Я выхожу из машины, держа за руку сына — семилетнего омегу. Мальчик выглядит серьёзно и собранно. Несмотря на то, что кругом вспышки камер, крики репортёров. Неудивительно — всё подходит к концу. Этот альфа сам всё сделал для того, чтобы втоптать себя в дерьмо. Они всегда так предсказуемы… А мой соперник, не хочу даже называть его по имени, ещё и туп. Непроходимо. Что мне только на руку.
Держа сына за руку, иду к зданию верховного суда. Улыбаюсь гордо, но чуть стеснительно. Актёрское мастерство у меня не очень, но репетиции с лучшими педагогами сделали своё дело. В вечерних новостях я должен буду выглядеть как надо. Как мне надо.
В совсем юном возрасте, когда мои родители ещё только начали сватать меня за сыночка своих компаньонов по бизнесу (что, несомненно, казалось им очень хорошей идеей), я, четырнадцатилетний омега, отнёсся к этому прохладно. Течки у меня ещё не было, и альфы, с которыми я имел счастье (или несчастье) быть знакомым, особого эффекта на меня не производили. «Большой рост — не признак большого ума», — сказал Красный Шапочка, почесав волосатую грудь. Слова из моего любимого интерактивного комикса оказались, как выяснилось позже, пророческими. К тому же, меня, как умного мальчика, несколько настораживало, что моего суженого родные запихнули в закрытый интернат и не особо стремились увидеть его снова, даже для того, чтобы представить будущему мужу. Тогда я не умел как следует искать информацию в открытых источниках, иначе слухи о секс-скандалах в той школе, где до интерната учился мой избранник, я бы обязательно проверил. Тем более поговаривали, что мой будущий муж непосредственно в этом замешан.
Как бы то ни было, я отодвинул эту информацию подальше на задворки своего подросткового сознания и продолжал жить жизнью весьма обеспеченного и мало думающего о будущем малолетнего омеги. Все закончилось в один миг.
Автокатастрофа, унёсшая жизни моих родителей, разрушила и мою. Не успел я опомниться от всего, что на меня свалилось, в дело вступила моя будущая семья. На добивание. Хотя они и стали по несчастливой для меня случайности, моими опекунами, ни малейшего желания возиться с четырнадцатилетним омегой у них не было. Поэтому, не успел я оправиться от шока, вызванного смертью родителей, как оказался вдали от родного города и привычной жизни, в интернате для благородных омег. «Благородные омеги», в понимании застрявших в прошлом воспитателей сего альфоугодного заведения, должны были уметь две вещи — беззаветно и с полной самоотдачей любить будущего мужа и, опять же, беззаветно и с полной самоотдачей этого мужа удовлетворять. Поэтому, кстати, из всех видов физической культуры в этом рассаднике махрового домостроя признавали только гимнастику, уделяя особое внимание растяжке и упражнениям на упругость ягодиц.
К тому же, в этом адском приюте не чурались и телесных наказаний. Перед тем, как отправить меня в карцер за «наглое игнорирование» требований, которые я не понимал, меня пороли так, что потом я мог спать только на животе. Ну и предсказуемо получилось то, что получилось — я сломался. Меня переломили. И это было самое страшное, чего я не смог потом себе простить, как ни старался. Я стал тем, кем от меня хотели — тупым безвольным омегой. И мне это начинало нравиться, как мне тогда казалось. Я даже, не могу сейчас в это поверить, влюбился в своего жениха. Заочно. Просматривая разрешённые нам сайты со светской хроникой в сети, я частенько натыкался на этого прожигателя счастливой жизни, которую отняли у меня его родители. Пытаясь побороть урчание в животе от скудной пищи, я фантазировал, что этот принц, небрежно опирающийся на перила белоснежной яхты, или сидящий в зале дорогого ресторана перед столиком с едой, которую я тогда и представить себе не мог, в один прекрасный день приедет за мной на дорогом автомобиле и заберёт в лучшую, счастливую жизнь. Даже, помнится, написал пару писем. На которые мне, разумеется, никто не ответил. Самому сейчас смешно… Ждал принца я, впрочем, недолго. Какие-то четыре года. До совершеннолетия.
У моих опекунов к моему совершеннолетию возникли определённые проблемы с освоением имущества, оставшегося ещё от моих родителей. К тому же, их драгоценный сынок ухитрялся тратить деньги быстрее, чем их для него зарабатывали.
Подзабытая уже всеми, кроме наивного меня, идея с женитьбой опять вышла на первый план. И принц прибыл ко мне. На белой машине, с любовником-омегой, корзиной цветов и дешёвым колечком. Более дорогое, выделенное будущим свёкром из драгоценностей, принадлежавших моим родителям, приглянулось его тогдашней пассии, и мне пришлось довольствоваться тем, что нашлось в ближайшей захудалой лавчонке. Ещё и с размером не угадал, козёл!
Но радость от того, что мечта наконец сбылась, что вот он — мой принц на белом авто, мозги у меня вынесло напрочь. Я даже хотел, наивный дурачок, понравиться этому принцу. Тощее от недокорма патлатое создание в уродливой форменной одежде образца прошлого века. Наивное до жути. Но наивности моей хватило ненадолго. Всего на несколько месяцев, спасибо за это моему герою. Ничто так не лечит от иллюзий, как удар мордой об пол. Таким ударом и стала для меня жизнь после спешно проведённой свадьбы, во время которой с меня дважды свалилось чёртово кольцо, и пришлось на коленях, во взятом напрокат костюме, под презрительными взглядами всех присутствующих, ползать под скамейками и искать его. Никто мне не помог. Да и присутствующих, кстати, было не очень много. Свадьба эта была просто ключиком для использования тех денег, которые мои новые родственнички ещё не успели у меня оттяпать. Тратить свои деньги моему свёкру, прижимистому до скупости, на столь незначительное, с его точки зрения событие, не хотелось категорически. Так же, как и на меня. Обноски, доставшиеся мне от прошлых любовников моего мужа, болтавшиеся на мне, как на вешалке, питание вместе со слугами или в своей комнате — мой молодожён предпочитал обедать в обществе любовника, поскольку от моей постной рожи, по его собственному выражению, его тошнило, быстро избавили меня от некоторых иллюзий по поводу счастливой семейной жизни. Быстро, но не сразу. И не от всех.
Промежуточным финишем наших отношений была моя первая течка. Её особенности у омег общеизвестны. Перестройка омежьего организма проходит так, что без определённых альфа-гормонов всё может закончиться летально. И мой муж меня спас. И помог. Очень помог. Скотина. Таким грязным я себя никогда ещё не чувствовал. Он пришёл на запах в комнату, где я валялся в полной прострации, содрал с меня одежду и оттрахал во всех позах. При этом громко выражая надежду, что это последний раз, когда он трахает такого урода. Надо признать, в дальнейшем его желание исполнилось. Не без моей помощи. После чего он просто ушёл, бросив меня одного. Умотал с любовником на яхте, забыв предупредить слуг хотя бы покормить меня. И вот тогда я сдох. Точнее, сдохли мои иллюзии и мечты. Хотя, что-то, всё-таки, оставалось.
Через день течка закончилась. Тогда я ещё не знал, что это значит. Но тем, что сделал этот ушлёпок, он меня практически спас. Я смог подняться и доползти до кухни. Если бы я провалялся все три дня, что обычно идет первая течка у омег, один без еды и помощи, я мог бы и не выжить. К вящей радости и моего муженька и его родни.
Хотя, наверное, я на них наговариваю. По условиям наследования, большую часть состояния моих родителей, в том числе поместье, в котором я вырос, и в котором сейчас свили уютное «родовое гнездышко» родственнички моего любимого мужа, получить мог мой сын, но не муж. Я в этой схеме был явно лишним. По крайней мере, после рождения сына — точно. Но что я не собирался делать — так это добровольно им помогать избавиться от меня. Меня спасало чувство самосохранения. Поэтому я ходил по дому, гулял в саду, и ел теперь уже постоянно на кухне, стараясь не попадаться на глаза мужу, который как раз обзавёлся новым любовником и был полностью погружён в «продюсерскую деятельность», как он говорил — оплачивал съёмки клипов напомаженному белобрысому мальчику-куколке, по явному недоразумению считавшему себя певцом. И, возможно, даже “певцом ртом”.
