– Ты падла, скотская рожа, – не знаю как, но я заслонился руками от следующего тумака и перехватил инициативу. Я не жалел сил, и лицо шрамированного распухало под моими кулаками. Я оттеснил Дика, отошёл от стены и продолжал наседать. – Ну, каково получить от попугая? – я саданул его в солнечное сплетение.

Парень охнул, схватился за грудь и согнулся. Отлично, я пока продышусь, подожду, когда успокоятся свистящие хрипы из груди и сойдут радужные пятна перед глазами. Всё тело болело, но бой мы ещё не закончили. Я готовился на второй раунд.

– Оззи, берегись! – вдруг взвизгнула Нэйтали.

Я обернулся, но опоздал. На меня летел щуплый, замахнувшись рукой с непонятной металлической хренью. Тяжёлая штукенция. Я это понял, когда она угодила в висок, чудом не задев глаз. Я не успел ни заслониться, ни отступить и от силы удара начал терять сознание.

Ноги больше не держали. По щеке потекло что-то тёплое и густое, в глазах резануло, словно в них бросили песка. Я понял, что земля стремительно приближается. Кажется, услышал истошный вопль Нэт. Я со всей дури стукнулся затылком об асфальт и будто даже услышал треск черепа.

А потом боль уволокла сознание в темноту…

Я пришёл в себя от голоса. Точнее, услышал его ещё до того, как сознание вернулось. Он жалобно звал и плакал. А я всё не мог понять, кому он принадлежит. Единственное, что знал: его владелец что-то значит для меня – сердце болезненно сжималось, когда я его слышал. Но в голове плыл такой туман, словно я брёл северными лесами, вяз в снегу, путался в низко склонённых ветвях деревьев и ничего не видел из-за молочно-белой мглы. Самый страшный сон за всю мою жизнь.

А когда я пришёл в себя, то кошмар оказался реальностью.

Я снова услышал тот голос. Теперь я различил, что он женский, но он обращался не ко мне, а спорил с двумя другими – мужскими и, как мне показалось, незнакомыми. Конечно, разве можно определить, кто говорит, если приходишь в себя после удара головой? Драку в переулке, когда я заступился за Нэт, я помнил хорошо.

Нэйтали! Точно! Это она звала меня! И как я не узнал сразу? Видимо, тот урод сильно меня приложил. Интересно, где я? На улице, в больнице или дома? Надо осмотреться. И заодно узнать, с кем она говорит. Нужно открыть глаза. Открыть глаза.

Но почему-то не получилось. Странно.

Ничего не изменилось. Всё осталось серым с редкими всполохами белого и цветного. Темнота перед глазами не подавалась классификации, она всё время менялась.

– Что за чёрт, – сказал я и пошевелился. Меня затошнило, голова закружилась.

– Оззи, ты очнулся! – это была Нэт. – Слава Богу! Он пришёл в себя, доктор!

По звуку шагов я понял, что она подошла, но вздрогнул, когда взяла меня за руку.

– Нэйтали, это ты? – спросил я.

– Да, – её голос звучал растерянно. – Ты не узнаешь меня? А Терри? – постель примялась, а рука, сжимающая мою ладонь, задрожала.

– И он здесь? – проговорил я в замешательстве.

– Здесь, друг, – я услышал мужской голос и узнал в нем Фейна.

Я посмотрел в ту сторону, но не увидел ничего, только тень в том месте была плотнее. Напряг глаза, но их начало резать. Затошнило сильнее. Я схватился за горло.

– Оззи, ты меня пугаешь! Ты что, ничего не помнишь? – Нэйтали сильнее сжала мою руку. – Доктор, что происходит? – обратилась она к кому-то.

– У меня повязка на глазах? – я начинал паниковать оттого, что не мог осмотреться. – Снимите, я же ничего не вижу! Нэт!

Я выдернул руку и коснулся лица.

Никакой повязки.

Что за фигня? Я зашарил по перебинтованной голове. Но на лице не было ничего, что мешало бы видеть, и глаза не закрыты. Я запаниковал и начал истово тереть их. Хотелось увидеть хоть что-то! Я попытался встать, вскрикнул. Три пары рук остановили меня. Голос взрослого мужчины раздался над самым ухом:

– Потеря зрения, как я и предполагал, мисс Лэрд.

Я услышал, что Нэйтали всхлипнула, и скинул с себя все руки. В тот момент я не обращал внимания, как дико болит голова.

– Чёрт побери! – закричал я. – Объясните же, что происходит.

– Успокойся, Оз! – голос Терри.

– Мистер Грайс, я доктор Мартч, если вы не прекратите буянить, я вынужден буду сделать успокоительный укол.

– А не сделать ли вам, доктор Мартч, укол себе в задницу и не пойти на хрен, – с издёвкой проговорил я.

– Оззи, не говори так! Простите его, пожалуйста, он расстроился, – Нэйтали пыталась выправить ситуацию.

– Расстроился? Охренеть! Я ослеп и всего-то расстроился!

– Мистер Грайс, выслушайте, я всё объясню, – снисходительный голос врача раздражал. Я злился и хотел наговорить ему кучу гадостей, но я всегда успею это сделать, пусть сначала расскажет, что со мной.

– Оззи, пожалуйста, – Нэт снова нашла мою кисть. Я стиснул зубы и кивнул.

– Ладно. Слушаю.

– Вас доставили в больницу без сознания. Вы помните, что произошло?

– Да, драка. Нэт, ты как? Они не тронули тебя? – я протянул другую руку, пытаясь достать до её плеча. – Что случилось, когда я вырубился?

Она переплела свои пальцы с моими и всхлипнула, стараясь успокоиться.

– Я в порядке. Они сразу разбежались, как только ты упал, думали, что убили тебя. Ты потерял сознание, кровь пошла носом. Много, – Нэт всхлипнула. – Я набрала «девять-один-один».

– Дальше, – я повернулся в сторону, откуда в последний раз слышал голос доктора. – Почему я не вижу?

– Вы получили два удара, – звук донёсся с другой стороны – мужчина, зараза, успел переместиться, и мне пришлось вертеть головой. Я заскрипел зубами, снова начиная закипать. – Один чуть выше виска, и вам повезло, могли бы кость пробить. Второй – тупой удар затылком при падении. Болевой шок и сотрясение. Не могу сказать точно, какая травма спровоцировала потерю зрения, думаю, в совокупности.

Он говорил так отстранённо, что у меня волосы вставали дыбом. Я слушал это будто не о себе, а о ком-то другом. Может, и правда он рассказывает сейчас про пациента из соседней палаты? Уж точно такое дерьмо не могло приключиться с Оззи Грайсом.

– Закрытая травма обычно сопровождается патологией органов зрения, – продолжил он, – когда я обнаружил кровоизлияние в стекловидное тело, то забеспокоился. Я надеялся, что слепота окажется частичной, снизится острота или на крайний случай затронет только один глаз. До того, как обнаружил отек нерва и закупорку сосудов.

– То есть… – медленно проговорил я. Мурашки сжали, в горле запершило. – Вернуть зрение невозможно?

– Да, процесс необратим, – вздохнул доктор Мартч. – Мне очень жаль.

Банальная дежурная фраза. Но я зацепился за эти слова, и они многократным эхом зазвучали в голове: «Процесс необратим. Мне очень жаль». Эхо то усиливалось, то угасало, но окончательно не затихало. И я уже краем уха слушал, что говорит врач про повреждение сетчатки и контузию гемофтальма, про капли, покой и сон.

Наконец, он сообразил, что лишний в палате, попрощался и ушёл.

Я поджал губы, чувствуя, что вот-вот заплачу. А смогу ли я это сделать? Я поднял руки – проверить, есть ли слёзы – но кисти тряслись, и я опустил их. И сразу почувствовал на лице тёплую ладонь Нэйтали. Значит, всё-таки пролились.

– Оззи, прости, это из-за меня, – её голос надломился – она тоже расплакалась.

– Ты не виновата, Нэт, – я нащупал её руку.

То, что она плачет, разрывало сердце больше, чем моё нынешнее положение. Я добрался до её плеч и сжал их. Она казалась такой худенькой и хрупкой.

– Нет, виновата! Если бы не увела тебя с концерта, ничего этого не случилось бы!

В груди жгло и давило. Как хотелось сейчас посмотреть на неё, утешить, чтобы она перестать плакать. Чёрт, если бы я увидел её, это успокоило бы нас обоих! Её улыбка, глаза, волосы… Неужели больше никогда… Я почувствовал слёзы и стер их с лица, отпустив Нэт.

– Терри, дружище, ты здесь? – спросил я.