Тот несколько минут пристально смотрел на меня. Затем скривился и от души плюнул прямо на ковер.

Я немедленно вскипела от возмущения, но приложила все мыслимые и немыслимые усилия, дабы и тень недовольства не промелькнула на лице.

И все-таки это самое настоящее безобразие. Понимаю, не любишь ты новоявленного зятя. Но зачем в доме-то его свинячить?

– Карта наверняка в спальне Петера, – проговорил отец и потянулся к забытому было на столе бокалу с вином. Сделал хороший глоток, почти осушив его, и продолжил медленно и внятно, словно старался каждое слово вбить мне в голову: – Проберись туда. Не думаю, что у тебя возникнут с этим проблемы. Девка ты симпатичная и ладная, а у барона давно женщин не было. По крайней мере, в замке с ним никто не делит постель, мои источники в этом уверены. А он тут гостит уже пару месяцев. Любой нормальный мужик на его месте уже на стену полезет от недостатка секса.

Я покрепче сжала зубы, пережидая очередной всплеск раздражения.

Стоит заметить, Дуглас Трей не церемонится в выражениях при общении с дочерью. Лично я представить не могу, чтобы мой родной отец начал бы со мной так разговаривать. Он, конечно, не аристократ, но тема моей личной жизни с Вадимом всегда была своеобразным табу при наших беседах. Да что там, я и с матерью ее не обсуждала никогда.

– Короче, что мне тебя учить? – Дуглас пожал плечами. – С конюхом ты только так кувыркалась. Благо еще, что Лия согласилась тебе девственность восстановить. Хоть и пришлось за это немало ей заплатить. Как Петер уснет – перешарь его бумаги. Отыщешь карту – приступай к тому, что умеешь лучше всего.

И что же это? Даже как-то боязно спрашивать. Потому что чем больше я узнаю про настоящую Терезу – тем сильнее она мне не нравится.

Но продолжить столь увлекательный диалог мне не удалось. В этот момент из холла послышались чьи-то быстрые шаги, и Дуглас сделал зверское лицо, а заодно и пригрозил мне кулаком, недвусмысленно приказывая заткнуться.

И вовремя! Через пару секунд в гостиную торопливо ворвалась Агнесса. Увидев Дугласа, остановилась и вежливо поклонилась.

– Барон Теоль просил пригласить вас к столу, – проговорила она.

Ее голос прозвучал очень ровно, но мне все равно почудилось в нем скрытое неудовольствие. Сдается, девушка весьма недолюбливает моего отца.

Впрочем, что в этом удивительного? Теперь и я его недолюбливаю. Жаль, очень жаль, что родственников не выбирают. Особенно в моем случае.

Сказать, что за обедом царила напряженная обстановка, – значит не сказать ничего. Только Дуглас, которого я почти привыкла называть мысленно «отцом», безуспешно пытался разрядить атмосферу. Правда, получалось у него это хуже некуда. Петер то и дело страдальчески морщился при очередной сальной шуточке тестя. Я же сосредоточенно ковырялась в предложенных блюдах, стараясь упорядочить в голове все узнанное сегодня.

Теперь мне было понятно, почему Дуглас выбрал столь оригинальный способ, чтобы выдать замуж единственную дочь. Еще я была почти уверена в том, что у него имеется в замке осведомитель, немедленно докладывающий про все происходящее. Вычислить бы, кто эта «крыса».

Я украдкой посмотрела на Агнессу, которую тоже пригласили за стол. Правда, девушка предпочла занять место поодаль от остальных, словно показывая, что все-таки не принадлежит к нашему кругу. Но почти сразу отказалась от этой мысли. Нет, бред какой-то! Агнесса – дочь Петера. С чего ей играть против собственного отца?

«Дочь-то она дочь, – немедленно зашептал противный внутренний голосок. – Но не стоит забывать, что, по сути, Петер ее не признал. Точнее, признал, но сделал это более чем оригинально. Мол, любимая дочурка, ты была рождена в браке, однако остальным об этом знать не обязательно. Поэтому будешь присматривать за порядком в замке, пока я развлекаюсь в столице. И скажи спасибо, что грамоте и счету выучил. Разве это достойное отношение к единственному ребенку? Что, если Агнесса решила взять своеобразный реванш? Дуглас вполне мог пообещать ей выделить некоторую часть от клада. А богатая девушка всегда найдет себе выгодную партию, пусть даже происхождение у нее более чем сомнительное».

Я покачала головой. Нет, все равно не сходится. Агнесса большую часть года живет в этом замке на правах хозяйки. Если она в доле с моим отцом, то он бы давным-давно получил вожделенную карту.

Надо бы узнать, сколько у Петера вообще слуг. Дворецкого я видела. За столом, правда, прислуживал нам не он, а молодой парень лет двадцати – симпатичный кареглазый блондин.

Уже двое возможных кандидатов на роль так называемых шпионов.

– Дорогая, ты сегодня непривычно молчалива, – вдруг обратился ко мне Дуглас, осушив еще один бокал вина.

О небо, сколько же в него алкоголя влезает? По самым скромным прикидкам, в нем никак не меньше бутылки уже плещется. Но язык не заплетается, а взгляд остается цепким и внимательным. Правда, Дуглас то и дело промокал лысину платком, а по его обвисшим щекам пятнами пошел некрасивый румянец.

– Просто не узнаю свою дочь, – продолжал разглагольствовать Дуглас, пока предупредительный слуга наливал ему еще. – Обычно ты у меня та еще болтушка.

– Полагаю, ваша дочь не совсем оправилась после болезни, – пришел ко мне на выручку Петер, пока я судорожно думала, что бы соврать в свое оправдание.

– Эх, хиленькая в наше время молодежь пошла. – Дуглас неприятно гоготнул. – Чуть что – девицы сразу в обморок падают. Вот, помнится, моя матушка кремень была. Лично курицам головы рубила, никому из слуг не доверяла.

Я хмуро посмотрела на тарелку с недоеденным жарким и отодвинула ее в сторону. Сдается, я уже сыта. Уж больно неаппетитную тему затронул Дуглас.

– Сомнительное достоинство для женщины. – Петер неодобрительно покачал головой и тоже отложил в сторону столовые приборы.

– Напротив! – с воодушевлением воскликнул Дуглас. – Не подумайте, конечно, что она была какой-нибудь живодеркой и получала удовольствие от этого процесса. Она делала это для того, чтобы спасти несчастных птиц от лишних мучений. Дело в том, что у нее был такой огромный опыт, что курицы даже не успевали почувствовать боль. Хлоп – и головы уже нет!

И Дуглас громогласно рассмеялся, как будто рассказал на редкость смешную шутку.

Петер старался держать свои эмоции под контролем. Но он все-таки не вытерпел и выразительно скривился. Затем украдкой покосился на меня.

Представляю, что он обо мне сейчас подумал. Как там у нас говорят? От осинки не родятся апельсинки. То бишь если моя бабушка была садисткой, обожающей мучить и убивать животных, то не передались ли мне ее склонности по наследству?

– Никакой опыт не приходит сразу, – негромко, словно беседуя сама с собой, проговорила я. – Полагаю, ей пришлось немало потрудиться, чтобы обрести такие умения.

– Ага, – радостно подтвердил Дуглас, не уловив двойного дна в моих словах.

Я украдкой хмыкнула. Что и требовалось доказать. То бишь моя бабка все-таки получала удовольствие от всего этого. Иначе с чего вдруг ей пришла в голову столь дикая идея?

– О вашей матери вообще много говорят в округе, – с какой-то странной интонацией произнес Петер и вновь бросил на меня быстрый взгляд.

– Ага, – опять подтвердил Дуглас. Немного помрачнел и добавил: – Жаль, что я ее почти не помню. Она умерла, когда мне было всего пять лет.

– Умерла? – с непонятным сарказмом переспросил Петер. – Мне рассказывали, ее убили. Причем сделали это собственные слуги.

Я невольно потянулась к бокалу, к которому не прикоснулась с начала обеда. Промочила губы, стремясь успокоить нервы.

Чем дальше – тем страшнее. Что-то мне ну очень не нравится семейная история Терезы Трей.

Дуглас надулся, как будто слова Петера его чем-то обидели. С вызовом вздернул подбородок и отчеканил, глядя в глаза зятю:

– Да, убили. Но негодяи, сделавшие это, были наказаны со всей строгостью закона!