Я – ледяная лошадь с глазами из серых зеркал,

Я – молодая лошадь с подковками ледяными.

Ну, не чурайся, бельчонок, танцев моих кружевных;

Ну, подойди, бельчонок: трепетный страх беспричинен!

Я распрекрасна, седой бельчонок, стати мои стройны,

Круп полирован морозом, в гриве искрится иней.

Помнишь ли злобную стужу и снулых осинок сень,

Помнишь ли ветхий домишко, спящий с тропой в обнимку?

Помнишь, бельчонок, чудачку Туу в шапочке набекрень,

Ту, что любила суп, и костёр, и песенки невидимок?

Ту, что тебя любила – распахнутым сердцем в накал;

Ты был костром, бельчонок, – рыжим, злым, оголтелым.

Ты был зверьком, бельчонок – резвился, смеялся, скакал,

Всё рассуждал о белых лошадках. Туу старела,

Туу старела, шапкой скрывала морщины на лбу,

Туу плакала в суп – он казался слишком солёным.

Домик тонул в снегопадах, ветры пускались в гульбу.

Ты же – однажды сбежал, близкой весной распалённый.

Туу зачахла, бельчонок, бросила думы-дела;

Домик совсем обветшал – да истаял призрачной дымкой.

Туу угасла, бельчонок, Туу совсем умерла.

Но перед тем, бельчонок, как стать чудной невидимкой -

Туу меня сотворила. Велела: найди да беги,

И – я десяток годков топтала тропу непростую.

…Ну же, седлай, бельчонок, лошадкиной спинки изгиб.

Крепче держись, бельчонок. Я везу тебя -

К Туу.

…Творю ответы: "Супчик разогрей",

"Привет, подружка!", "Снег в столицах редок".

Мой Вайбер бодр, как тысяча чертей,

И током бьёт, как тысяча розеток.

Строжит деревья ветер-брадобрей,

Стрижёт случайный лист с февральских веток.

Танцуют пальцы: "Купишь молока?"

"Какие планы, бро?", "Смешная фотка!"

Лучится смайлом красная строка,

Абзацы группируются в охотку.

В клаксонов суматошный перекат

Внедряется зарянки робкой нотка.

Пишу, к рекламной тумбе прислонясь.

Готовится капель сорваться с крыши.

И вдруг… "Когда же я тебя увижу?

Скучаю. Не плети резонов вязь -

Что я тебе не нужен отродясь,

Что нами, чёрт, порыв минутный движет!"

Пишу: "Конечно, нет! Наверно, да…"

Седлаю лавку, млею – рохля-рохлей!

Пишу: "Куда мне сердце передать?"

Пылают щёки, в глотке пересохло.

Прохладу вытесняет теплота,

Гнетомая из мартовского сопла.

Теплыни всхлипы.

Ясна картина:

Сезонность гриппов

И карантинов.

До капель выжат

Остаток стужи;

И ретро-лыжи -

Мост через лужу,

Телами слабы

От хляби этой,

Худеют бабы -

Верна диета.

А дети хнычут

Во все регистры:

Хоть снег пластичен -

Но тает быстро!

И перепалки

Февраль тревожат:

Ах, баб так жалко,

И лыжи тоже!

С небес стартуют

Дождя волокна;

И грипп лютует,

И серы окна,

И ангел мнимый

В одеждах грязных

Рисует зиму

Как мнимый праздник.

Зима. И замшевость кустов,

И красногрудость птиц сезонных,

И солнца реденький наклёв,

И льда заманчивые зоны.

В помойках ёлки налегке,

Трамваев транспортные латы,

И дворник в ярком кожушке,

Проклявший звонкую лопату.

И вехи франтов-фонарей,

И переулков переглядки;

И мы. И я селюсь в твоей

Добротной замшевой перчатке.

И мы не помним про мороз,

Про птиц, про транспорт в панораме,

Про день, пустившийся вразнос,

Про лёд, про хмарь. И между нами

Круженье снежной мелюзги

И ветра хамские помехи.

И ни одной не видно зги,

И ни одной не нужно вехи.

…А у меня – ресниц размах уступчив, да ноги бесконечны. Жаль и зря.

Обречена строгать морковь на супчик.

Двадцатый от начала января.

Правильный путь мельтешит:

Шлют светофоры подарки.

Ларинготрахеит

Старенькой иномарки

Лечится на ходу:

Скорость купирует кашель.

Зиму имея в виду,

Ручкой пейзажи машут.

У лобового стекла -

Жвачки, бумажки, перчатки;

Но достаёт тепла

В этаком беспорядке:

Дворники по лбу – раз-раз,

Тявкает мини-собачка,

Тих в магнитоле джаз,

Громки вестей подначки.

По лбу – и бьёт ключом

Жизнь в дурной иномарке

Ласковый трёп – ни о чём,

Кашель – чуть-чуть, ремаркой.

Бьются пути о борт,

Зимние сказки – мимо.

…Сзади – крутой сноуборд.

Сбоку – бывший любимый.

А в этом, в новом, мне будут моря по колено -

Мне сын подарил шоколадку "Киндер буэно"!

А дочь – нессесер кропотливой ручной работы:

Для нужного, женского, ласкового чего-то.

А друг подарил мне огромный дурашливый город,

Подсветки катков и ночных дорог переборы.

А сын подарил мне рисунок: небесные дали,

А в далях – олень, и Санта, и облачко шалью.

А дочь – толстостенную чашку с вязью на брюхе

Для тихого кофе в подмогу хозяйке-стряпухе.

А друг подарил мне кино про звёздные войны,

Ворча – да на что тебе войны, ты звёзд достойна.

Чуть дольше, чем нужно, застряли стрелки у цели,

Упала звезда на макушку домашней ели,

Из новой чашки глинтвейн замечательно пьётся,

Курьёзный город петардами в шутку плюётся,

Шуршит шоколад, шаль облачком кутает плечи,

Олений бубенчик внутри несессера встречен,

И звоном волшебным мой праздничный мир пронизан -

Любимый, боясь, подарил непринятый вызов.

Старый год пакован

В ящичек от виски.

Космос – звёзды-гнёзда;

Дом – уют курьёзный:

Свет гирлянд разбросан,

Яства скрупулёзны,

Пожеланий списки -

Будет счастье новым!

Мандаринов сласти,

Серпантинов смычки.

Вечер толст и шёлков:

Флейты, флирты, толки!

…В декольте у ёлки

Празднуют помолвку

Космонавт да птичка -

Старые, как счастье.

Я встаю невзначай спозаранку:

Шторы – набок, в рассчитанный жгут.

Злятся грязные льдины-подранки,

Потепленьем сосульки плюют.

Наливается сереньким утро,

Наливается кофе душа.

Я вникаю в шаров перламутры,

Что на елке – лапшой на ушах.