Иван внимательно посмотрел на свою жену:

– Ты веришь в Бога?

– Я верю в музыку! А знаешь ли ты, например, что самое прекрасное в музыкальном произведении? – Маша подошла к столу и обняла его за голову, прижимая ее к животу.

– Нет, конечно. Что же это? – он нежно обхватил ее за талию обеими руками.

– Самое прекрасное в музыкальном произведении – это паузы! – задумчиво произнесла она.

Маша была уверена, что жизнь каждого человека – это музыкальное произведение. У каждого оно обязательно должно быть свое. А паузы в произведении и есть самое главное время в жизни. Именно паузы дают людям возможность остановиться и подумать. Она верила, что наиболее значимые решения каждый принимает как раз во время этих самых жизненных пауз.

Он любил ее, в том числе и за это. Такая не похожая на современную девушку, она была изумительно хороша.

К тому же Иван Морозов точно знал, самое прекрасное в его «произведении» – встреча с Марией.

* * *

В то воскресное утро Маша проснулась раньше обычного. Посмотрела на часы, стрелки показывали 4:45. «Какой жуткий сон», – подумала она, выбираясь из-под одеяла. Она накинула халат и пошлепала босыми ногами по паркету. – «Срочно кофе, и все пройдет!»

Последнее время ее не отпускало чувство тревоги. Как будто что-то плохое обязательно должно было случиться в их жизни. Маша не считала себя мнительной девушкой, но эти повторяющиеся сны приводили ее в полное уныние. Она боялась рассказывать о них Ивану. Почему-то была уверена, что сон обязательно сбудется, если о нем кому-то рассказать. Ей очень хотелось поделиться, Иван был единственным человеком, который успокаивал ее одним своим присутствием. Но что-то каждый раз ее останавливало. Всякий раз, пробуждаясь словно от толчка, она лежала с открытыми глазами, не в состоянии пошевелиться. Страх сковывал все ее тело.

Окончательно проснувшись, вставала и шла варить себе кофе. Этот напиток сбрасывал тревожную пелену сна и приводил ее в бодрое состояние духа.

Помешивая кофе в турке и все еще думая по этот жуткий сон, Маша вдруг ощутила резкую боль внизу живота. Боль была такой силы, что невольно пришлось опуститься на стул и согнуться пополам.

«Это еще что за новости?» – Морща от боли лицо, Маша пыталась утихомирить спазм.

Кофе пузырящейся пеной с шипящим звуком полился через край на белоснежную плиту.

– Ну вот, попила кофе… Ваня! Иван! Ваня! – превозмогая боль, что есть силы крикнула она.

Заспанный Иван появился в кухне.

– Что случилось? Что здесь происходит? – он схватил турку и бросил ее в раковину, выключая одновременно газ.

– Маша, милая, что с тобой? Что такое? Что у тебя болит?

– Ничего, сейчас отпустит. Живот скрутило. Съела, наверное, что-то вчера.

Иван взял жену на руки и понес в спальню.

– Сейчас все будет хорошо. Я вызываю скорую.

– «Не нужно», – прошептала Маша. Слезы лились из ее больших глаз.

* * *

Скорая приехала на удивление быстро, словно стояла за углом дома и дожидалась вызова к ним.

– «Где больная?» – спросил доктор, быстро надевая на туфли голубые бахилы.

– В комнате, проходите!

– Руки можно помыть?

– Да, конечно, пожалуйста! – Иван открыл дверь в ванную комнату и включил свет.

Выйдя из ванной, доктор направился в их спальню. Там он быстро раскрыл свой саквояж, достал градусник и тонометр.

– «Температура есть?» – он протянул Маше градусник.

– «Вроде нет», – прошептала Маша.

– Что беспокоит? – затянув манжету на предплечье, доктор стал накачивать воздух. Потом приложил блестящий кружочек и глянул на стрелку.

– Давление в норме. Так что вас беспокоит?

– Живот сильно болит, – слезы текли у Маши уже самопроизвольно.

– Когда были последние месячные? – прощупывая живот, врач внимательно смотрел на девушку.

– Месяц назад. – При каждом нажатии пальцев врача Маша начинала стонать. Боль пронзала все ее тело. Сказать, где именно болит, она была уже не в состоянии.

– Собирайтесь, – повернувшись к Ивану, сказал врач. – Необходима госпитализация.

– Что с ней, доктор? – Иван теребил в руках чайную ложку, зачем-то принесенную из кухни.

– Необходимо обследование, сейчас трудно что-либо сказать, – уклончиво ответил тот.

– Я не хочу в больницу, Ваня, пожалуйста! – шептала Маша. Слезы катились ручьями, заливая ее побледневшее лицо.

– Милая, нам необходимо поехать в больницу. Я буду с тобой. Все будет хорошо. Нас обследуют и отпустят домой, – он гладил ее по голове, пытаясь успокоить. Иван готов был сделать все и даже больше, чтобы только забрать себе ее боль.

– Не плачь, милая. Я сейчас соберу твои вещи.

В приемном отделении, куда скорая доставила Машу, было тихо. Они были единственными в это раннее утро. Тихо играло радио. Иван, чтобы занять свои мысли, кропотливо изучал информацию на стендах, висящих вдоль стен.

Через сорок минут томительного ожидания в коридоре, наконец, появился невысокий, седовласый мужчина в пенсне. Приблизившись и окинув Ивана изучающим взглядом, он произнес:

– Мы оставляем вашу супругу в стационаре для полного обследования.

– Что с ней, доктор? – пытаясь сохранять спокойствие, Иван спрятал руки в карманы.

– Предварительный диагноз – ретрохориальная гематома.

– Что?

– Ваша жена беременна.

– Беременна?! А что тогда значит гематома… э-э-э… чего-то там? Доктор, объясните! Ничего не понимаю!

Иван закрыл лицо руками. Теперь, уже ему захотелось разрыдаться.

«Боже, как давно мы этого ждали. Произошло!» – Он умоляюще смотрел на доктора.

Иван Васильевич, так гласила надпись на бедже, пристегнутом к его верхнему карману, внимательно наблюдал за реакцией Ивана. Каждый раз он не переставал удивляться, насколько по-разному ведут себя будущие отцы, услышав новость об интересном положении своей женщины.

– Видите ли, молодой человек, иногда такое случается. На ранних сроках беременности у будущих мамочек может возникнуть угроза выкидыша в связи с отслойкой плодного яйца. При увеличении гематомы до сорока процентов ситуация, как правило, приводит к нарушению роста и развития эмбриона. Обычно такое состояние заканчивается самопроизвольным абортом. В вашем случае ничего страшного пока не произошло. Вы вовремя обратились за помощью. Нужно провести обследование и назначить курс лечения. Думаю, все будет хорошо, – он отечески похлопал Ивана по плечу. – Идите, голубчик, домой. С вашей супругой все будет хорошо, если она перестанет волноваться и нервничать.

– Спасибо, доктор!

Иван стоял на крыльце, не понимая, что делать. Эта новость ошеломила его. Домой категорически не хотелось, Иван посмотрел на часы.

«А не поехать ли мне к бабуле?.. Я стану отцом?! Стану отцом? Стану отцом! Да ладно!» – Иван направился в сторону метро, собирая осенние листья ногами и пиная их, как в детстве. Он никак не мог решить – ему сначала заплакать, потом рассмеяться или сделать все наоборот.

Вдруг, набрав полные легкие воздуха, он, что есть мочи закричал:

– Люди-и-и-и, я стану отцом! Вы слышите! Я стану отцо-о-ом!

Он собрал полную охапку опавших желто-зеленых листьев и выбросил их вверх.

– Я отец…

Ком в горле перекрыл воздух, а глаза наполнились слезами…

Глава IV

Машу выписали через три недели.

Опасность миновала. Иван Васильевич Петров, как оказалось, заведовал гинекологическим отделением больницы. Ваня регулярно с ним встречался, пока Маша проходила курс лечения.

– Я доволен результатами анализов вашей супруги. Не вижу больше смысла держать Машу в стационаре. Ее клиническое состояние у меня не вызывает никаких опасений.

– Спасибо, Иван Васильевич!

– Но! Поскольку неприятности имели место быть, вам необходимо внимательнейшим образом наблюдаться, и при малейших изменениях обращаться к врачу.

– Иван Васильевич… я тут… э-э-э… я хотел с вами поговорить с глазу на глаз, так сказать. Можно вас пригласить на чашку кофе? – Иван переминался с ноги на ногу. В подобных случаях он не знал как себя вести.