женщины.
– Еще бокал «Балтики семь», пожалуйста.
Выполнив заказ, официантка не спеша вернулась за стойку, лениво покачивая бедрами, стиснутыми черными джинсами.
Увидев, что его собеседник несколько успокоился, Александр произнес:
– Значит Вы говорите, что звонка не последовало?
– Да, не последовало! И тут я почувствовал какую-то опасность сзади. Я обернулся и …
Александр увидел, что его собеседник замер с полуоткрытым ртом. Его такой же, как и замерший рот, взгляд смотрел на что-то за его спиной. Служба в десанте, а затем работа журналистом, ведущим собственные расследования, в газете «Грязные тайны России», приучили к тому, что на некоторые вещи нужно реагировать мгновенно. Вид человека с полуоткрытым ртом, не в силах закончить начатое слово и с остановившимся взглядом, направленным куда-то за его спину, означал только одно − сзади опасность.
Александр пружинисто вскочил, резко разворачиваясь корпусом. В любом случае опасность лучше встречать стоя на ногах и глядя ей в лицо, а не спиной и сидя.
На площадку кафе входило двое − парень и девушка. Обычные молодые люди, одетые в джинсовые костюмы. Только на девушке он был белый, а на парне синий. Они спокойно, без всякого удивления или улыбки посмотрели на растерянного Александра, застывшего в нелепой для этого места и ситуации позе − прижатые к бокам и сжатые в кулаки руки, ноги, расставленные на ширине плеч. Они сели через два столика от Александра и его собеседника. К ним тут же подошла официантка, предварительно бросив на журналиста испуганный взгляд.
«Черт бы побрал этого Иннокентия Аркадьевича. Из-за него клоуном тут выступаю».
– Что случилось, Иннокентий Аркадьевич? − пересилив свой гнев, спросил Александр.
– Да нет… нет… просто мне вновь стало страшно… как тогда, в клинике.
«Да ему к психиатру надо. После того, что с ним случилось, у эскулапа, по всей видимости, сдали нервишки. Но, это его проблемы. Мне надо с него выкачать все, что он знает. Тем более, что за это уплачена довольно неплохая сумма».
– Кстати о клинике. Так что Вы увидели, когда обернулись?
Иннокентий Аркадьевич вновь жадно припал к бокалу. Его кадык некрасиво заходил вверх-вниз.
«Придется третий бокал ему заказывать. Хорошо устроился мужик, − стараясь не смотреть на прыгающий перед глазами кадык, подумал Александр. − Хлещет пиво задарма, в его дипломате лежит пачка денег, пусть и не в свободно конвертируемой валюте, но зато приятной для рук толщины. А тут не только сиди и слюни пускай, чтобы потом не пускать их, отдавая свои кровные гиббону2, так еще и клоунаду исполняй».
– Я увидел… пламя, − наконец выдохнул врач, косясь на парня и девушку, сидящих за спиной журналиста. − Понимаете, какое-то необычное пламя. И клянусь, секунду назад его не было. Когда я открывал дверь своего кабинета, когда шел к столу дежурной медсестры, его не было. Я не мог его не заметить! Ведь оно было в пяти метрах от меня. Да и жар от него… Оно возникло мгновенно и бесшумно. Как в кошмарном сне. Вот знакомый коридор. Горит дежурное освещение. Потом раз и пол, стены, потолок мгновенно охвачены огнем. Знаете как в голливудских фильмах, пламя аж заворачивается в трубу и сразу мощный гул воздуха, рвущегося в эту трубу. Трудно было устоять! И нестерпимый жар в лицо. Я в ужасе кричу, пячусь к выходу, и чувствую затылком такой же жар сзади. Оглядываюсь, в метре от стола тоже пламя! Стена огня! Я бросаюсь к себе в кабинет, хватаю стул, разбиваю окно и выпрыгиваю на улицу. Благо первый этаж. И тут же мой кабинет охватывает пламя! Понимаете, мгновенно! Раз и из дыры, что я пробил в окне, бьет пламя, будто в кабинете кто-то поставил гигантский газовый резак, − Иннокентий Аркадьевич в один глоток осушил второй бокал пива.
– Скажите, а кроме этого пламени, Вы что-нибудь еще необычного не заметили? Или посторонних людей? Или, может быть, Вам показалось, что Вы увидели кого-то незнакомого?
Врач бросил какой-то испуганный, нет, скорее затравленный взгляд на Александра по которому тот понял, что его собеседник что-то или кого-то видел в клинике в момент пожара.
– Так что Вы видели, Иннокентий Аркадьевич?
– Да нет, ничего… глупости все это… ничего я не видел, − он энергично затряс головой, словно отгоняя от себя какое-то воспоминание.
– Иннокентий Аркадьевич, Вы же не в прокуратуре, я не следователь, да и деньги заплачены, − журналист «дожимал» своего собеседника.
При слове «прокуратура» у врача не лице мелькнула гримаса отвращения, он даже чуть вздрогнул. Очевидно, воспоминания о посещении этого места были ему неприятны.
«Так, дерьмицо в тебя плеснули, а теперь чуть вспрыснем елеем»
– А если материал главреду покажется интересным, то возможно будет еще одно интервью с Вами, естественно не забесплатно.
«Шиш тебе, а не деньги еще. Бульдозер за одно и тоже дважды не платит».
– Да понимаете, чушь все это, показалось. Тем более, Вы же понимаете, Александр, в каком я был состоянии.
– И все же. Мы же не официальная пресса, можем себе позволить и непроверенную информацию. Да и вообще, газетная «утка» и без мяса дает хороший навар, − Александр процитировал одно из выражений Александра Никифоровича Булыгина, главного редактора еженедельника «Грязные тайны России». Для своих журналюг он отзывался на незатейливое Никифорович. Ну а за глаза, ласково его те же журналюги называли Бульдозером, за непреклонность в достижении поставленной цели.
Как он и рассчитывал, этот афоризм немного развеселил собеседника, как бы говоря ему: «Ну конечно тебе показалось. Но нам надо знать, что тебе показалось и знать лишь для одного, наварить на этом деньгу. Так что не переживай и выкладывай свою сказку».
– Понимаете, там, в пламени, и в коридоре, а потом и в разбитом окне моего кабинета я увидел… мне показалось, что я увидел…
– Кар-р, − громко, отчетливо прозвучало в чистом весеннем воздухе.
От этого неожиданного, резкого звука собеседник журналиста стушевался.
– Так что Вы видели, Иннокентий Аркадьевич?
– Нет, ничего…
И тут Александр, ни мгновения не колеблясь, приступил к решительным действиям, чтобы добыть нужную информацию. Именно за эту его решительность Бульдозер поручал ему самые интересные темы, нередко становившиеся гвоздем номера. Журналист, быстро нагнувшись, схватил, стоящий, прислоненный к ножке стола дипломат врача и ловко положил себе на колени.
− Что Вы делаете?!
− Вы нарушили договоренность, рассказать все, что Вы видели в ночь пожара в клинике. Поэтому я забираю у Вас свои деньги, а Вам на память о нашей встрече оставляю диктофон, − щелчок пальцем и миниатюрное электронное устройство скользит по столу к Иннокентию Аркадьевичу.
– Ну хорошо, я скажу, скажу.
Кар-р, кар-р, кар-р, − голосила где-то рядом кем-то потревоженная воронья стая.
– Там в пламени я увидел фигуру человека.
– Вы могли бы его подробней описать? − Александр протянул «дипломат» его хозяину.
– Белая… словно призрак…
– Сквозь нее просвечивалось пламя?
– Да… пожалуй, да.
– А во что этот человек был одет?
Врач пожал плечами.
– Трудно сказать, не обратил внимания, − было видно, что собеседник журналиста, отвечая на четкие, конкретные вопросы несколько успокоился.
– Судя по тому, что Вы сказали: «Белая», это была женщина?
– Пожалуй… женщина.
– Почему Вы так решили?
– Тоненькая, хрупкая была фигурка, и волосы были длинные.
– Вы разглядели волосы? − недоверчиво переспросил Александо.
– Трудно было не разглядеть эту гриву, бьющуюся словно флаг на ветру. Вы просто не представляете, какая там получилась тяга от этого пламени. Словно аэродинамическая труба!
