На собственной шкуре зная, какого это перечить Рэю, я не удержался и влез:

– Да понял он тебя! Понял.

– Надеюсь, что так. Не хотелось бы проявлять ненужную жестокость ни к тебе, ни к девочкам. Они же, в конце концов, дочери единственного, по-настоящему верного друга, который у меня когда-либо был.

– Да уж! – не сдержался я. – Ты щедро отплатил ему за дружбу.

– А не нужно было связываться с кем попало, – засмеялся Рэй. – Умные люди вдумчиво подбирают себе компанию. Не женись Фил на этой своей тупой, пронырливой кореянке или контролируй он её лучше, жил бы себе да здравствовал по сей день. Но это всё лирика. А сейчас, давайте, выбирайтесь оба из постели, можете нежно проститься друг с другом и – за дело. Один к одной девчонке, другой – ко второй.

Артур дёрнулся, видимо, желая что-то сказать.

Ухмылка Рэя стала ещё шире:

– Я понимаю, с вашими наклонностями разлука не сахар, но жить такая штука, приходится наступать себе на горло ради цели, иногда своей, но чаще – моей, – засмеялся он ядовито. – Не плачьте, голубки мои! Сдержите скупые мужские слёзы! Всё пройдёт, и мы снова будем вместе.

– Да пошёл ты, – огрызнулся я, скорее по привычке.

– Уже иду! – игриво шлёпнул он меня по заднице. – И вам советую не залёживаться. Настроения у меня меняются быстро, после обеда я и в половину не бываю так добр, как с утра.

Дверь за Рэем захлопнулась.

За ним в воздухе остался держаться тонкий шлейф одеколона.

Несколько минут дрожал, тонкий и неровный, потом развеялся.

– Похоже, уик-энд закончен, братишка, – улыбнулся я Артуру. – Ну что? Пора выбираться из уютной постельки в страшный, грешный мир?

Откровенно говоря, я был только рад.

Выносить Артура в больших дозах у меня никогда не получалось. У него была дурная привычка всё усложнять и драматизировать, меня это раздражало.

Увы! Но не всё то, чего хочешь с ночи, остаётся желанным и с утра.

Вот уж не знаю, с какого перепуга в голове Артура родилась благая, всехристианская мысль про то, как я нуждаюсь в понимании, моральной поддержке и его дружеском участии? Это категорически не так! Ещё меньше я намерен возиться с его личными тараканами.

Для меня между нами всё всегда было предельно ясно и просто: секс, секс, секс и – ничего, кроме секса.

Отлично провести время вместе, расслабиться и оттянуться, повеселиться и разойтись в разные стороны до следующего раза. Всё было так прекрасно, и вдруг на него нашла эта блажь зачем-то приплести к физиологии чувства?!

А после его романтичного поступка в стиле истинного Ромео, на трезвую голову я Артура вообще воспринимаю тяжело. Будь я девушкой я, возможно, оценил бы все его страсти-мордасти, но, вопреки всему, я всё-таки остаюсь юношей. И эти роковые уси-пуси для меня – слишком.

Ещё неприятней чувствовать вину. За что я должен терзаться?! Я же не толкал его вниз! Он сам проявил эту слабость. Но под взглядом Артура, при взгляде на него я ничего не мог с собой поделать – чувствовал себя виноватым перед ним. И меня это бесило.

– Ты собираешься в школу? – поинтересовался он, одеваясь.

– Собираюсь. Имеешь что-то против знаний?

– А ты за знаниями туда идёшь? – усмехнулся он.

– Нет. Иду повидать оих двух милашек, дорогую Ирис и ещё более дорогую… чёрт, незадача, как её имя? Что-то на испанском. Пилар? Нет, там было что-то более стильное? Кармен? Тоже нет. С пошлой поэзией имя той девчонки вроде не ассоциировалось.

Артур усмехнулся снова:

– Я с тобой всё время путаюсь. Не понимаю, когда ты просто стебёшься, а когда всерьёз?

– Да всерьёз я! Разве можно упомнить имена всех, с кем переспишь?

– С учётом того, что на отношениях с этой девушкой твой папочка особенно настаивает…

– Наш папочка. Наш папочка особенно настаивает…

Говорил я, подбирая с полу одежду. Мятую!

Терпеть не могу мятую одежду. Надевать такое совершенно невозможно!

– А что касается Пилар-Кармен-Каталины-Эстеллиты?.. Да на фик мне её имя? Главное, лицо-то помню… кажется. Так что перепутаю её с кем другим вряд ли. Кажется.

– Это обнадёживает, – отозвался Артур. – Как у тебя это получается?

– Что именно?

– Бы такой обаятельной, бессердечной сволочью?

– Я обаятельный? Как приятно! А насчёт бессердечной сволочи? Ну, как ты можешь такое говорить обо мне, любимый? Ты же знаешь, что в душе я хрупкий и ранимый, и только жестокие жизненные обстоятельства заставляют меня надевать на себя броню цинизма… Ладно, я в ванну. Надеюсь, к тому времени, как я выйду, тебя уже здесь не будет.

Улыбка сошла с лица Артура.

– Ты хотел проводить, любимый? – захлопал я ресницами. – Это было бы очень мило с твоей стороны, но я предлагаю не терять времени даром, а съездить в цветочный магазин и подобрать мне миленький букетик. Фиалки – самое то! Желательное, ближе к фиолетовому оттенку. Фиолетовые фиалки – это же так романтично? Драгоценности за ночь любви пока не прошу. Цветов будет вполне достаточно.

– Ты дурак, – беззлобно огрызнулся Артур. – Лучше я подарю тебе торт. Со сгущёнкой и ореховой начинкой.

– Да уж, если быть извращенцами, то уж во всём. Но ты коварная личность, ангелочек. Хочешь, чтобы я растолстел и потерял свою сражающую наповал, обольстительность?

– Ты меня раскусил.

Сандра, видимо, уже умчалась в школу. Она никогда меня не дожидалась. Странно, но мне показалось, что её машина ещё стоит на стоянке? Может, на байке уехала? На улицах всё залито грязью после ночного дождя. Ну и какое удовольствие в такую погоду разъезжать на мотоцикле? Не говоря о том, что это попросту опасно.

Однако у сестрицы такой характер, что кроме отца заставить её себя слушать не может никто.

Ненавижу пробки! Нет, не так. НЕНАВИЖУ!!! ПРОБКИ!!!

Они хуже любой пытки. Застряв между других машин и чёртовыми светофорами, плетёшься, как беременная черепаха, а ещё чаще – просто стоишь.

Тупые твари! Большинству из них нужно законодательно запретить машины, пусть катятся в общественном транспорте.

Прискучив, я перестал соблюдать правила. Иногда полезно изобразить городского сумасшедшего – нормальные люди шарахаются в стороны, полиция в упор тебя не видит. Наши с Рэем номера в патрульной службе знают прекрасно и нервы свои берегут, избегая неприятного общения.

На подъезде к школе меня ждал неприятный сюрприз. Какой-то ненормальный подрезал меня, когда я въезжал на стоянку. Во, народ! Как преходяща слава людская! Меня не было в школе каких-то пару недель, а наглецы совсем страх потеряли?

Забыли? Что ж! Напомним.

Можно было бы протаранить наглеца, но… я недавно купил машину. Она пока не успела мне надоесть, поэтому портить кузов я не собирался. Чего не скажешь о физиономии наглого придурка, осмелившегося в буквальном смысле слова встать у меня на пути.

Ударив по тормозам, я вышел, демонстративно хлопнув дверью и стремительным шагом направился к посмевшей «наехать» на меня красной машине.

Шаг пришлось несколько замедлить, когда с водительского сиденья вспорхнула та самая, то ли Пилар, то ли Кармен – хоть убей, не помню.

Эффектная девица. Огонь! Жгучая брюнетка. Настоящий южный темперамент так и изливался из чёрных, блестящих, словно покрытых глянцем глаз, сочился из вызывающе-алых губ, взвивался вместе с чёрными, в синий отлив, волосами. Идеальное животное, от которого так и веяло выносливостью и страстью.

– Ты! – набросилась девушка на меня, по-испански живо жестикулируя. – Ты исчез с моей вечеринки! Ты даже не перезвонил мне!

Моё желание набить морду обидчику испарилось на ходу, перерастая в нечто иное.

– Да что ты? – деланно изумился я. – Я так поступил? Надо же? Даже и не заметил.

– Кого ты не заметил? Меня?!

Избалованной и глупой, привыкшей получать всё, что захочет, указанием пальчика, красотке видать в голову не приходило, что её персона не для всех одинаково интересна и привлекательна?