Чтобы собраться с мыслями, я присел на пол, опершись спиной об холодную бетонную стену.
– “Зачем им потребовалось сажать меня в камеру? Может они подозревают меня в организации взрыва? Если это на самом деле так, то я, видимо, попал в руки секретных спецслужб. Именно поэтому у них такие странные желтые костюмы. Да и место, где я сейчас находился, тоже не походило на обычную тюрьму. Что же теперь делать? Я буду все отрицать” – твердо решил я. – “Но что отрицать? Я и так ни в чем не виноват. Остается ждать, когда придут меня допрашивать, тогда я смогу узнать от них что к чему”.
В ожидании гостей я провел час, а может быть и два. Никто так и не явился ко мне. Страх одиночества и беспомощности овладел мной, как маньяк беззащитной жертвой. В надежде быть услышанным, я принялся громко кричать в потолок, взывая о помощи. Через пятнадцать минут голос окончательно сел. Я тихо хрипел – «Выпустите меня, отсюда». Но даже сам уже не слышал своего голоса. Путь к желанной свободе я решил пробить плечом, тараня им стену, как входные ворота замка при штурме. После десятого удара, плечо окончательно онемело и теперь, даже дотронуться до него было больно. Потом я долбил стену ногой, но стена не поддалась. Часа через два, выбившись окончательно из сил, я прилег в углу комнаты и, свернувшись калачиком, мирно уснул.
“На этот раз я оказался в небольшом окопе. В моих руках стрекотал самый настоящий автомат Калашникова, выплевывая горячие пули в противника. Попутно я доставал из кармана гранаты, у которых выдергивал чеку и бросал во врага. Гранаты звонко отлетали от их касок, не причиняя неприятелю серьезного вреда. Воевал я здесь один. Пока мне, вполне успешно, удавалось сдерживать ожесточенное вражеское наступление. Рядом, на бруствере, зазвонил будильник, возвестивший о начале обеда. Я отряхнул от пыли и грязи свою военную гимнастерку, поправил пилотку, закинул, еще горячий, автомат за спину и пошел домой, который находился прямо за моей спиной. Война войной, а обед по распорядку. Дома меня дожидалась мама, которая наполнила пустующую тарелку вкусным ароматным борщом, нарезала свежего теплого хлеба и натерла его жгучим чесночком. После плотного сытного обеда, я взял в руки остывший автомат, поцеловал заплаканную маму в щеку и поплелся воевать дальше. Когда я вышел из дома, то не обнаружил своего любимого окопа. Без окопа мне точно не победить в этой не равной схватке. От страха я побежал отсюда прочь, спасая свою жизнь. По пути я заскочил к своим старым друзьям, где поздравил одноклассника с днем рождения. В гостях меня настойчиво пытались усадить за стол, но я, ссылаясь на погоню, попрощался и побежал дальше. Отбежав несколько метров от дома одноклассника, я понял, что забыл у него свой автомат с полным боевым комплектом патронов. Когда я обернулся, то уже не смог обнаружить его дома – он бесследно исчез. Из-за спины, словно из воздуха, возник вражеский патруль. Убежать от них, не вышло. Меня ловко схватили под руки, заломив их за спиной, и направили дула своих черных пистолетов прямо в голову. Пришлось сдаться и последовать за ними.
Привели меня к моему начальнику отдела, в его личный кабинет. Начальник был не в духе, размашисто расхаживая по своему кабинету. Он бы одет в очень странную военную форму. На его голове красовалась черная военная фуражка, по центру которой гордо восседала ярко красная кокарда в виде двуглавого попугая с гранатой в одной лапе и десертной вилкой в другой. На голое тело начальника был накинут длинный черный кожаный плащ с вшитыми погонами на плечах. Когда он ходил по кабинету, кожа скрипела, как несмазанная телега. Плащ был застегнут на все пуговицы, под самое горло. Через распахнутые нижние полы плаща проглядывались белые семейные трусы в голубой цветочек. Начальник с ненавистью посмотрел мне в глаза и, спустя несколько секунд, затребовал объяснения причины моего столь бессовестного опоздания на работу. Я принялся горячо рассказывать о том, что на прошлой неделе, в выходной, на мой дом напал очень злой враг. И что все это время я, совершенно один, сдерживал ожесточенное наступление злостного неприятеля, прерываясь только на обед и сон. Начальник немного подумал, недобро шевеля бровями, и приказал патрулю расстрелять меня за злостное и систематическое нарушение трудового распорядка. Мне снова скрутили руки за спиной и потащили вон из кабинета начальника. Я сопротивлялся и кричал, но силы были не равны. Сквозь закрывающийся створ двери, я пообещал начальнику, что больше не буду опаздывать и что я отказываюсь от премии и даже половины зарплаты, только не расстреливайте меня, пожалуйста. Но слушать меня больше он не хотел. Дверь захлопнулась, отрезав последнюю надежду оправдаться. Расстреливать привели на самое настоящее футбольное поле. Один из патрульных поставил меня на ворота, где обычно стоит вратарь. Потом он громко отсчитал девять шагов, вскинул ружье и нацелил смертельное дуло прямо мне в горячее сердце, которое громко билось от волнения. На трибунах закричали зрители: – Шайбу, шайбу, шайбу! Раздался выстрел. Я зажмурился и почувствовал несильный удар в плечо. Интересное ощущение, когда пули попадают в тело. Но удары в плечо стали интенсивней и отчетливей. Я открыл глаза. Меня кто-то будил, а война и расстрел оказались всего лишь очередным странным сном”
Я лениво повернулся на правый бок и открыл заспанные глаза. Передо мной стоял молодой человек, лет двадцати, в старой потертой временем военной гимнастерке с блестящими рядами боевых медалей на своей широкой груди. На ногах молодого человека расположились старые запыленные черные кирзовые сапоги, с прилипшей к подошве сухой желтой глиной. Его густую кучерявую шевелюру накрывала, сдвинутая на бок, военная пилотка с красной кокардой в виде попугая с десертной вилкой в правой лапе и гранатой в левой. Этого попугая я точно уже где-то видел? Вспомнил! Во сне! На фуражке своего начальника, который приказал меня расстрелять. В руках молодой человек держал самый настоящий автомат. Точно с таким же, я отбивался в своем сне от вражеских сил. Я ни капельки не удивился новому гостю, приняв его за продолжение сна. Я снова закрыл глаза и повернулся на другой бок. Это не могло быть реальностью. Молодой человек раздосадовано причмокнул, обошел меня с другой стороны и снова принялся настойчиво меня расталкивать.
– Да проснитесь же Вы! – он больно тыкал дулом своего автомата в мое опухшее, от попыток протаранить стену, плечо. Я лениво зевнул и сел на пол, искренне веря, что сон продолжается.
– Позвольте представиться, меня зовут Бредамир – человек из моего сна протянул руку, чтобы поздороваться. Свою руку, в ответ, я протягивать не стал. С вымышленными персонажами я здороваться не собирался. А может это вовсе и не сон? Если это так, тогда передо мной самый настоящий сумасшедший!
– Что вам от меня нужно? – я попятился назад, испуганно удаляясь от молодого человека. – Уберите сумасшедшего из камеры! – закричал я в потолок в надежде, что там кто-то меня услышит.
– Не бойтесь! Я пришел помочь Вам, – улыбался Бредамир во все свои белоснежные ровные голливудские зубы.
– А почему вы так странно одеты? – подозрительно спросил я. – Война началась? – это первое, что пришло мне в голову.
– Нет, война не началась, – успокоил он. – Пока вы спали, мы отсканировали ваш сон и выбрали из него наиболее подходящий собирательный облик, чтобы ни травмировать Вашу ослабшую психику. А что? Вам не нравиться? – его улыбка сменилась удивлением.
– Нет, не нравиться, – спокойно ответил я, словно отказывался от блюда в дорогом престижном ресторане. – Ничего мне здесь не нравиться! – повысил я свой тон. – Какие сны вы там сканировали? Что за бред вы тут несете? Я категорически ничего не понимаю. Отпустите меня домой! – требовал я. – Где я нахожусь? Кто вы такой? Кто тот мужчина в желтом комбинезоне, который бил меня по голове палкой? – не замолкал я. – Я в суд на него подам за побои!
– Вас там били? – прервал меня обеспокоенный Бредамир.
