– Тогда нам по пути, – кивнул мужчина и, приобняв меня за плечи, куда-то повел.

– Слушай, Ковальский, тебе за такие манеры еще ни от кого не перепало? – демонстративно вздохнула я и скинула его руку. – Или перепало, но до тебя все равно не доходит?

– Ага, перепало, еще как. Только не то, что ты подумала, – заржал блондин.

– Придурок, – припечатала я и ускорила шаг.

В вестибюле метро мы распрощались: Ковальский с напускной грустью, а я с нескрываемым облегчением. До работы я добралась к тому времени, когда сотрудники уже начали покидать рабочие места. Но Алла Михайловна еще была в кабинете. Я переняла у нее дела, отпустила помощницу домой и решила хоть пару часиков поработать, раз уж днем не получилось. Да и не известно, когда теперь получится. Серега ничего про завтра не говорил.

– Вас весь день Калерия Павловна искала, – сообщила перед уходом помощница. – Была сильно чем-то недовольна.

– Спасибо, завтра с ней поговорю, – и что этой карге опять понадобилось?

К дому я подъехала уже ближе к ночи и практически сразу завалилась спать. Проснулась же, как обычно, рано, не спеша приняла душ, позавтракала и стала собираться на работу. От Серени вестей по-прежнему не было, и я решила, что сидеть дома и ждать у моря погоды, смысла нет. Если понадоблюсь, найдет меня и на заводе.

Как я и предполагала, Серега заявился ближе к обеду. О том, чем был занят вчерашний вечер и сегодняшнее утро, отчитываться не стал, а я и не интересовалась. Велел собираться, в виду того, что «дело есть».

По пути к выходу дорогу нам с бескомпромиссной решительностью преградила Калерия.

– Регина Аркадьевна, – недовольно выплюнула она, как будто это я была ее подчиненной, а не наоборот. – Уделите мне пару минут вашего времени. Я со вчерашнего дня на рабочем месте вас застать не могу.

– А вы по какому поводу?

– Вчера на глаза мне попался анализ финансовых рисков, который вы утвердили, и я настоятельно хотела указать на несколько грубейших ошибок!

До сих пор не знаю, что дало мне силы сдержаться: сколько себя помню, эта бабулька считает собственным долгом контролировать мою деятельность и высказывать авторитетное мнение, никого не стесняясь. На мой резонный вопрос, почему мы ее терпим, отец ответил, что многим ей обязан, и в детали углубляться не стал. Мне же оставалось с упоением ждать момента, когда дама сама наконец-то решит выйти на пенсию, потому что государственный пенсионный рубеж она преодолела не один десяток лет назад.

– Значит, говорите, Регина Аркадьевна допускает ошибки в профессиональной деятельности? – с грозным видом переспросил Серега и напустил на себя важный вид.

– Пфф, абсолютно детские ошибки, хочу заметить! – с азартом возмутилась Калерия.

– Спасибо, что дали знать, сегодня же дам команду, углубить финансовую проверку. Кое-какие преступления мы уже нашли. Так что теперь, уважаемая Регина Аркадьевна, отделаться административным наказанием и штрафом не надейтесь. Пройдемте, – мужчина посторонил бабулю и повел меня на выход.

– Как преступления? А вы кто вообще? – растерянно моргала нам вслед старушка.

– А вот об этом вам знать не полагается, – отрезал Серега, и мы скрылись на лестнице.

– Если Калерию разобьет инфаркт, сам будешь с ней возиться, – шепотом пригрозила я.

– Таких, как она, даже яды не берут… – со знанием дела подмигнул мне напарник.

На «дело» мы отправились опять на внедорожнике Серени. Я лишь с грустью окинула взглядом родную «Вольво» и залезла на чужое переднее сиденье. Макса поблизости не наблюдалось, и я, опасаясь ненароком сглазить, спрашивать о нем не стала. По пути Серый поведал, что камеры во дворе снимали не то, что нам нужно, и нападавших захватили лишь мельком. А само нападение на записи не попало. Зато камеры в соседних дворах засняли, как интересующая нас троица грузилась в видавший виды, местами ржавый «Опель» и отчаливала в неизвестном направлении.

«Опель» этот, согласно сведениям Сереги, уже несколько дней как числился в угоне, а на данный момент вообще находился на штрафстоянке. Вот туда-то мы и направлялись, проложив путь через жилье Ковальского, чья роль в нашем расследовании была не совсем понятна, разве что меня раздражать, но Серому виднее.

– Не хочешь старшим место уступить, красавица? – придурковато играя бровями, заявил блондин.

– Только, если предъявишь пенсионное, – огрызнулась я и уставилась в направлении бардачка, хотя ничего интересного там, ясное дело, не было.

В ответ Максим удрученно вздохнул, закрыл мою дверь и залез назад. Всю дрогу он вещал про незавидную долю одиноких мужичков, чью тонкую душевную организацию не в состоянии понять черствые современные женщины. В конце концов я включила радио – уж лучше буду слушать, как Серега подпевает.

Штрафстоянка оказалась огороженным бетонным забором прямоугольником. По верху шла колючая проволока, а по периметру мигали красными огоньками камеры видеонаблюдения.

– А по ночам они тут электрический ток пускают? – прокомментировала я себе под нос.

– Ага, для тех, кто штраф отказывается платить, – кивнул Серега и припарковал автомобиль возле желтой будки, что выглядела один в один как трансформаторная и примыкала снаружи к забору.

Втроем мы покинули внедорожник, и Серега бахнул кулаком по металлической двери будки. Через некоторое время к нам вышел худощавый тип лет сорока и прищурился на солнце.

– Мы от Леонидыча, – загадочно пояснил Серый, и Худощавый, кивнув, впустил нас внутрь.

В будке, как оказалось, был сквозной проход, и уже через несколько мгновений мы вышли по ту сторону забора.

– Там ваша тачка, – махнул куда-то в сторону встретивший нас мужик и скрылся за дверью.

Мы побрели в указанном направлении, старательно выглядывая хоть какой-нибудь старенький «Опель». Первым машину увидел Сереня, но у него и была фора: он, в отличие от нас, знал, как это корыто должно выглядеть. Обычный рыдван золотистого цвета, кое-где помят, ржавчина все сильнее изъедает доживающий последние годы металл. Серега дернул за ручку, и дверь беспрепятственно открылась. Глазам нашим предстал тряпичный салон далеко не первой свежести.

На полу возле заднего сиденья я обнаружила собственную сумочку и тут же вытащила ее наружу. Отряхнув ту от грязи, залезла внутрь. Оставили мне бандиты не много: одноразовые платочки, ключи и початую пачку жвачки.

– Можешь передать Аверину, – протянула я связку Сереге.

– Евгений Андреевич уже замки сменили, – хмыкнул Евгешин помощник и предоставил мне самой решать, как поступить с ненужной теперь связкой.

Я, не найдя сходу документов и потому потеряв всякий энтузиазм, вытаптывала асфальтную крошку, увязая в ней каблуками, а мужчины со всем тщанием исследовали машину.

Из бардачка на землю полетели какие-то распухшие книги с неидентифицируемой обложкой, страховые полисы навскидку лет за десять, ржавые ножницы и еще много такого же бесполезного барахла. Солнцезащитные козырьки так же были забиты под завязку устаревшими доверенностями, выцветшими чеками и тому подобным хламом. Прямо не машина, а клондайк. В багажнике, помимо изгвазданного чемодана с ржавым инструментом и запаски, ничего обнаружить не удалось. На удивление пусто там оказалось, если судить по содержимому бардачка.

Выругавшись, Сереня присоединился ко мне, а Ковальский настолько вошел в раж, что встал на колени и, воспользовавшись фонариком на телефоне, принялся исследовать пространство под сиденьями. Первым делом он вытащил пыльные колготки, чем неслабо нас порадовал. Но когда из-под пассажирского сиденья он достал какое-то тряпье, усеянное осколками стекла, Серега ухмыляться перестал и поспешил обследовать находку.

Серый аккуратно оттеснил блондина от найденного комка и развернул тряпки, которые на самом деле оказались темными штанами военного образца и черной футболкой. Значит, это того типа, что бил стекла в машине, – сделала я вывод из-за наличия на одежде осколков.