– Ну как же?! – удивилась бухгалтерша. – Кощей-батюшка и проверяет и подписывает.
– Ну и в чём проблема? – я облегченно улыбнулся. – Где подписать надо?
– Вот тут, – главбух ткнула корявым пальцем в какую-то строчку. – Только так нельзя же…
Но я уже выводил фломастером размашистую роспись. Едва я закончил, как лист подёрнулся рябью и на секунду окутался синеватым облачком.
– Прошло… – благоговейно прошептала Агриппина Падловна.
– Всё в порядке?
Агриппина Падловна, в спешке собирала листы со стола, а потом встала, внимательно посмотрела на меня и… поклонилась. Вернее – попыталась поклониться, но из-за объёмов сделать это было очень затруднительно, но жест я оценил.
– Все бы проблемы так решались, – облегченно вздохнул я, когда главбух покинула нас, – да, Михалыч? Расписался и порядок!
– Какой ить порядок? О чем ты, внучек? – дед озабоченно почесал в затылке, а Маша с Калымдаем неодобрительно посмотрели на меня.
– Думаете это из той же серии невозможных происшествий? – озаботился я. – Опять кто-то под Кощея копает?
– Под тебя, внучек, – поправил дед.
– Ладно, давайте пока не паниковать, – заявил я. – Посмотрим, как и что дальше будет, может, совпадение банальное.
Дальше было не так драматично, но до самой ночи приходили вести о мелких неприятностях. Действительно, мелочь, ну там, монстрик один взорвался. Просто так, бежал по коридору по своим делам и раскидало бедолагу по стенам. Как? Почему? Ничего не понять.
В художественной галерее рассыпалась в пыль античная композиция «Зевс, в облике белого гиппопотама, соблазняет Диониса в облике розового фламинго». Тут можно только порадоваться гибели непревзойденного шедевра. Правда, Гюнтер наверняка горевать будет, но ничего, переживёт.
В коридоре рядом с конюшней, погасли все факелы и зажечь их так и не удалось. Принесли другие факелы – включились сразу, работают как от сети, без проблем.
Приходил начальник отдела кадров, он же по совместительству экономист, ну, то есть собиратель доли со всех лихих людишек, так он вообще пожаловался, что все личные дела сотрудников на букву Еры, это «Ы» по-нашему, кто-то сожрал прямо у него на глазах. Просто открылся шкафчик картотеки, оттуда в воздух поднялись папки с делами и с чавканьем стали по кускам исчезать неизвестно в ком. Ни запущенный скоросшиватель, ни веник, ни даже личное оружие в виде двуствольного пистолета, никакого эффекта на невидимого обжору не произвели.
Ну и дальше всё в таком же роде. Главные ворота перестали открываться, а через час снова заработали без всяких видимых причин. Один из бесов стал оранжевым и начал светиться в темноте, спасла ударная доза самогонки. У завхоза чернила превратились в камень, и он не смог подписать накладные. В библиотеке, прорвав гранитный пол, за каких-то пять минут выросло вишневое дерево. Мне даже на пробу вишни приносили, нормальные, вкусные.
Поздним вечером мы опять собрались в Канцелярии и все опять же были довольно подавлены и крайне уставшие. Нелогичность происходящего выматывала почище разгрузки вагонов с углём. Нет, не разгружал и не хочу даже пробовать, но вполне представляю, что такое тяжелый физический труд. Мне от деда минимум три раза в день приходится отбиваться – завтрак, обед и ужин, да еще и его нескончаемые перекусы, так что, про физический труд можете мне не рассказывать.
Никаких новых идей или гениальных планов ни у кого не появилось, и я уже было собирался объявлять отбой, как от рыцарей у двери пришел сигнал, что очередной проситель заявился и нижайше просит принять. Лиховид! С ума сойти – не врывается, как обычно сквозь стену, а вежливо так, по этикету.
Старик вплыл медленно и как-то даже рассеяно. Он был мрачен, малоразговорчив и, хотя и посматривал по сторонам, явно выискивая Олёну, к которой питал неоднозначные чувства и страсти, спрашивать про неё не стал, что было уже совсем на него не похоже.
– Лиховид Ростиславович, – вывел я его из раздумий, – что у вас?
– У меня-то, Федор Васильевич, ить всё в порядке, мне-то боятьси неча, а вот тебе…
– Узнали что-нибудь новое?
– А вот и узнал! – колдун завсис над компом, но неприязненно покосившись на него, отлетел к дивану. – Силы тёмные, страшные и могучие идут.
– А поконкретней, дедушка? Кто такие? Откуда взялись? Насколько сильные? Чего хотят?
Лиховид пожевал губами, будто в раздумье, стоит ли рассказывать нам, но вымолвил только:
– Айясанты.
– Чего? Это вы чихнули или выругались?
– Айясанты идуть.
– Лиховид Ростиславович, ну что вы как Аристофан на допросе? Каждое слово из вас тянуть надо.
– Давай, старый, не томи, – не выдержал и Михалыч. – Обскажи нам про ентих айясранцев.
– Айясанты, – поправил Лиховид. – Народец енто такой, зело злющий, со всеми во вражде. Я до вечера в старых книгах да свитках копался и нашёл-таки. А потом ишо припомнил, мне учитель мой, Мировид, обсказывал про ентих подземников…
– Подземный народ? – удивился я.
– Истинно, – мотнул бородою колдун. – На земле-матушке раньше жили, только воевали со всеми, а апосля и вовсе задумали всех сгубить и едины остаться. Однако же, сполотилися тогда все народы лесные, да болотные, горные, да степные, и люди и нелюди и всыпали змеелюдам так, что удрали они под землю.
– Змеелюды? – Михалыч почесал в затылке. – Ить что-то я слышал такое…
– Все слышали, – отрезал Лиховид. – А знаю только я. В древних книгах писано, что тулово у них змеиное, а от пояса и выше – человеческое. Волос не имеют, да слепые от роду, зато мыслями туды-сюды кидаютси меж собой и слов им не надоть.
– Телепаты, – понимающе кивнул я. – Неприятно, но не критично.
– Как они там меж собой болтают, нам без надобности, – отмахнулся Лиховид. – Однако мыслью же могут они проходы в земле рыть, горы рушить, да и воевать, ежели захотят. А они захотели. По всему выходит, что порешили они снова своё могущество на всю землюшку распространить. А выйти из ходов своих подземных, здеся надумали.
– Почему именно тут? – удивился я. – Мало им места что ли?
– Где тонко, там и рвётся. Учуяли слабину и давай наверх пробиватьси.
– Чего это «слабину»? – обиделся я.
– Ты, Фёдор, обижайси, не обижайси, а ить не Кощей ты всё ж, – вздохнул Лиховид. – Колдунства в тебе нет, вот они и попёрли.
– Это да… – я оглянулся на соратников. – Что делать будем? Бежать в Турцию – не предлагать.
– Мало данных, – поморщился Калымдай. – Ничего про них не знаем.
– Что хочешь ведать, воин? – вскинул бороду Лиховид. – Воспрошай, что знаю – скажу.
– Численность этих змеелюдов, во-первых.
– Никому не ведомо, – протянул колдун. – Однако тысячами считать надо. Расплодились они за века.
– Колдовством владеют ли, дедушка Лиховид? – продолжал допытываться майор.
– Вестимо, владеют. Кажный не больно-то силён, но могут единиться силой и колдунство тогда больно грозным становится.
– Лиховид Ростиславович, – вмешался и я. – А вот потолок в зале обрушился, ну и прочие неприятности, думаете это их рук дело?
– Даже и не сумлевайся, Фёдор, – мрачно кивнул колдун. – На зуб царство Кощеево пробуют, слабину ищут.
– Ну и главный вопрос, – вздохнул Калымдай. – А как их побороть-то? В ваших книгах, дедушка Лиховид, нет ли подсказки какой?
Лиховид заулыбался, подплыл к Калымдаю и погладил его по голове призрачной рукой:
– От, богатырь, а не дурак! Правильно мыслишь, в корень зришь. Есть такое средство! Я как прочитал про него, так сразу к вам примчался. Вещица есть колдунская, тайная да древняя, «Змеиный царь», обзывается.
– Расскажите про неё, дедушка, – попросил Калымдай.
– Книга молвит, что в стародавние времена, когда в последний раз на ратно поле вышли айясанты супротив людей и нечисти всякой, то погнали енти айясанты супротивников своих и миг ихней победы был близок ужо. Малость поднажать осталось змеелюдам и правили бы они всем светом, да и рать людская тут дрогнула, веру потеряла, да выступил вдруг из людского войска старый волхв по имени Всемысл, да вскинул он к небу оберег древний в образе змея, да заклял его словом тайным и возопили от ужаса змеелюды, и покинула их Макошь, допрежде помогавшая им и рухнули они от горя злого и с воплями и страхом в сердце, ушли они под землю, даже не помышляя о битве.
