– …рож-день-я! – подхватили гости. – С днем рож-день-я! С днем рож-день-я!

– Ура-а-а-а-а! – заголосила Света, и, пригубив коктейль, с головой окунулась в праздник.

Ночь решительно вымела с улицы остатки дневного света. Торопливо развесила гирлянды звезд, прикрутила убывающую луну на самое видное место и теперь тайком подглядывала в неспящие окна, завистливо вздыхая над чужим праздником. Гости давно разбились на группки. Курили на балконе и кухне. Эмоционально обсуждали чью-то личную жизнь. Склевывали со стола остатки закусок и нарезанных фруктов. Кто-то включил «Муз-ТВ», где глянцевая певичка-однодневка, изгибая силиконовое тело, пела о большой чистой любви. Веселье выдыхалось. Смех звучал все тише, а тосты в честь именинницы – все реже. Коктейли смешивались лениво, нехотя. Голоса гудели хоть и громко, но устало.

Света, Антон и Настя расположились в гостиной, доигрывая игру, с чьей-то легкой руки названную «тарантинками». Оранжевые стикеры украшали лоб каждого, и Настя комично закатывала глаза, силясь разглядеть, что написано на ее бумажке. Света довольно поджала губы, разглядывая свой аккуратный почерк. «Наглая обезьяна» – мелкая месть за дурацкий розыгрыш, но после шестого бокала ничего умнее в голову не пришло.

– Так. Сейчас же мой ход, да?

«Наглая обезьяна» поставила пустую маргариту на пол. Соловый взгляд прошелся по друзьям, ненадолго задержался на их «тарантинках». Настя сдавленно хрюкнула. Собралась, постучала ярко-алым ноготком по стикеру.

– Я красивая?

– И красивая, и умная, – намекая на бородатый анекдот, ответила Света. – Как бы не разорваться.

– Хм-м-м-м, – не уловив намек, Настя задумчиво потерла висок кончиками пальцев. – А там случайно не мое имя написано?

– О, не настолько умная и чуть менее красивая! Давай, Тошка, твоя очередь.

Задумчиво пожевав губы, Антон спросил:

– Я – вымышленный персонаж?

– Иногда мне кажется, что да.

В голосе Светы прорезалась грусть. Она не хотела, само вырвалось. На «тарантинке» брата она написала свое собственное имя. С детства у них не было никого ближе друг друга. Мама умерла, рожая Свету. Отца они никогда толком и не знали: тот сбежал, едва узнав о второй беременности жены. У него уже давно была другая семья и дети… трое, кажется. Воспитанием Светы и Антона занималась мамина сестра, тетя Лара, которая, конечно же, маму заменить не могла.

В последнее время Света заметила, что брат отдаляется, перестает делиться с ней переживаниями, становится замкнутым. Списывала все на работу, где Тошка, бывало, пропадал ночами, сдавая очередной проект. Да и у самой дел навалилось невпроворот. Последний год она впервые жила сама по себе. Друзья, работа, увлечения, банальная усталость, и вот на брата, который был ей и отцом, и матерью, уже не остается времени. Но, что хуже всего, он, кажется, и сам не особо жаждал встреч. Что ж, дети растут, думала Света, их пути расходятся. Но иногда, как вот сейчас, например, она испытывала острые приступы щемящей тоски по старым временам и в самом деле задавалась вопросом: а уж не выдумала ли она своего старшего брата?

Антон потер щеку. Задумчиво посмотрел на сестру. Кажется, сообразил, что говорит она не о его персонаже, а о нем самом. Он хмыкнул и решил поддержать игру.

– Хорошо его знаешь? Знакома с ним?

– С ней! – поправила Настя, взглядом указывая на подругу. – Это она!

– Ну-у-у-у… Скорее, наслышана.

Настя скорчила недоумевающую физиономию.

– С ним, с ней… запутали, нафиг! Вы кого отгадываете вообще?

Пошатываясь, она двинулась к столу, размахивая пустым бокалом. Компания у стола раскатисто захохотала, глядя на ее стикер.

В отсутствие громоотвода в лице Насти Антон молчал. Света видела, что ему неловко, но глаз он не отводил. Брат с детства куда лучше нее играл в гляделки. Вернулась Настя, плюхнулась на диван, едва не расплескав коктейль. Света хлопнула в ладоши.

– Так, значит, моя очередь! – она указала пальцем себе на лоб. – Я мужчина?

– И еще како-о-ой! – Настя игриво пихнула Антона локтем в бок.

– Отлично. Я умный?

Протяжно вздохнул Антон. Почесав затылок, он бросил беглый взгляд на «тарантинку» сестры и пожал плечами:

– По всей видимости – не очень.

Света закусила ноготь большого пальца. По ехидным смешкам Насти, по виноватому взгляду Антона она догадалась, что – вернее, кто – загадан ей. Но все же решила проверить.

– А случайно нет ли у меня дурацкой привычки пропадать надолго и не отвечать на звонки неделями?

Брат все же отвел глаза, покаянно повесил голову. Все его проигрыши в гляделки Света могла пересчитать по пальцам. Да и в этих случаях Антон скорее сдавался сам. Что ж, пора добивать, решила Света.

– Ну и, видимо, у меня целая куча важных дел, про которые даже родной сестре не рассказать, так?

Антон поднял руки – дескать, сдаюсь. Под редкие аплодисменты подруги Света сняла стикер со лба, удостоверяясь в правильности догадки. «Антоша Конов», так и есть! С победной ухмылкой прилепила «тарантинку» брату на рубашку.

– Типичный Антон! – фыркнула Света.

Крыть «типичному» Антону оказалось нечем. Он и сам это понимал, а потому поспешил перевести неприятный разговор на другую тему. Стикер перекочевал со лба к нему в руки.

– Я – «Света Конова»? – недоверчиво прочел он. – А-а-а! Я сняла квартиру, потому что взрослая и самостоятельная? Эта Света?

– Ты так говоришь, как будто это плохо! – Настя изобразила опасный бандитский прищур. – Ты смотри, она со мной, если что! Понял, да? Кстати…

Со второй попытки она все же сняла свою бумажку. Долго щурилась и моргала, выстраивая скачущие перед глазами буквы в нужный порядок.

– Наг… лая… Наглая обезьяна?! Нормально, слышь! Я, между прочим, сегодня накрасилась! – возмущенно выпалила она.

И напряжение развеялось. Антон наклонился вперед, звонко приклеил свой стикер на лоб Свете.

– Это на случай, если утром не сможешь вспомнить, как тебя зовут.

Сняв с рубашки «тарантинку» сестры, налепил ее с левой стороны, чуть пониже ключицы. У сердца, поняла Света.

– А это на случай, если не сможешь вспомнить, как зовут твоего непутевого брата, который не звонит неделями и пропадает месяцами.

– Что, вымышленный персонаж, опять исчезнешь? Увидимся на следующем дне рождения?

Такт никогда не был сильной стороной Насти, но сейчас она превзошла саму себя. Подскочила, одной рукой придерживая платье, другой – бокал, и резво умчалась в прихожую. Там уже надевали обувь, придерживаясь за стены и друг друга. Слышался хмельной смех, заплетающиеся голоса. Кто-то прихватил с собой бутылку вермута и разливал «на ход ноги». Праздник незаметно завершился, довольные гости расползались по домам.

– Светик, спасибо за праздник! Просто пушка! – крикнул кто-то, она не разглядела кто.

Среди улыбчивых лиц мелькнул и пропал сжатый кулак. Звонко отлетали воздушные поцелуи. Топот стоял, как от небольшого стада. Настю тискали и целовали вместо именинницы. Щелкнул замок, и подъездное эхо подхватило громкие речи. Пару минут спустя хлопнула подъездная дверь, и с улицы донеслось протяжное:

– Ой-еи-яи-ео-о-о-о! Ба-та-рей-ка-а-а-а!

Перебравшись к брату на диван, Света закрыла глаза ладонью.

– Стыдобища какая! – Краска и впрямь залила ее лицо до самой шеи.

– Раз в году можно! – уверенно отрезала Настя, унося на кухню пустые бутылки.

Антон кашлянул, хрустнул пальцами.

– Я, пожалуй, тоже пойду… Мне завтра проект сдавать, а там работы еще – конь не валялся.

– Ты спать-то не забываешь, работничек?

– О, сплю я даже больше, чем надо. Поверь.

Свете показалось, что по лицу брата пробежала легкая тень. Беспокойство или что-то похожее. Тоскливо вздохнув, Света положила руку Антону на плечо.

– Ты хоть позванивай иногда, что ли, – она грустно улыбнулась и спросила с надеждой. – А то, может, останешься, а? Пока доедешь еще. Всяко сегодня работать не будешь. Завтра с утра, со свежей головой…