Менифеси некоторое время оставался неподвижен, а после все же послушался и вылез из воды, буквально наваливаясь на Ти с рыданиями.
– Ну что же ты плачешь так горько, милый, – хранительница и сама чуть не разрыдалась вместе с Нигати, но сдержалась. Она обнимала духа, успокаивающе поглаживая того по спине, по волосам, шептала на ухо, что все уже хорошо и что не нужно просить прощения. Так они сидели довольно долго, пока окончательно не стемнело и менифеси не пришел в себя.
– Знаешь, я ведь действительно люблю тебя, – шмыгая носом, пробормотал Рассветный. – И ненависти… не было, никогда не было. И это усугубляет мою вину, ведь я нарочно так…
– Я понимаю, – кивнула Ти и прижала вцепившегося в ткань платья Нигати к себе покрепче. – Но и у тебя была на то причина, я права?
– Была… Но это так глупо, так глупо! Невозможно…
– И все же, – мягко настояла девушка, подталкивая менифеси к откровениям. – Выговорись мне, и станет легче. Попробуй.
Рассветный вздохнул, очевидно, собираясь с мыслями и взвешивая, о чем стоит рассказать, а что нужно умолчать.
– Просто меня преследовал страх… – начал он неуверенно: было заметно, что каждое слово давалось ему с трудом. – Страх того, что ты меня бросишь…
– Да как я могу… – изумилась Ти, но дух жестом попросил помолчать.
– Не перебивай. Мне не хотелось думать о тебе плохо, ведь на то не было никаких причин, но этот страх… Он овладел мною. Но а действительно, зачем тебе такой менифеси? Я бесполезный, от меня никакого толку, я даже помочь не могу никому… Только мешать и приносить вред. У тебя есть вон… Они все. И мелкий. А я… Так хотелось не привязываться, но это просто невозможно. Потом хотелось разорвать эту связь… Хотелось исчезнуть, развоплотиться, потому что так было бы лучше для всех. Понимаешь?
– Нет, – Ти боялась, чтоб ее голос не звучал слишком категорично, но со словами духа она не была согласна ни на секунду. – Нигати, это неправильно. Никому бы не было лучше без тебя, не говори так… И не думай даже. Знаешь, как мы все переживаем за нашего Рассветного, а? Нигати… Я ведь так тебя люблю, я не смогу без тебя.
– Но а как же…
– И их я тоже люблю, да, – снова прервала менифеси девушка, предвосхищая его дальнейшие вопросы. – Но не больше, чем тебя. Если хоть кто-то один из вас пострадает – это катастрофа. Вы для меня ценны, как никто другой, и ты, Нигати, в том числе. Прошу, никогда не сомневайся в этом и не забывай.
Родные изумрудные глаза снова наполнились слезами и смотрели так преданно, что Ти не сдержалась и сама дала волю плачу, только теперь уже радостному. Девушка ладонями обхватила лицо Нигати, бережно вытирая кончиками пальцев влажные дорожки со щёк, а после прижалась лбом ко лбу духа.
– К тому же, помни о Зинаби. Ведь только ты в силах ему помочь.
– Что? – дух изумился от таких слов и даже отпрянул невольно. – Я? Но… Каким образом?
– Своей музыкой. Зинаби ведь до сих пор в облике змея?
Рассветный утвердительно кивнул в ответ.
– Ну вот, – продолжила хранительница. – Я сделаю инструмент, а ты… Призовешь свою силу, ладно?
– Но постой! – встрепенулся менифеси. – А ты уверена, что это поможет?
– Попробовать всегда стоит, – улыбнулась Ти, сама не зная, откуда в ней вдруг появилось столько уверенности. – И почему-то мне кажется, что это правильный вариант.
***
– Ну что, готово?
Оставались буквально последние штрихи – отшлифовать некоторые детали и отполировать до блеска, и со всем этим Ти справилась в два счёта. Пару взмахов кусочком бесхозной раннее ткани – и инструмент блистал, переливался, словно драгоценный камень.
– Вот теперь готово, – довольная проделанной работой девушка любовалась своим творением и демонстрировала его духам, которые с восхищением разглядывали сделанный их гаридияни инструмент. Он был куда больше и сложнее, нежели те, что приходилось уже делать Ти – флейту для Демены и свирель для Семайи. Последний с появлением инструмента совсем расцвел, весь светился от счастья, а недавно, буквально неделю назад, по секрету сообщил хранительнице, что его крылья начали потихоньку отрастать. Ти и сама видела их: точь в точь такие же, как и у бабочек Небесного, прекрасно-синие, блестящие, правда, пока что ещё совсем маленькие и нескладные. Но это лишь вопрос времени.
Инструмент, который хранительница Пятнадцати сделала для Зинаби, именовался контрабасом – по крайней мере, именно так его называли менифеси. Он был довольно большим, больше, чем сама девушка, поэтому повозиться с ним пришлось знатно, однако Ти справилась, не без помощи Нигати и других духов, разумеется. Рассветный вообще не отходил от девушки буквально ни на шаг, всячески старался облегчить работу, а остальные менифеси диву давались такой внезапной перемене. Без подколок Исати, конечно же, не обходилось, но в целом, взаимоотношения между всеми духами наладились.
– Красота, – восхищённо произнес Весенний, несмело касаясь довольно толстых струн.
– Ты такая молодец, Ти.
– Да ладно вам, вместе же трудились, – отнекивалась она смущённо – все же, похвала духов всегда приятна.
– И что теперь будем делать? – интересуется Орикиди, тоже неотрывно глядя на красивый прозрачный инструмент.
Хранительница призадумалась.
– Сколько времени сейчас?
– Рассвет уже скоро, – констатирует Сэати с усмешкой. – Ну что, Нигати, давай, твой выход.
Рассветный менифеси медленно выдохнул, собираясь с силами, и с готовностью кивнул.
– Выдвигаемся.
Шли они всей импровизированной процессией довольно долго – к месту, которое здешние жители называют Дароси*. Огненный пошутил, что именно оно и есть тем Краем Света, что земные люди все так хотят достичь, а Ти слушала взахлёб, делая себе мысленно пометки обязательно расспросить их о той или иной вещи. Кей с Анидинети тоже пошли с ними, да и никто не возражал, а даже наоборот, и сама Ти была рада этому – присутствие хранительницы Единства дарило незримую поддержку и придавало решимости, ведь как ни крути, а дело было рискованным, оттого и волнение прочно засело в душе, вызывая легкий мандраж.
Гаридияни с духами уже миновали Облачный перевал, после чего им не встречались больше комнаты-шатры, и, преодолев ещё некоторое расстояние, они остановились у огромной пропасти. Дальше хода не было: облака здесь резко спускались вниз, струились, словно водопады, – которые Ти уже доводилось видеть в Обители, – прямо в туманную бездну, однако вид все равно открывался потрясающий, а от высоты захватывало дыхание.
– Именно здесь я и призываю рассвет, – лицо Нигати озарила мечтательная улыбка, но он быстро собрался и принял из рук своей хранительницы инструмент Зинаби. – Ну что же… Попробуем.
– Удачи вам, – пожелал Первый Верховный, а Ти забрала у Февиси змея. Рассветный обернулся, проверяя готовность девушки, и та кивнула, негласно давая команду начинать. И в следующее мгновение пальцы Нигати скользнули по струнам, извлекая из них низкий, глубокий звук, который тут же разнесся по округе.
Играть на чужом инструменте было не слишком безопасно – просто-напросто существовал огромный риск того, что их затея с треском провалится, ведь Ти даже не являлась непосредственным хранителем Зинаби. Но это был их единственный шанс, да и что-то в душе подсказывало гаридияни Пятнадцати, что они все делают правильно, а посему она не давала волю сомнениям и гнала прочь неуместные мысли, не позволяя поколебать свою решимость, а вместе с тем, и решимость духа. Змей покорно лежал на руках Ти, и пока что ничего не происходило, а потом Рассветный запел.
Впервые хранительнице представилась возможность слышать голос Нигати, отчего ее сердце дрогнуло – столь прекрасной и отчаянной была песня менифеси, столь чудесным был голос поющего её. Дух вырисовывал причудливые хитросплетения звуков, аккомпанируя себе на контрабасе, совершенно проигнорировав смычок; просил – нет, буквально молил о помощи сам Рассвет на своем языке, а Ти прикрыла глаза, пропуская музыку через себя, стараясь не упустить ни единой ноты. Вокруг начало светать – тёмно-синий бархат небес розовел, сменялся на лёгкий шелк, пока наконец из-за горизонта не показались первые, но тем не менее ослепительные солнечные лучи. И именно из-за этого все присутствующие не сразу заметили, как засиял инструмент Зинаби вместе с самим Зинаби. Змея полностью объял свет, и Ти поспешила выпустить его из рук, смутно замечая метаморфозы, которые начали с ним происходить – из-за яркого сияния рассмотреть что-либо вообще было невозможно. И как только песня Нигати стихла, свет рассеялся, и вместо змея взору предстал очень красивый дух в пестрых одеждах, с длинными черными волосами и кое-где проступающей на коже змеиной чешуей – то ли превращение завершилось не до конца, то ли это так у него было всегда. Менифеси осматривал свои руки, словно не веря собственным глазам, а после улыбнулся совершенно счастливо и глубоко поклонился Ти.
