Вечерами я рыдал, вцепившись зубами в подушку, чтобы никто не слышал. Как ни странно, я ещё думал, что что-то может наладиться, может быть, когда-нибудь…когда у нас будут дети… С детьми получилось куда раньше, чем я рассчитывал.

Я залетел с первого раза. Мой благоверный не пользовался презервативами в святой уверенности, что предохраняться — дело омеги, а я же, в силу неопытности, просто ничего про это не знал. Как бы там ни было, то, что я беременный, первыми заметили слуги. И, конечно, сообщили об этом своему хозяину. Когда меня выдернули из кровати сонного, ещё ничего не соображающего пихнули в руки доктору, и тот сообщил «радостную» весть, на какое-то мгновение при виде довольного лица мужа, почти умершая было надежда вновь затеплилась. Да, секс с ним мне был омерзителен, но ведь живут же семьи и без этого. Глупая штука эта надежда, скажу я вам…

Радость мужа была вызвана тем, что наконец-то он выполнил свой долг перед семьей и может избавиться от урода. О чём «уроду» и было объявлено тут же. А на следующий день я, с билетом в руках и тощей сумкой своих пожитков, был усажен в такси до центрального вокзала. Билет до моего родного города, кстати, был куплен самый дешёвый из всех возможных. Трясясь в общем вагоне, зажатый пожилыми альфами и омегами с кучами баулов, едва не теряя сознание от духоты, я был почти уверен, что хуже этого уже вряд ли что-то может случиться. Но эту уверенность в дальнейшем очень быстро развеяло общение с моим свёкром. И да, кстати, на вокзале в моем родном городе меня никто не встречал.

Зато я кого только не встретил. И как ни банально звучит, встречи эти изменили мою жизнь навсегда. И не только мою…

Не знаю, что заинтересовало тогда парня, проезжавшего мимо на мотоцикле, в уныло сидящем на облезлой лавочке омеге. Впрочем, надо признать, что друг другу с этой несчастной лавкой мы тогда не уступали — оба потрёпанные жизнью, поломанные и никому не нужные. Но как бы там ни было, альфа остановил свой мотоцикл и бодрым шагом двинулся ко мне.

— Что делает такой симпатичный омега в столь позднее время на вокзале? — Парень присел рядом на жалобно скрипнувшую лавочку. — И такой одинокий с виду… Наверное, кого-то ждёт?

Поначалу я даже оглянулся по сторонам — стараниями мужа, слово симпатичный я мог отнести к кому угодно, кроме себя. А потом, наконец, догадавшись, о ком речь, покраснел и, вздернув вверх палец с обручальным кольцом ляпнул:

— Уже никого. Я женат! — И назвал себя и своего мужа.

Надо ли говорить, что чёртово кольцо не нашло другого времени, чтобы слететь с пальца и бодро ускакать в ближайшую лужу. Тут я не выдержал и расплакался.

Как выяснилось чуть позже — утешать наш альфа умел. И соображать тоже. Я сам не заметил, как сначала оказался у него в квартире, а потом и в его постели. И наконец понял, что совершенно не обязательно унижать партнёра во время секса. И даже поверил и почувствовал, что секс с альфой может доставлять удовольствие, поверил в то, что могу кому-то понравиться. Верил, впрочем, недолго. Ровным счётом до утра.

— Знаешь, малыш, а это было чем-то даже весело. — Парень расхохотался. — Трахнуть мужа той самой гниды, которая так долго портила мне жизнь в школе…

Я сидел на кровати, кутаясь в простыню, и в шоке смотрел на веселящегося альфу.

— Что, наверное подумал, что я запал на твою крысиную внешность? Нет, всё гораздо проще. Твой муженёк имел меня, пока я учился в школе, а я поимел его сейчас. Через тебя.

Я мрачно посмотрел на любителя постельной мести, и чуть было не расплакался. Чуть. Слёз не было. Была дикая злость на него, на мужа, на всех альф в мире. Я не просто стал ненавидеть так называемый «сильный пол», я стал их презирать. И эти чувства я испытываю к альфам до сих пор. Правда, научился хорошо это скрывать.

Протащившись пешком через весь город, я, к обеду, как побитая собака дополз до моего фамильного поместья. Точнее, уже бывшего моего — родители мужа успели пустить здесь корни, выкорчевав по дороге всё то, что им не нравилось. И слава богу, что нашёлся пожилой слуга-омега, узнавший меня. Иначе меня просто не пустили бы на порог — муженек не удосужился даже предупредить родителей о моём приезде. Видимо, решив ещё больше сэкономить на мне. Впрочем, узнав свёкра поближе, я понял, что это у них семейное. Большего скряги я в жизни не видал. Щедр он был только с собственным сынком, портным и многочисленными омегами нетяжёлого поведения, с которыми, в основном, проводил время, заперев своего мужа-омегу в поместье. Как видно, мой благоверный был истинным сыном своего отца.

На меня, по большому счёту, моему свёкру-альфе было наплевать. Во время моего прихода, он, как раз, занимался подсчетом расходов на виагру и омег упомянутого сорта. Одновременно крутясь перед портным, снимавшем мерку для очередного костюма. Как выяснилось впоследствии, этот нафталиновый ловелас имел их несколько сотен. Это, конечно, было для него куда важнее, чем пообщаться с будущим отцом своего внука. Впрочем, он об этом и не подозревал. Хотя, как мне кажется, если бы и знал — мало что бы поменялось…

Поселили меня в моей собственной детской. В которую кинули какую-то старую раскладушку, комплект серого постельного белья и повесили шторы на окна. Уставший, я не раздеваясь рухнул на постель и заснул, как только погасла одинокая лампочка без абажура под потолком. Я не знал, что принесёт мне следующий день. Хотя был уверен, что ничего хорошего. Но я оказался неправ. На следующий день я встретил Лиама.

Когда я впервые его увидел, то был просто поражён. Высокий стройный омега, очень красивый, всегда держащийся на людях с неизменным достоинством. И рыдающий в подушку каждый вечер от своей беспросветной и бесцельно проходящей жизни. Собственно, так я его и нашёл, услышав рыдания из соседней комнаты. Лиам был моим свёкром-омегой, судьбу которого должен был в этом проклятом семействе повторить и я. И тогда, сам не зная, как на это решился, я погладил рыдающего омегу по его роскошным волосам и дал себе слово, что всё изменится.

Лиам, как и я, ненавидел альф. В первую очередь — своего мужа, потом сына от его нелюбимого альфы, потом управляющего и охранников в поместье, доносивших о каждом его шаге. Собственно, учитывая нашу тогдашнюю, истинно омежью нерешительность, именно им надо сказать спасибо за то, что мы начали действовать. Когда они донесли хозяину дома, что его зять слишком часто остается ночевать у его мужа, заплывшие жиром и тестостероном, которым тот постоянно кололся, мозги альфы начали шевелиться.

Подстёгнутые ещё и тем, что он наконец узнал, что я жду его внука. И первое, что он решил — сразу после родов отправить меня в закрытый пансионат. Естественно, отобрав ребёнка. А Лиама это чудовище решило упрятать в психушку. И уже договорилось о психиатрической экспертизе.

Наше счастье, что тот самый слуга-омега, который помнил меня ещё ребёнком, узнал о его планах. Мой свёкор щедро делился ими со всеми, имеющими свободные уши альфами. Об омегах, забывших стыд и спящих друг с другом под носом у альф. Когда он громко обсуждал это со своим портным — подслушать их не составило никакого труда, было бы желание. А желание насолить хозяину-альфе было у всех омег поместья — тот до сих пор не давал им проходу, невзирая на возраст. Надо было действовать, или смириться со своей незавидной участью. И мы решились.

Как я уже говорил, наш хозяин-альфа был жаден до последней степени. И обязанности бухгалтера во всех его компаниях исполнял всё тот же Лиам. Проблем, чтобы известить соответствующие органы о некоторых тёмных делишках альфы, не возникало. И на него крепко насели. Да так, что он не нашёл ничего лучшего, как удариться в бега. И благополучно находится в розыске до сих пор… По официальной версии.