Литмир - Электронная Библиотека

Вот в таком-то состоянии и застали его послы из Италии от кардинала Виссариона во главе с Юрием Греком, которые предложили ему взять в жены греческую царевну Софью из династии императоров Палеологов, более двухсот лет правивших Византией. Заманчивым показался ему этот брак. И все сошлось к тому, чтобы отправить в Рим свое посольство, заявить о себе в самом центре Европы, к царевне Софье присмотреться.

Отправив посольство в Рим, начал Иоанн подготовку к походу на Казань, которая давно уже, с самого своего возникновения, не давала руссам покоя своими набегами и грабежами, захватами в плен людей. Однако весенний поход 1469 года завершился безрезультатно. Объединенные русские войска пришли под самую Казань, пожгли и пограбили посады, но, узнав, что на них с большим войском идет казанский царь Ибрагим, заранее предупрежденный о нападении руссов, отступили. Несколько боев выдержали на Волге, с тем и вернулись восвояси.

Однако Иоанн и не думал отказаться от своих замыслов, чувствовал, что хватит теперь сил, чтобы одолеть врага. Не прошло и месяца – он начал готовить новый поход на Казань. Посовещался со своими воеводами, разработал план сбора и движения войск, привлек своих удельных братьев с их полками – князя Юрия Дмитровского и князя Андрея Большого Угличского. И конечно, всех крупнейших воевод русских, в том числе и московского воеводу князья Ивана Юрьевича Патрикеев и талантливого полководца Даниилу Холмского. Шла на восток рать пешая и конная, по Волге плыла рать на судах. Обступили Казань со всех сторон, осадили ее, разбили татар, пытавшихся дать отпор на вылазке, перекрыли воду, поступавшую в город, и царь казанский Ибрагим вынужден был запросить мира у великого князя Московского.

1 сентября 6978 года от сотворения мира, или 1469-го от Рождества Христова, был заключен важный мир с Казанью; побежденные выполнили все требования государя Московского, возвратили всех русских пленников, захваченных ими в течение десятков лет. Однако, оберегая старину и традиции, Иоанн не расправился с Казанью и её жителями так, как поступали нередко их предки, да и они сами с руссами и их городами, сжигая и уничтожая всё под корень, утверждая свое полное господство над покоренной землей. Он сдержал слово, оставил царя Ибрагима на своем царстве, довольствуясь его покорностью и клятвой не нападать более на русские земли.

Сам Иоанн в поход не ходил, предоставив возможность отличиться своим полководцам. Памятуя о судьбе плененного когда-то татарами отца, он не хотел лишний раз без особой нужды рисковать своей жизнью и свободой. Решения принимал по докладам главного воеводы Патрикеева, которые доставляли ему гонцы. К тому же в его личной жизни произошло событие – для истории ничтожное, а для него, Иоанна, наиважнейшее. В конце лета в гости в Москву приехала сестра Анна из Рязани повидаться с матушкой, похвастать своим полуторагодовалым сыном Иваном. А вместе с ней явилась и Феодосия. Увидел ее Иоанн Васильевич, и побежденная, было, им страсть вспыхнула с новой силой.

Поселил он сестру с золовкой в хоромах своей покойной жены Марии, и оказалась Феодосия одна на целом втором этаже, в палатах, где в детстве проживал его сын. И вел к ней теперь, так же, как и в хоромы покойной жены, прямой короткий переход от его великокняжеских хором. Надо было лишь подняться по лестнице наверх. И упали они с Феодосией в объятия друг к другу, как переспевшие яблоки на матушку-землю. Одинокие, истосковавшиеся, любящие и свободные, они, без мыслей о грехе, без оглядки на возможные слухи, насыщались своей любовью, предаваясь ей долгими осенними ночами, полными ласки и страсти. Он упивался ею, как измученный жаждой человек – сначала жадно, взахлеб, не разбирая вкуса и запаха, и лишь потом со смаком, с удовольствием, не спеша, наслаждаясь всеми оттенками, всеми достоинствами долгожданного напитка.

Повзрослевшая Феодосия больше уже не исповедовалась в своем грехе владыке Московскому: дома, в Рязани, у нее появился свой духовник, и свое покаяние берегла она для него. А пока замаливала грехи перед иконами, оправдываясь тем, что ее возлюбленный теперь был вдовцом, и она надеялась…

И вот теперь он вновь шел к ней – по желанию, по привычке, которая появилась за последний месяц, по любви.

Шел, хотя и помнил о портрете на деревянной доске, лежащем на его столе в кабинете…

Глава III

Рязанская княжна

В то время, когда Иоанн направлялся на встречу с возлюбленной, та стояла перед иконой Божией Матери и слезы потоком лились из ее глаз. Только что она вернулась от Анны, где беззаботно забавлялась с племянником, до тех пор, пока не пришла его проведать сама Мария Ярославна. Дочь ее уже несколько недель собиралась возвращаться в Рязань, но ее все что-то удерживало: то матушка не отпускала, то малыш приболел, то Феодосия уговаривала погостить еще, да и брат – великий князь был рад гостям.

Наконец назначили точную дату отъезда, и вдовая великая княгиня старалась навещать Анну почаще, чтобы насмотреться на нее и на внука перед очередным долгим расставанием. Вот и в этот раз, играя с Иванушкой, который только начал уверенно ходить и все норовил вырваться из рук, чтобы убежать, великая княгиня рассказывала об очередных дворцовых событиях. Конечно, не преминула сообщить, что вернулись послы из Италии, привезли хорошие вести, портрет будущей невесты, византийской царевны, и что государь, судя по всему, доволен и посольством, и невестой, и переговорами. Можно, не мешкая, посылать сватов.

– Новая жена появится – тесно тут станет, – рассуждала вдова. – Тогда, коли вновь в гости пожалуете, придется моим теремом довольствоваться либо в гостевом стоять. Хотя, как знать, может, государь пожелает для нее новые хоромы поставить!

Она говорила, не замечая, как меняется в лице Феодосия, какими неловкими и заторможенными становятся ее движения. Благо, дело происходило в декабре, когда дни так коротки, что заканчиваются, едва успеешь оглянуться. Конечно, в комнате горели свечи, но не столь яркие, чтобы страдание человека, написанное на его лице, сразу бросалось в глаза посторонним, тем более, что Мария Ярославна была занята внуком.

Феодосия изо всех сил старалась сдержать себя, чтобы не разрыдаться здесь же, в комнате. Да, она помнила о том, что почти год назад в Москву приезжали из Рима послы, которые будто бы предлагали Иоанну знатную невесту. Она спрашивала об этом возлюбленного, но тот шутил, что невест кругом много, впору смотрины объявлять, а ему-то и смотреть ни на кого, кроме нее, Феодосии, не хочется. «Мало ли какие послы с какими предложениями приезжают!» – уходил он от разговора и старался не возвращаться к нему. Но она не могла забыть о возможной сопернице и совсем недавно вновь пытала его: правда ли, что он не собирается сватов посылать за царевной? Иоанн, чуть осерчав, ответил ей, что пока он ничего не знает про гречанку, а стало быть, и речи вести не о чем!

Княжне хотелось тогда же спросить государя, почему же он не желает сделать ее своей невестой, но она сдержалась, чтобы совсем не рассердить любимого. Тем более что в последнее время, ссылаясь на занятость, он стал появляться у нее реже.

Все это время Феодосия не раз думала о том, что, если бы были живы ее родители, они, наверное, позаботились бы о ней, о ее судьбе. А самой… впрочем, находились и для нее женихи. Братец не раз интересовался, не собирается ли она подумать о замужестве, ведь пора уже. Но она и представить себе не могла в роли мужа или возлюбленного никого другого, кроме великого князя Иоанна Васильевича. Убедилась в этом, пожив вдали от него – в Рязани. Это была не жизнь, а какое-то нереальное существование, которое тянулось неимоверно долго и непонятно зачем. И заполнить его смыслом не мог даже племянник, которого она, естественно, любила, и который стал для нее единственной отрадой во всем ее рязанском существовании. Княжна же подтолкнула Анну к мысли поехать погостить к матери, потому что была уже не в силах выносить разлуки, а ехать одной без видимой причины, без приглашения было неловко.

12
{"b":"641916","o":1}