— Дверь открыта! — прокричала она со своего места на диване. Она все еще злилась на Гуннара за то, как он ушел от нее две ночи назад. Она ни за что не поприветствует его у двери, как любимого парня.

К черту его. И его сказочные волосы и классный внешний вид.

Гуннар вошел в дверь, хмурый взгляд красовался на его лице. Над его завораживающими ледяными глазами хмурились серьезные брови, а чуть выше переносицы на лбу образовалась складка.

— Дверь открыта? — он испустил вздох. — Я мог быть кем угодно, Шелль.

— Верно, — сказала она равнодушно. Ее неспособность проявлять осторожность, казалось, сводила его с ума, поэтому Шелль позаботилась об этом. — Но где удовольствие в безопасной игре? Я рискнула и повеселилась.

Гуннар закрыл за собой дверь.

— Все вампиры так же бесят, как и ты, или только члены твоей конкретной семейной линии любят давить на кнопки?

Шелль оживилась при упоминании о своей семье, но она не выказала любопытство.

— Какой семьи? Я имею в виду, если мы говорим о семье по рождению, то да, Ронан знает, как греметь цепями. Если мы говорим о семье по укусу, то нет. Лукас злой, как новорожденный ягненок.

— Шелль, — Гуннар выглядел так, будто он собирался потерять хладнокровие. Хех.

Она мило улыбнулась ему.

— Гуннар.

— Это вовсе не шутка. Ты должна защищать себя…

— От твоей стаи? — Шелль опустила взгляд, сделав глаза широко распахнутыми и невинными. — Я имею в виду, что они хотят моей смерти. Но тебе не кажется, что стоит относиться к собственной безопасности более серьезно? Берсерки, твой собственный заместитель… я бы сказала, что у тебя больше забот, чем у меня сейчас.

— Дело не во мне, — прорычал Гуннар.

— Полагаю, что это не так, — нрав Шелль поднялся безо всякой причины, кроме ее собственной боли, когда девушку проигнорировали две ночи назад. — Я имею в виду, если бы не я пришла к тебе домой, у тебя было бы на одну проблему меньше. Если бы я не привязала тебя, тебе бы пришлось иметь дело с преданностью всей стаи. — Ее тембр голоса обострился, и грудь заныла от волнения. — Я уверена, что тебе просто не терпится найти способ перерезать веревку нашей связи, не так ли?

— Боги, ты упрямица, — выплюнул Гуннар.

Золотые пятна сияли в синеве его глаз, и с губ снова сорвался рык. Он провел рукой по волосам, слегка ударяя себя по голове. Татуировки на его голове привлекли внимание Шелль, прежде чем она заставила свой взгляд переместиться. Она никогда не встречала более первобытного самца, и воспоминание о нем между ее ног мгновенно сделало ее мокрой.

— Я упрямица? — недоверчивые слова вырвались у нее. Возможно, она хотела залезть на него, как на дерево, но это не означало, что она доставит ему такое удовольствие. — Ты упрямая заноза в заднице, если спросишь меня, — связь дернула ее в груди, но Шелль проигнорировала ее. Они могут быть неумолимо связаны друг с другом, но это все, что когда-либо будет. Связь. У них никогда не могло быть никаких отношений. Они были слишком разными. Правила его собственной стаи были слишком строгими. Шелль не могла позволить ему приблизиться. Это только уничтожит жизнь их обоих. Единственным вариантом было оттолкнуть его. — Если бы ты отдал мне свою треть чертового ключа, тебе не пришлось бы беспокоиться обо мне.

Взгляд Гуннара посуровел.

— Ты не получишь этот ключ. И дело совсем не в этом.

— Если ты мне его не отдашь, я все равно его украду.

— Ты не будешь его красть, — уверенность Гуннара только подлила ее гневу топлива. — Потому что ты понятия не имеешь, где он находится.

— Ты думаешь, я не смогу его найти? — рассмеялась Шелль. — Не недооценивай меня, волк.

— Скажи мне, почему ты хочешь этого, дорогуша.

Она встретила его пристальный взгляд.

— Нет.

Его челюсти сжались от гнева. Энергия подогрела воздух статическим зарядом, который заставил волоски на руках Шелль встать дыбом. Сила Гуннара. Страх лизнул ее по позвоночнику. Он был действительно грозным зрелищем, когда хотел.

— Чего ты боишься? — волк проявился в его тоне, весь рычащий и свирепый. — Почему ты не доверяешь мне?

— Довериться тебе? — Шелль вскочила с дивана. — Я тебя даже не знаю!

Они были связаны. Это формировало влечение. Но такова была природа. Трюк. Между ними больше ничего не было. Никакой привязанности. Никакой общей истории. Ничего. И чем раньше Гуннар поймет, что шел в стороне, тем лучше.

Гуннар сделал шаг навстречу ей. Тело Шелль согрелось, и она напомнила себе, что это была не более чем химическая реакция.

— Ты отталкиваешь меня, — Гуннару не нужно было кричать, чтобы передать свой гнев. Он кипел прямо под кожей. — Почему?

Не вопрос. Приказ. Шелль не могла признаться в том, что он хотел услышать. Что она была напугана. Их связью. О том, что сделает его стая, когда узнает об их узах. Ее собственной силы и происхождения. О том, кем она может стать, или что Михаил может с ней сделать, если узнает, на что она способна. О том, что он заставил ее чувствовать, и о том, что она с трудом сама справлялась со всем.

Если Шелль не могла передать ему словами, почему ему нужно держаться от нее подальше, у нее не было выбора, кроме как показать ему.

Она пересекла комнату и вытащила серебряный кинжал из ящика на кухне. Лезвие запело, когда она выдернула его из ножен, и взгляд Гуннара остановился на металлическом блеске в свете ламп. Она приподняла правую сторону рубашки, обнажив неповрежденную плоть тела, и без преамбулы воткнула клинок в плоть.

Гуннар прыгнул, будто его ударили ножом. Шелль проглотила укус боли и вытащила лезвие. Теперь у нее был почти полный иммунитет к серебру. Лезвие могло быть сделано из стали. Гуннар уставился с отвисшей челюстью, на открытую рану, которая закрылась до того, как появилась возможность выпустить кровь.

— Ты исцеляешься так же быстро, как берсерк, — сказал он, переводя дыхание.

В конце концов, она достучалась до него.

— Ты думаешь, что даже если бы твоя стая пыталась убить меня, у них не было бы шанса, — она сорвала эту мысль из его головы, будто спелый фрукт с дерева. — Ты беспокоишься, что я могу уничтожить всю твою семью в процессе спасения моей собственной шеи.

Мышцы в челюсти Гуннара сжались. Он не потрудился подтвердить то, что она сказала. Они оба знали, что это правда.

— Тебе интересно, прав ли Арен. Представляют ли вампиры угрозу. Будем ли мы подавлены раз и навсегда.

— Шелль, — предупредил Гуннар. — Остановись.

Она не собиралась останавливаться, пока он не поймет, почему ему нужно держаться от нее подальше.

— Где ключ, Гуннар?

Он нахмурил лоб от боли. Он боролся с ее влиянием на него. Сила Альфы, без сомнения. Его разум был сильнее, чем у других членов стаи, но это не помешало Шелль доказать мужчине, что она представляет опасность для него и для всех, кто ему дорог.

— Я хочу твою треть Александрийского ключа, Гуннар, — Шелль наделила свой голос силой, и Гуннар покачнулся на ногах. — Скажи мне, где он.

Она была опасна. Угрозой. Аномалией, созданной магией. Она была другой. И ее единственной надеждой на ответы была библиотека на другом конце света, давно забытая человечеством. Она не могла быть сестрой Ронана, или парой Гуннара, или даже ковеном Лукаса, пока точно не знала, кто она и на что способна. Никто не понимал. Но как они могли? Шелль сделала все возможное, чтобы всех оттолкнуть.

Блин Гуннар был прав.

Его тело становилось напряженным, каждая мышца — жесткой. Глаза сузились, ноздри вспыхнули. Они сражались в битве воли, которую Гуннар проиграет.

— Скажи мне, где ключ, Гуннар.

Его губы дернулись, когда он боролся с желанием говорить. Он поставил одну ногу перед другой, почти механически, сократив расстояние между ними. Прежде чем Шелль успела среагировать, он взял ее на руки и прижался своими губами к ее. Фактически заткнув ее, отвлекая.

Шелль растаяла против него, не в силах сопротивляться магнитному притяжению. Возможно, ему удалось отвлечь ее, но между ними все было далеко не кончено.